- Ой, как хорошо! - всплеснул руками Берия, - Вы, товарищ старший лейтенант просто замечательный человек. Только вот скажите, как вы додумались, пригвоздить руки начальника гестапо к рабочему столу эсэсовскими кинжалами. Его собственным, и его покойного адъютанта. - глаза Берии смеялись, - А у вас есть чувство юмора, ведь при этом вы еще сказали ему, - Сиди здесь и никуда не уходи. Он и просидел так почти двое суток, пока из Севастополя не прибыла группа и не освободила его. Бедняга грозился написать на вас жалобу в Красный крест, за негуманное обращение с пленными. А остальные, все это время ждали следователей, связанные по рукам и ногам. Ну никакого в вас нет уважения к правам сверхчеловеков. - лицо Берия сделалось серьезным, - От лица Советского Правительства выражаю вам благодарность за спасение жизней наших граждан и поимку опасных военных преступников. Вы и вся ваша группа по линии нашего наркомата уже представлены к правительственным наградам, - полуобернувшись назад, я торжественно пожал Лаврентию Павловичу сухую жилистую руку.
Берия хотел еще что-то спросить, но тут мы приехали. Командный пункт флота, пристроенный к подземной АТС, был врезан в склон горы на берегу южной бухты рядом с железнодорожным вокзалом. Небольшой бункер, площадью всего сто квадратных метров поражал своим эстетическим минимализмом.
Не успели машины остановиться, как бойцы НКВД горохом посыпались из полуторки, оцепляя вход в сооружении по периметру. Правильно, ибо нефиг! Поскольку нам было известно, что АТС и ФКП сообщаются под землей коридором, я послал внутрь АТС одно отделение в сопровождении местных сотрудников с приказом заранее заблокировать этот ход, и не дать никому избежать нашего настойчивого внимания.
Еще одна группа в темпе разоружила охрану у входа, не дав закрыть массивную стальную дверь. Товарищам не сделали ничего плохого, только аккуратно зафиксировали. Но все равно несколько из них, продолжали крыть нас "проклятыми беляками".
Я вполголоса сказал Берии, - Товарищ народный комиссар, боюсь, что здесь и есть самое гнездо скорпионов и ехидн. До людей что, вообще никакую информацию не доводили?
- Товарищ старший лейтенант, боюсь, что вы правы, - Берия чуть заметно кивнул, и брезгливо посмотрел на отчаянно матерящегося начальника караула с нашивками капитан-лейтенанта на рукавах, потом повернулся к подошедшему Кузнецову, - Ну что, товарищ Кузнецов, пойдемте, побеседуем с вашим подчиненным, для которого война с мифическими беляками, важнее войны с реальными фашистами.
Мои бойцы тут же взяли обеих наркомов в бронированную "коробочку" и мы быстрым шагом вошли внутрь объекта. Почти сразу же, прямо перед нами, в подземном коридоре, уходящем вглубь горы, послышался топот ног и невнятная возня. Выстрелов же, слава Святому Георгию, не было. Некоторое время спустя, мой "засадный полк" вытолкнул нам навстречу из-за поворота коридора трех человек. Одним из этих троих и был адмирал Октябрьский. Еще один являлся его адъютантом, третий же был пока непонятым типом в штатском.
Вперед выступил Берия, - Гражданин Октябрьский, решением ставки верховного главнокомандования, вы отстранены от исполнения обязанностей командующего Черноморским флотом, и арестованы по обвинению в неисполнении приказов Верховного Главнокомандующего. Временно, до назначения нового командующего, его обязанности решением Ставки возложены на адмирала Кузнецова Николая Герасимовича, наркома ВМФ. Приступайте товарищ Кузнецов, со странной пассивностью Черноморского флота надо покончить как можно скорее. - он кивнул моим парням, - Всех троих в Симферополь, в ваш штаб, вернусь - побеседую. За какие-то несколько секунд, "клиенты были упакованы как следует, то есть руки скованы за спиной наручниками, а рты заклеены липкой лентой.
Товарищ Кузнецов в сопровождении пары бойцов ушел в узел связи, поднимать корабли по тревоге, и брать под контроль флотское хозяйство, а мы уложили "упакованных" клиентов в багажное отделение одного из "Тигров". Тут наши пути расходились.
Товарищи Кузнецов и Берия на лидере "Ташкент", в сопровождении крейсера "Молотов" уходили в море на соединение с нашей эскадрой. Правда, сперва они должны были обеспечить погрузку на наши БДК двух свежих полков 336-й дивизии только недавно прибывших в Севастополь из Новороссийска, и до сих пор находящихся в резерве. Решить этот вопрос с товарищами Василевским и Рокоссовским с нашей связью не составило никаких проблем. Надо было видеть, с каким уважением смотрел после этого адмирал Кузнецов на маленькую черную коробочку.
Капитан Осадчий, со своими бойцами, возвращался в свое управление с приказом забыть все, что он видел и слышал. Ну а мы, вместе с очередными "жертвами сталинских репрессий" отправлялись обратно в Сарабуз с надеждой, что нам все таки дадут поспать сегодня хоть три-четыре часа.
7 января 1942 года, 23:15, Севастополь, Северная бухта, лидер Ташкент,
Командир корабля, капитан 2-го ранга Василий Николаевич Ерошенко
Телефонный звонок из штаба флота, прозвучавший за час до полуночи, был для нас полной неожиданностью. Мой комиссар Григорий Андреевич Коновалов в это время тоже был со мной на главном командном посту. Сняв трубку, я, неожиданно для себя, вместо голоса контр-адмирала Октябрьского услышал голос нашего наркома Николая Герасимовича Кузнецова. Уж его-то я ни с кем не перепутаю. Нарком спросил, - Капитан 2-го ранга Ерошенко?!
- Так точно, товарищ нарком! - браво ответил я.
Кузнецов спросил, - Сколько времени тебе надо, чтобы отдать швартовы?
Я задумался, - Полчаса, товарищ нарком, - потом добавил, - Товарищ адмирал, я не получал никаких указаний насчет выхода в море от штаба флота, или от товарища Октябрьского...
Адмирал Кузнецов громко хмыкнул в трубку, - Считай, что получил - Черноморским флотом временно командую я.
- А товарищ Октябрьский!? - не понял я.
- А товарищ Октябрьский, уже не товарищ. Гражданин Октябрьский решением Ставки за пассивность в боевой обстановке при выполнении стратегической наступательной операции снят с должности и арестован. И теперь товарищи из НКВД будут выяснять у него, как он дошел до жизни такой. - Понятно?!
- Так точно товарищ адмирал, понятно! - я сделал своему комиссару, который стоял рядом и слушал наш разговор, жест, который должен был означать, - "Вот видишь, а я тебе говорил!".
- Ну, молодец, если понятно, жди. Буду у тебя через десять минут. И самое главное - ничему не удивляйся! - и товарищ Кузнецов отключился.
