Ознакомительная версия.
– Кроме того, это первый шаг к базам на Луне. Мы сможем строить атомные ракетные корабли, осваивать Марс, пояс астероидов, дальние планеты. Представляете, товарищи! Это же перспектива на весь следующий век. Мы отладим производство и эксплуатацию космолетов, а дальше, на базе военных кораблей, сможем осваивать космос. Осваивать по-настоящему, с заводами на Марсе и рудниками на Плутоне. Да ваш Клинтон удавится от зависти. – В глазах Андреева горел огонь. Человек мечтал о звездах. Ему было тесно на Земле.
– Надо подумать, Виктор Евгеньевич, – улыбнулся Шумилов. Он понимал, что описанное Андреевым завоевание космоса еще лет двадцать будет убыточным, но зато потом… Тот, кто успеет первым, станет снимать сливки. Это будет почище Голконды и Эльдорадо. Нельзя жить в колыбели. Страна, запустившая первый спутник и первую ракету с человеком, не может уступить первенство в космической гонке. СССР должен первым добраться до сокровищ Солнечной системы. Этот шанс дается раз в сто лет, и потомки не простят, если Шумилов и Бугров его упустят. Премьер понимал, что армия, несмотря на свою кажущуюся косность, является основным двигателем прогресса. А раз так, пусть двигает! Как Председатель Совета Министров, он знал, что бюджет на следующий год будет с профицитом в 40–50 миллиардов рублей. Следовательно, можно потратить деньги на что-нибудь полезное, к примеру, космос.
– Господа-товарищи, кажется, мы отвлеклись. Сегодня мы должны обсудить наши действия в Югославии и Европе. Виктор Евгеньевич совершенно прав, – Андреев бросил благодарный взгляд на говорившего Строгова, – но это дело ближайшего будущего. А кризис в Косово надо разрулить уже сегодня.
Глава 16
Друже инженер. 1999 г.
Чертыхнувшись, Стас пробрался к пульту управления и щелкнул тумблером. Так и есть! Все как говорили, на экране радара вместо четкой картины обстановки в небе над станцией кружилась веселая карусель снежинок. Негромко выматерившись и бросив красноречивый взгляд на сидящих у боковой стенки отсека управления операторов, Стас обесточил систему. Затем извлек из кармана отвертку и принялся снимать кожух с блока управления. Потом молча сунул в руки следившего за его манипуляциями лейтенанта крышку и, немного отклонившись назад, осмотрел открывшуюся ему схему. На первый взгляд все было в норме, ничего не горело, все микросхемы на своих местах. Насвистывая под нос мотивчик «Не кочегары мы, не плотники», Стас прямо на пульте разложил схему и принялся сравнивать с нею оригинал.
– Ну, и какой идиот замкнул перемычку? – задал он риторический вопрос, тыкая отверткой в печатную плату.
– Друже инженер, в инструкции сказано, что перемычку контура фильтрации надо ставить в третье Положение, – нарушил молчание худосочный солдатик с погонами младшего сержанта, видимо, он и был техником-оператором РЛС.
– Тогда какого хрена она стоит во второй позиции? – поинтересовался Стас, переставляя перемычку. Ответом ему послужило молчание. Включив питание на приборы, Рубанов удовлетворенно хмыкнул, на загоревшемся экране высветился четкий след обзорного луча, быстро бегущего по кругу. Метель помех исчезла, вместо нее на северо-западе четко вырисовались две отметки воздушных целей. Стас быстро переключил режимы локатора. Все работало. Передвижная РЛС четко определяла первую цель как пассажирский лайнер. Дистанция 79 километров, высота 8300 метров, вторая цель была истребителем, скорее всего «Су-27» с элементами невидимости. Только этим объяснялось неточное определение дистанции и скорости цели. Да и отражающая поверхность была слишком маленькой для самолета.
– Учите инструкции, зенитчики, – при этих словах Стас хлопнул по плечу лейтенанта и начал пробираться к дверному люку. Объяснялись на смеси русского и сербского. Но при этом собеседники прекрасно понимали друг друга. Очень похожие языки и вдобавок разговор на технические темы. А как известно, два технических специалиста всегда поймут друг друга. Выбравшись наружу, Стас спрыгнул на снег. Прямо из-под гусениц командного пункта выглядывали кустики пожухшей прошлогодней травы. И это называется зима! Скоро Рождество, а снега мало. На улице тепло, можно ходить в куртке и кепке. За все три месяца, которые Стас провел в Югославии, можно было пересчитать по пальцам дни, когда столбик термометра опускался ниже пяти градусов мороза. Правда, в горах холоднее и снега больше, но дальше столичного округа Рубанову пока бывать не приходилось. И здесь работы хватало.
Передвижная локаторная станция дивизиона располагалась в поле, невдалеке от гряды невысоких пологих холмов. В паре сотен метров тянулась лесополоса. Немного правее РЛС стояла пуско-заряжаюшая установка «Бука», и человек восемь расчета занимались на первый взгляд совершенно бессмысленным делом. С помощью пары лебедок затаскивали в направляющие короба установки подозрительные уродливые железные конструкции. Работа спорилась. От разгоряченных солдат шел пар. Уже шесть гнезд из восьми были заняты, сейчас солдаты цепляли тросами предпоследнюю железяку.
Несмотря на внешнюю комичность (копать от меня и до следующего дуба), это был важнейший элемент подготовки зенитчиков. Установка ракет на машину с грузовика или грунта. Работа опасная, тяжелая, требующая сноровки и опыта. Каждая ракета весила 700 кг. В бою, при отражении массированных атак, эффективность зенитного комплекса во многом определяется количеством готовых к стрельбе ракет и скоростью перезарядки. Стас помнил рассказы, как наши офицеры в Египте и Сирии пинками заставляли аборигенов ставить ракеты на пусковые. В Югославии такого не будет, он видел, что и офицеры, и рядовые серьезно относятся к своему делу. От работы никто не отлынивал. Это вам не арабы, нормальная европейская армия. Стас с первых же дней своей работы внушал подопечным офицерам важность постоянного нахождения в готовности к пуску максимального числа ракет.
Ученики у него были хорошие. Местные специалисты быстро сообразили, что нет необходимости практиковаться на настоящих ракетах, они от этого лучше не станут, и соорудили из подходящих труб и металлолома натуральные макеты. Для веса внутрь засыпался песок. Теперь можно было тренировать расчеты сколько угодно, без опаски уронить и испортить ракету.
– Друже инженер, – к Стасу подошел командир дивизиона майор Гремич, – радар работает?
– Все нормально.
– Хорошо, через час сворачиваем дивизион. Пойдемте, посмотрите все остальное.
Стас в ответ молча кивнул и двинулся вслед за майором осматривать позиции. Майор двигался быстро широкими шагами, но Рубанов приспособился к его темпу. Дивизион был сформирован месяц назад, а 8-я зенитная бригада, в которую он входил, появилась в документах армии только в середине ноября. Формирование шло практически с нуля. Югославские военные принимали приходившую морем технику и с ходу разворачивали ПВО Белграда. На Стаса легла обязанность следить за правильностью эксплуатации техники и помогать персоналу в ремонте и освоении машин. Главным было научиться сбивать самолеты, не подставляя себя под ответный огонь. Работы было много, случаи, подобные сегодняшнему, бывали регулярно. Часть документации шла без перевода, на русском языке. Некоторые установки и целые батареи были устаревшими, срочно переброшенными из Союза в Югославию, поскольку заводы не могли быстро обеспечить необходимое количество техники. Разумеется, все таблички и надписи на старых машинах были на русском. Но зато техника была отлажена и настроена, никаких заводских дефектов, тоже плюс. Не надо мучиться с наладкой систем управления и настройкой контуров внешних источников целеуказания. Сербы прекрасно понимали, что над ними висит дамоклов меч натовского воздушного удара, и освоение новой техники шло стахановскими темпами. Уже сейчас дивизион представлял собой нормальную, полностью укомплектованную и почти подготовленную часть. Большая часть проблем касалась третьей батареи. Техника пришла только десять дней назад, солдаты – новобранцы без опыта. Гремич выделил для батареи троих опытных офицеров, успевших освоить «Буки», и просил Стаса почаще проверять дивизион. По-хорошему, требовалось не менее полугода, чтобы подготовить часть, но этого времени не было.
Ознакомительная версия.
