Ознакомительная версия.
– А как же, пусть хозяина вспомнит да разомнется.
– Андрей ему застаиваться не давал. Кобылка твоя пусть у меня в конюшне постоит, на обратном пути заберешь. Передавай и от нас старому боярину привет.
Через четверть часа я уже летел на Орлике по грунтовке, только пыль клубами вилась.
Вот и знакомый мостик, за ним, через поле – усадьба вдали виднеется. Сердце забилось. Черт, не влюбился же я! Положа руку на сердце, Варю вспоминал в Италии не часто – был поглощен лечением пациентов, отдаваясь любимому делу полностью. А вот поди ж ты, вернулся в Россию, и потянуло сюда.
Пока с мостика спускался да ехал не спеша через поле к усадьбе, меня уже приметили слуги. Сердце радостно прыгало в груди при виде чисто выметенного двора с короткими жердинами, знакомых ворот.
И вроде не видел во дворе никого, но стоило подъехать к воротам усадьбы и спешиться, как подскочил слуга, взял с конюхом коня под уздцы. Орлик послушно пошел в конюшню, а я заорал: «Стой!» Не наступать же второй раз на те же грабли. Подарки-то были приторочены к седлу. Отвязал мешок, я хлопнул коня ладонью по крупу: «Иди уж!»
И пока шагал по двору, двери уж распахнулись, вышел отец Вари и показалась она сама. Варя передала отцу корец с медовухой, а он уже вручил его мне. Я выпил и перевернул корец вверх дном.
Меня пригласили в дом.
И Варя, и старый боярин одеты были нарядно, словно на праздник или для выхода в церковь. Я же был с дороги пропылен, да еще этот мешок дурацкий – как побирушка выглядел, ей-богу! Однако хозяева радушно улыбались, не обращая никакого внимания на мое одеяние и не попеняли за мой вид, явив деликатность.
Войдя в горницу, я первым делом отвесил поклон и перекрестился на образа в красном углу. Затем вручил Аристарху шпагу. Понятно, что возраст у боярина уже не тот, чтобы в сече с татарами рубиться, но оружие для мужчины – фетиш в любом возрасте. И, вручая шпагу, я делал недвусмысленный намек на его еще твердую руку и ясный разум.
Глаза боярина вспыхнули от радости, он оглядел и любовно погладил эфес шпаги, ножны. Потом встал, по-молодецки развернул плечи и медленно вытащил шпагу из ножен, явно любуясь тусклым блеском лезвия. Взмахнул, свыкаясь с оружием.
– Ну как, Варя, находишь отца? Могу еще крепко шпагу держать! – светился Аристарх. – Хороша, потрафил с подарком, Юрий, порадовал меня, старика! Это чья же такая?
– Испанской работы, из Толедо. Во Франции, Испании, Италии такими уж давно все дворяне и еще наемники пользуются. Сабли только у кавалеристов остались.
– А что, удобное оружие – легкое, верткое. Годков эдак десять назад ее бы мне в руку… – мечтательно произнес Аристарх. – А нынче только на пиры и брать, для виду бравого.
Боярин сел на лавку, важно поглаживая бороду.
Мы с Варей смотрели, как ее отец радовался подарку. Господи, да я же ей-то самой еще ничего не подарил!
Я полез в мешок, вытаскивая ленты, чулки, еще что-то, что любезно положил мне Ксандр, знающий толк в женских предпочтениях, складывал все это на лавку, потом сгреб неуклюже в охапку и протянул девушке.
– Варя, это все тебе, из заморских стран!
Лицо Вари вспыхнуло, глаза засияли. Она бросила на меня благодарный взгляд и, бережно прижав подарки к груди, юркнула за дверь.
Аристарх улыбнулся.
– Ишь, примерять побежала, – кивнул он.
Боярин придвинулся ко мне:
– Знаешь ли, давненько я ее подарками не баловал. А одну сейчас в город не отпускаю, побаиваюсь после того случая. Давай-ка, садись, немного наливочки выпьем для аппетита, пока челядь обед готовит.
Мы пригубили по чарочке вишневой наливки. А тут и Варя вернулась. Вид довольный, улыбается. Видимо, по вкусу пришлись ей мои подарки. «И я тоже хорош, – укорил я себя, – о подарках в Италии и не подумал, дубина». Хорошо, купцы запаслись всяким товаром, которого во Владимире еще и не достанешь.
Слуги накрыли в трапезной стол, и мы перешли туда.
Покушали мясных щей. Пока прислуга убирала грязную посуду, Варя попросила:
– Расскажи, как съездил, где бывал, что делал?
Я начал свое повествование c того, как мы плыли на ушкуе через проливы и моря, как вышли в Средиземное море, где Италия уж совсем близко была, неожиданно увлекся, рассказал о шторме, сломанной мачте и о том, как нас выбросило на берег Северной Африки.
Когда я описывал, как мы стаскивали корабль с отмели и чуть не попали в ливийский плен, у Вари от ужаса округлились глаза. Бедная девочка! Она слишком близко к сердцу принимала все опасности, которые мы преодолели. Но когда я расписывал, в каком наряде я предстал перед купцами в Сиракузах, чтобы не отличаться от местных жителей, она звонко смеялась.
Потом остановился на моей частной лекарской практике во Флоренции, излечении Марии, дочери герцога Франческо Медичи, и на том, как она помогла мне с побегом, спасла от верной гибели, задуманной ее коварным отцом. О подаренной Марией золотой броши с бриллиантом я благоразумно умолчал. И снова пережитые события я перемежал с описанием восхитительных картин художников Ренессанса в палаццо Питти, скульптурах, готическом стиле соборов.
Наконец, перешел на злоключения в Генуе, во дворце Дожей, где лечил сына дожа, как помог выявить отравителя наследника герцога. Естественно, о подаренной мне прелестной рабыне Летиции-Малике я распространяться не стал. Не сказал и о старинном зеркале. Боярин и дочь слушали, затаив дыхание.
Когда прислуга появилась в дверях, боярин махнул рукой – скройтесь, мол, не мешайте. Я же рассказывал, описывая быт и нравы европейцев, а также моду в Италии.
Дошел и до столкновения с татарами на берегу Волги. Варя охала, прижимая руки к губам. Было видно – сопереживала.
Наконец я закончил свое повествование и облизал пересохшие губы. Аристарх понял это по-своему, разлил вино по чаркам.
– Со счастливым возвращением!
Выпили.
– Эй, кто там? Где жаркое? Сколько можно гостя томить?
– Здесь мы, батюшка, за дверью стоим, ожидаючи.
Мы поели, выпили, снова поговорили. Боярин после рассказа явно повысил ко мне свой уровень доверия, а Варя откровенно бросала на меня влюбленные взгляды. Задурил девушке голову, старый ловелас! Конечно, сначала происшествие на лесной дороге со спасением Вари, теперь вот – описание приключений в заморских странах. Не избалованная мужским вниманием в захолустной боярской усадьбе, Варя, похоже, просто влюбилась! Видно, я представлялся ей героем, и жизнь моя казалась ей насыщенной яркими приключениями. Бедная девочка любила явно придуманный ею самой образ. А жизнь моя – это в основном работа. Работа ради удовольствия, для удовлетворения профессионального тщеславия, в конце концов – ради денег. Я был уже зрелым мужчиной и научился отличать мишуру от сути событий и вещей.
Ознакомительная версия.
