Ознакомительная версия.
Комроты оглох – пуля отхватила правое ухо. Крови натекла уйма, бок гимнастерки до самых кальсон пропитало. Верка, прибежавшая из лазарета, хоронящегося в широкой промоине, бинтовала серым застиранным бинтом. Наглый Семка, присевший на корточки в узком окопчике, знаком показывал – да пускай, зарастет. Это точно. Зарастет, если успеет. Только глухому как командовать?
Поляки вошкались у хутора, в себя приходили. Показавшиеся было из рощи конники Куровского скрылись обратно. Чего тянут-то, сволочи?
Рванули петлюровцы, да только не в атаку, а вдоль камыша галопом. И жолнеры побежали – прямо стадной толпой так прочь посыпали. Дурень Семка танцевал африканцем, топая желтыми сапогами и размахивая над головой своим дурным лакированным «маузером».
От Билковых Псарей на рысях подходил эскадрон 1-го Красного Конного корпуса…
Левым ухом комроты начал малость слышать. Бойцы сносили в длинный ряд погибших. Могилу решили копать прямо на холме. Верка, в накинутой поверх ватника длинной трофейной шинели, приглушенно орала на легкораненых, не пожелавших отправляться в госпиталь, что разворачивался в селе. Зря орет – этот лазарет буденновцев за два дня сто с гаком верст прошел – попадают доктора разом, уж какие там перевязки.
У Ново-Дворского моста шел бой. Конники кавкорпуса наседали на откатывающихся поляков. С левого фланга, вдоль тракта, напирала 2-я Белая дивизия. До предместий Варшавы оставалось рукой подать, ворвутся на плечах шляхты, если удача вновь дупой к России не повернется.
– Сенька, у тебя осталось?
– Ясен пень, у меня ж как у Христа за пазухой. Почище чем в полковой кассе.
– Не бреши. Там вшей куда пожиже.
Фляга австрийская в оббитой эмали. Булькает – то ли коньяк, то ли ром. Сам комроты не пил со дня вступления в партию, потому принципиально даже не стал нюхать. Для особых нужд запас приберегался.
Сапоги скользили в мокрой траве. Снова моросил дождь. Комроты медленно пересек низину – на дороге покосившейся будкой темнел заглохший вчера броневик, торчали растрепанные повозки – расщепленные колеса, трупы лошадей, корзины, тряпье – цыганщина. Прыгали озабоченные воробьи, подбирали овес из распоротого мешка. С убитого обозника кто-то уже успел стащить башмаки. Вот сучьи дети, это когда же изловчились?
Подъем оказался трудным – голова закружилась. Комроты остановился, задыхаясь. Вон они, пулеметчики. Сидят, сторожат. Дисциплинка у офицерья, надо признать, малость получше.
Снятый с броневика пулемет на кургузой треноге пристроился на краю воронки. Рядом лежали двое, в измятых и прожженных офицерских шинелях. Укутанный в башлык пулеметчик поднял голову:
– Живы, господин комиссар?
– Ротный я. Убило комиссара, – комроты, стараясь сдержать одышку, сел на мокрую траву. – Полезно помогли, господа офицеры. В самый раз врезали.
– Благодарю за столь лестную оценку, господин товарищ ротный, – бледный офицер приподнялся, мелькнула трехцветная нашивка на рукаве. – Пол-ленты оставалось. Хорошо, что приберегли для столь торжественного случая. Это ж вы вчера являлись, патроны клянчили?
Комроты неохотно покосился на мятые погоны беляка:
– Не клянчил, господин подпоручик, а взаймы просил. Надеялся, у вас резерв погуще. Вам мировой империализм боезапас океанскими пароходами шлет.
– А вашей, рачьей-собачьей, весь европейский про-ле-та-риат дрекольем помогает, – скривил губы юный подпоручик. – Не классовые ли братья там, на склоне, валяются?
– Там все валяются, – сдерживаясь, отозвался комроты. – Поручик, что жолнеров подымал, – уж заведомо ваших голубых кровей. Во всех слоях дури да несознательности хватает.
– Сознательные вне очереди пулю лбом ловят, – подпоручик поправил шинель, покрывающую неподвижного второго номера. – Вот человек все переживал, что великая Россия кусками рассыпалась. Все думал, здесь, у Варшавы, раны империи срастутся.
Комроты пригляделся и стянул фуражку с замотанной бинтом головы:
– Извиняюсь. Не усмотрел.
– Чего уж там, – пробормотал подпоручик. – С виду вам, господин-товарищ ротный, вообще абсолютно начисто революционный мозг вышибло.
– Так у меня сознательность вот где, – комроты стукнул себя по обтертой кожаной груди. – И без башки спокойно обойдусь, – он достал из-за пазухи флягу. – Вот, помяните покойника. Без отравы – слово даю.
– Да уж верю отчего-то, – пробормотал подпоручик, принимая флягу.
Комроты с трудом заставил себя встать:
– Насчет кусков царских-имперских – извиняйте. Не срастутся. Не будет империи, и не мечтайте. Советская жизнь пойдет. Честная и справедливая. А вы, там, на юге, уж как хотите. Созреет и у вас пролетариат, общество осознает, да и сами вы в рассудок придете.
– Всенепременно, – подпоручик усмехнулся. – Только ваша революция годика через три естественным путем загнется. Вот помянете мое слово.
– Устоим, – буркнул комроты. – Главное, учить нас не лезьте. Снова обожжетесь.
Польская оборона Варшавы рухнет через сутки. 4-я, 12-я армии и 1-й Конный корпус ворвутся в город с севера. Дивизии экспедиционного корпуса Добрармии сломят сопротивление поляков у восточных пригородов. Бои в городе затянутся на двое суток.
И три года понадобится войскам экспедиционного корпуса Южной России и Особой Интернациональной армии РСФСР, чтобы навести порядок в зонах влияния, покончить с этническими столкновениями и националистическим подпольем. Вектор «кальки» начнет медленно выпрямляться. Лишь в 1931 году будет создано единое Польское государство. Государство-буфер, предполье, между двумя Россиями и затаившейся Германией.
Но о следующей большой войне еще никто не думал. Казалось, ужаснее буйного 1919-го ничего и быть не может. После безумного лета затухала гражданская война. Кровавая волна докатилась до Польши и иссякла. Остались голод, разруха, бесчисленные банды, тиф и сифилис. В жестоких спорах размечались границы, ставились таможни и заставы, тянулись бесконечные потоки беженцев в обе стороны. Тысячами строчились дипломатические ноты и меморандумы. Две России пытались примириться с существованием друг друга.
Имеется в виду 1-й батальон 2-го Офицерского генерала Дроздовского стрелкового полка Добровольческой армии.
Самурский полк – полк Добровольческой армии, получивший название в честь 83-го пехотного полка Русской императорской армии.
Имеется в виду 8-я армия времен Первой мировой войны, сформированная из частей и соединений Киевского военного округа.
Ознакомительная версия.
