Ознакомительная версия.
— Группа пролетарского гнева, — на сносном немецком сказал русский майор, многозначительно покачивая автоматом. — Товарищ Сталин просил передать привет участникам съезда.
В зале воцарилась такая стылая, нездоровая тишина, как будто одно лишь имя русского тирана выбило всю силу из бонз Рейха. Всё происходящее было слишком… слишком… Гёринг помутнел глазами и выронил изо рта королевскую креветку. Химмлер сдавленно кашлянул и поднял руки.
— Ты чего грабли задрал? — дружелюбно спросил квадратный. — Они у тебя лишние?
— Никак нет, господин офицер, — сиплым голосом ответил рейхсфюрер, неуверенно вставая по стойке «смирно».
— Господа все в Байкале, — сообщил русский. — В две шеренги по росту стано-вись! Ты, нибелунг, писать умеешь?
Он толкнул фон Белова за стол, кинул ему захваченную из приёмной стопку бумаги и карандаш.
— Граждане алкоголики и… — Русский запнулся в поисках нужного немецкого слова, но быстро нашёлся: — И капиталисты! До нашего возвращения составить полный список присутствующих, включая имя, звание и нехорошие болезни.
— Вы… уходите? — сглатывая пересохшим ртом, осмелился спросить Химмлер.
— Так мы ещё вернёмся. Вот капитуляцию примем — и вернёмся.
Фон Белов механически, словно какая-то непонятная сила овладела им окончательно, взял карандаш, сдвинул в сторону блюдо с ломтиками ананасов и расправил лист бумаги.
— Следующий, — сказал адъютант, аккуратно проставляя цифру «один» и провожая краем глаза неторопливо уходящих русских.
О том, куда они направляются, фон Белов постарался не задумываться.
— Я выше ростом! — донеслось до его слуха сдавленное шипение. Кажется, Гёринг сцепился с Гиммлером за право первой строчки.
— Высокая арийская доблесть, полное духовное единение сынов — и, разумеется, дочерей — нации, неудержимый величественный поток наших воинов!..
«Поток, — устало подумала Юно, поджимая пальцы ног. — Неудержимый».
Маленькое суетливое существо с потными ладошками распиналось перед ней четвёртый час. Бегало по кабинету и размахивало руками. Угощало какими-то немыслимыми фруктами с непристойно, судя по всему, дорогих кувертов. С карикатурной торжественностью возложило на плечи девушке вычищенный плащ Старкиллера.
Но даже не догадалось предложить сходить в гальюн.
Объясняться жестами Юно считала унизительным; выдавать способность хоть с трудом, но изъясняться на языке Державы Рейх — тоже не торопилась. Страдала молча.
А ведь в другое время он мог бы произвести на неё впечатление, подумала девушка, с неопределённой вялой улыбкой рассматривая человечка напротив. Властен, энергичен и, кажется, неглуп — судя по тому, как чутко он ведёт одностороннюю беседу. И ведь за всё это время умудрился не сказать ничего конкретного: она так и не поняла, кем он её считает, что предлагает, чего хочет…
Юно с острой тоской вспомнила других землян.
Нет.
У тебя нет власти надо мной, Владыка Гитлер.
Не теперь, нет. В тебе нет той подлинной Силы, какой обладают разумные Державы СССР.
«Поймали меня, — подумала Юно, — заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня? Меня — мою бессмертную Силу!..»
— Союз земных и небесных ариев — это бессмертный союз! — в очередном приступе экзальтации проговорил человечек. Кажется, он начинал повторяться. — И вы, госпожа Эклипс, станете залогом этого великого союза!
На слове «залог» клипса поперхнулась и выдала сразу несколько возможных значений, ни одно из которых Юно не понравилось. В ней поднималось жестокое раздражение от этой бессмысленной многочасовой пытки, от мелочной и ненужной болтовни.
Капитан Эклипс снова мучительно поджала пальцы, наклонилась вперёд и, внимательно глядя в глаза Владыке Гитлеру, произнесла по-немецки:
— Вейдер придёт.
Человечек напротив поперхнулся очередной тирадой.
— Что, а?.. — растерянно переспросил он.
Юно подумала, что Вейдером эту сволочь не пронять, и, поддаваясь какому-то наитию, — как будто спаситель был совсем рядом, и следовало только назвать его истинное имя, — громко, радостно и беспощадно прокричала прямо в это маленькое опрокинутое лицо:
— СТАЛИН ПРИДЁТ!
Человечек напротив издал невнятный горловой звук, судорожно заблудил глазами, попятился от неё, словно девушка ударила его по лицу мокрой тряпкой.
— А? Как, как там?.. — забормотал он, суча сапожками. — Ста… Сталин?!.
Юно с мстительным наслаждением наблюдала, как сморщенное личико Владыки Гитлера наливается дурным нездоровым багрянцем. Ей было уже всё равно — «двум смертям не бывать», подумала девушка по-русски.
— Сталин придёт, — как молитву повторила Юно.
Владыка Гитлер на мгновение замер в кресле, но тут же выкатился на пол и на четвереньках пополз куда-то в угол кабинета.
За дверьми громыхнуло. Послышались хлопки, скрежет, гудение и смертный вой.
Юно вскочила на ноги, скинула плащ и куртку, схватила со стола бутылку толстого стекла. Прежде, чем она успела сделать что-нибудь ещё, двери — обычно открывавшиеся в коридор, — распахнулись вовнутрь. Дюжий немецкий солдат влетел в кабинет спиной вперёд и прокатился по ковру. Следом ворвалось рычащее оскаленное чудовище с кровавой маской вместо лица.
Девушка — сперва с ужасом, но тут же принуждая себя успокоиться и опустить занесённую уж было бутылку — опознала в этом монстре милого грязееда.
— Юно!.. — прохрипел Половинкин голосом умирающего ранкора.
Немецкий солдат вскочил на ноги, выхватил из-за голенища нож и бросился на Колю. Кремлёвский падаван играючи увернулся от первого выпада, левым предплечьем заблокировал обратное движение и, аккуратно отводя клинок вниз, с молодецким хэканьем всей массой тела вложился в удар.
— Нокаут, — сказал из-за спины майор Мясников.
— Чистая победа, — подтвердил Окто.
— Юно!..
— Коля!..
— Юно.
— Старкиллер!..
— Юно!.. э-э-э. Отставить. Товарищ Эклипс, доложите обстановку.
— Владыка Гитлер предлагает военный, политический и духовный союз.
Майор хмыкнул.
— Губа не дура. А где ж он сам?
Юно бутылкой указала на небольшой столик возле стены. Из-под столешницы торчали мелко подрагивающие подошвы сапожков.
— Что он там делает? — изумился майор.
— Боится. Я ему сказала — «Сталин».
— А, — всё ещё тяжело дыша, многозначительно заметил Коля. — Так бесов завсегда от Сталина корёжит, дело известное. Даже от просто имени.
— Отставить мистику для разнообразия.
Некоторое время все молчали, приходя в себя.
— Товарищ майор… а что теперь?
— Теперь? Теперь домой: хорошо бы к празднику успеть, — сказал Мясников, с нехорошим прищуром рассматривая оттопыренный зад Гитлера и принимая наконец решение. — Нет, грех упускать. Эй, бесёнок. Вылезай. Давай бояться вместе.
— Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, рабочие и работницы, колхозники и колхозницы, работники интеллигентного труда, братья и сёстры в тылу нашего врага, временно попавшие под иго немецких разбойников, наши славные партизаны и партизанки, разрушающие тылы немецких захватчиков!
Пар от дыхания растворялся в морозном воздухе.
Сталин на мгновение поднял глаза вверх, к невидимым сейчас звёздам. Над Красной площадью нависли низкие тяжёлые облака, валил снег. Это было хорошо: от Вязьмы, где завяз передний край рвущегося к Москве немецкого клина, было совсем недалеко до советской столицы. Руководство опасалось авиационного удара, который могли бы нанести фашисты во время проведения парада.
Но нет, нет. Опасаться сейчас было нечего: по такой погоде никто не прилетит, а кто и осмелится — будет сбит советскими зенитками и авиацией ПВО.
Он набрал в лёгкие студёного ноябрьского воздуха:
— От имени Советского правительства и нашей большевистской партии приветствую вас и поздравляю с двадцать четвёртой годовщиной Великой Октябрьской социалистической революции.
Он окинул взглядом грозные безмолвные колонны красноармейцев. Лиц с трибуны Мавзолея, конечно, было не разобрать.
За его спиной жарко сияли расчехлённые на время парада звёзды Кремля.
— Товарищи! В тяжёлых условиях приходится праздновать сегодня двадцать четвёртую годовщину Октябрьской революции. Вероломное нападение немецких разбойников и навязанная нам война создали угрозу для нашей страны. Мы потеряли временно ряд областей, враг очутился у ворот Ленинграда и Москвы. Враг рассчитывал на то, что после первого же удара наша армия будет рассеяна, наша страна будет поставлена на колени. Но враг жестоко просчитался. Несмотря на временные неуспехи, наша армия и наш флот геройски отбивают атаки врага на протяжении всего фронта, нанося ему тяжёлый урон, а наша страна — вся наша страна — организовалась в единый боевой лагерь, чтобы вместе с нашей армией и нашим флотом осуществить разгром немецких захватчиков.
Ознакомительная версия.
