Пайк присмотрелся внимательней, сосчитал все ладьи и, набрав в легкие побольше воздуха, закричал, словно болотная выпь.
— Не к добру кричит выпь-птица, — стоя на первой ладьё, покачал головою Твор. — Не к добру.
— Какая еще выпь? — обернулся к нему Вятша.
— Обычная. Сам послушай… Во!
Крик прозвучал снова.
Хельги оторвал взгляд от реки, оглянулся. Вроде бы как с кручи кричали.
— Ну да, с кручи, — подтвердил Твор. — Во-он с той березины.
— А ведь выпь — болотная птица, по березам не шастает.
— Так, может, пошлем людей, князь?
— Рано! Пусть все спрячут мечи, кольчуги, шлемы. Местные тати наверняка поджидают купцов, — усмехнулся князь. — Не будем обманывать их ожидания.
Разбойный вожак дедка Охрям исподлобья оглядел собравшихся в избе мужиков. То были отборные, закоснелые в кровавой татьбе люди. Угрюмые, заросшие бородищами, никто из них не испытывал никакого влечения к мирному хозяйству, зато каждый сполна изведал сладость захваченной в бою добычи. С такими можно было натворить дел. Охрям усмехнулся и, дождавшись, когда тати степенно рассядутся по лавкам, кивнул Пайку:
— Говори, паря!
— Ладьи-насады, торговые, числом восемь, — запинаясь от волнения, перечислил Заплатка. — Ни копий, ни кольчуг не видно, по всему — ладожские гости. Вот и напасть бы!
— Помолчи, Заплатка! «Напасть», — скривясь, передразнил парня Охрям. — О том не твоя голова печется. Беги-ка лучше к огольцам — пущай к волокам со всех ног несутся да высмотрят все, как надо. Что за товар, сколько торговых людишек да воев-охранников.
— Бегу, дедко Охрям. — Подхватив с лавки шапку, Пайк опрометью вылетел из избы. Скатился с крыльца, замахал руками нетерпеливо толпящимся у ворот отрокам: — Бежим к волоку, робя! Дедка наказ дал.
Выбежав из ворот, толпа парней рванула к лесу, в урочище, близ которого и текла небольшая речушка Понырь. В уродище рассчитались — кому куда. Пайку с двумя другими парнями выпало следить у болотца. Запечалился было Заплатка — всегда так. Кто гостей высмотрел? Он, Пайк. А кому теперь в болотине мокнуть? Ему же. Поди-ка поползай в камышах да по грязи! Ну да делать нечего. Одно утешало — ежели богатый караван окажется, будет с него и Пайку хороший наварец. В таком-то разе можно и новый плащик, и бобровую шапку себе справить — все парни завидовать будут.
Рассудив таким образом, Заплатка повеселел и, прибавив шагу, вместе с напарниками помчался вдоль речки.
Когда насады Хельги пересекли озерко, князь, по совету, прихваченного с собою проводника — тиуна Найдена, велел разгружаться.
— Пустые ладьи запросто проведем по Поныри, — разъяснил Найден. — Шестами да бечевою. Ну а дальше до Чагоды-реки уж совсем немного. Только вот, боюсь, до ночи не успеем. Ну да ничего, чай, не нападут тати, побоятся.
— Не беспокойся о татях, Найден, — усмехнулся Хельги. — Лучше пройди вперед, покажи, как с бечевой двигаться.
Кивнув, тиун удалился к воинам. Те были без кольчуг и оружия, многие — босые, ни дать ни взять обычные нанятые торговыми гостями мужички. Только в каждой ладейке, незаметно, но так, чтоб под рукою, — кольчуги, мечи, рогатины, тугие боевые луки. Наклониться только, взять… Ужо не поздоровится ворогу!
Выгрузив тюки с «товаром», перетянули на глубокое место насады. Приладили бечевы, потянули. Шли ходко, лишь кое-где пришлось убирать торчащие из воды камни. Закончился болотистый, заросший камышом берег, пошли деревья — сосны, осины, ели, — многие из них, подгрызенные бобрами, упав, перегородили путь. Останавливались, рубили, оттаскивали. Шуму было много. Трудна работенка — но ведь и весело. Твор так увлекся, перерубая сучья, что сам чуть не ухнул в воду вместе с топором. Хорошо, успел ухватиться за ствол. Перевернулся, опустил ноги в камыши — обогнуть дерево, — почувствовал, как захлюпала грязь-жижа. Обернулся — показалось вдруг, что-то белеет в камышах, вроде бы чья-то рубаха. Нет, не показалось, Ага, вот снова! Отрок, как научил Вятша, перестал вертеть головой, остановился, лег на протянувшийся над водою ствол, якобы примериваясь поудобнее рубануть ветки, сам же пристально вгляделся в воду, в которой отражались насады, люди, деревья, камыш… И промелькнувшие за камышинами фигуры! Вот оно что! Соглядатаи. Тати! Проследить за разбойниками? Нет, уж лучше сразу сообщить князю.
Срубив с поваленного дерева нижние, мешающие насадам ветки, Твор со всех ног бросился к Вятше.
— Засада! Следят за нами. Я сам только что видел.
— В кустах и за камышами? — с усмешкой переспросил сотник.
Отрок ошеломленно хлопнул глазами.
— Ну да… Так ты тоже заметил?!
— Еще бы. — Вятша похлопал приятеля по плечу: — Князю про то ведомо.
— Ведомо?! — все еще недоумевал отрок. Сотник едва не расхохотался.
— Рыбу на живца ловил когда-нибудь, Творе?
— На живца? Ах, вон оно что, — наконец догадался Твор.
Вятша предупредил:
— Смотри не показывай виду.
— Само собой, — махнул рукой отрок. — Ну и хитер же князь! Недаром Вещий.
Хельги вместе с Найденом прошел вперед, определяя место для ночлега. Вообще-то этот путь можно было миновать и до наступления ночи, выйти к Чагоде, на луга. Только вот уж больно чистым там было место, больно уж неудобно для татей. Там ведь могут и не отважиться напасть, убоятся. В таком разе спешить не надо.
— Эй, Ждане, — Хельги махнул рукой лоцману, — там впереди каменьев много! Медленней идите, осторожней. Торопиться нам некуда.
Караван замедлил ход, и князь присел на ствол дерева, поджидая насады. Сорвал ромашку, задумчиво покрутил в руке. Сегодня должно многие проясниться. И очень хорошо, что наконец объявились лазутчики, давненько их ждали, еще с Сяси-реки. Теперь бы только узнать, чьи они. А узнать просто: внезапно показать часть воинов, и если это обычные тати, то напасть побоятся, а вот ежели кто другой, тогда уж будет битва. Здесь главное — не увлечься, все рассчитать аккуратненько, чтобы не слишком мало казалось воинов, но и не слишком много.
Пайк-Заплатка со своими разбойными сотоварищами, не щадя себя, полз по болотине на брюхе, так что только камыши шуршали да, квакая, прыгали вокруг лягухи, хорошо еще не змеи. Усталости не чувствовали, все заменил азарт. Вот высмотрят они, все хорошенько вызнают, и ночью пойдет потеха. Кто чем промышляет, а как же! Купцы-гости — торговлишкой, а ватажники дедки Охряма — татьбою. Все при деле. Как говорится, на то она и щука, чтобы карась не дремал. Хорошо еще, так случилось, что, когда вымер от огнеманки почти весь род, Заплатка попался на глаза людям Охряма, высматривающим ловких и пронырливых отроков для ватаги. С тех пор ватага — дом родной. Хотя, конечно, были у мужиков-татей и семьи, и пашни, и угодья охотничьи. Вполне мирными казались мужички с первого взгляда, никто б и не подумал никогда про них нехорошее. Здоровяки, хозяева справные. А что мальцы при них, так как еще отрокам к охотничьей премудрости приучаться? В ватаге ребят не забижали, слушайся вожака, а так — делай, что хочешь. Одно не прощали — длинный язьк. Отрезать могли, вместе с дурной толовою, как в назидание другим и поступили в прошлое лето с Онфимом. Как он кричал, дурачок Онфим, упирался. Все ж как ни упирался, а головенку его отрезанную рядом с вырванным языком и подвесили. Многих впечатлило.
