— подложить туда «архив».
Его тут нет. Чемодан с архивом резидента и его резиновым членом бесследно исчез.
Чёрт, с ним!
Потея как в бане, подползаю к шифоньеру и приподняв тощую стопку постельного белья на нижней полке, засовываю папку с бумагами туда.
Уффф!
Дело сделано, пора выбираться…
Думаю, когда французская полиция найдёт эту переписку, у французского правительства появится очень много дополнительный вопросов к некоторым представителям Советского посольства. А через это, по шапке получит Начальник ИНО Трилиссер, который не станет молчать, а в свою очередь — подставит задницу Ягодки, вмешивающего своими сомнительными делишками в работу заграничных представительств его отдела.
Когда полз обратно, непроизвольно глянув в сторону полуприкрытой двери в зал.
МАТЬ ТВОЮ!!!
Встаю и на цыпочках подхожу поближе: до боли знакомая могучая спина, склонившаяся над кем-то голым, привязанным к стулу.
Прислушался к вполголоса произносящемуся:
— Если он не придёт через час, я сломаю тебе ещё один палец, понимаешь?
Плаксиво, с дрожью и болью:
— Что я могу сделать, Давид? Он не придёт! Он никогда сюда не приходил…
— Думай, как вытащить сюда эту сволочь! НУ!!!
— Я не знаю…
Оглушительная плюха:
— ДУМАЙ!!!
Я аж глаза три раза протёр и больно ущипнул себя…
Но это был Давид Лейман и никто другой. А под «сволочью» — он подразумевал меня и никого более.
Я, даже чуть было не сорвался в крик:
— Да ты что, сцуко, бессмертный штоль⁈
Как в кошмарном сне или фильме ужасов: ты убегаешь, а «оно» всюду следует за тобой…
* * *
Также на цыпочках пробрался к окну, затем чуть не сверзившись с крыши, перебрался к себе. И собирая манатки, шипел как рассерженный питон:
— Значит, говоришь — от немецкого полицая ушёл, да? Ну красава, Давид… Посмотрим теперь, как ты теперь уйдёшь от французского ажана и тётушки Гильотины!
Однако, уже подойдя к двери и взявшись за ручку, подумал:
«А если опять вывернется? А если поедет за мной в Союз? Там мне с ним совладать, на несколько порядков сложнее будет».
Что делать?
Посидев, подумав я сказал сам себе:
— Если не можешь победить какое-то явление, поставь его себе на службу. А не провернуть ли мне с помощью этого «неубиваемого» парня ещё одну грандиозную аферу, не корысти ради, а так сказать — во славу попаданческого дела?
Инстинкт самосохранения вякнул было что-то против, но мы, с вылезшей на Белый свет моей личной «жабой» — быстренько загнали его под плинтус.
Приняв окончательно решение, не раздумывая более, снял накладную бородёнку, усы и парик и выкинул их в окно… Нищих в Париже много — утром подберут.
Смыл грим, оделся в «парадное» и, держа туфли в руках снова перебрался по крыше в спальню квартиры Резидента. Обувшись, вытащив из-под кровати и взяв в руки картонную коробку со скальпами, осторожно заглянув в приоткрытую дверь…
Ба, да у них здесь веселье в полном разгаре!
Товарищ Лейман, поставив голого и связанного товарища Отто в удобную для себя позу — прицеливался резиновым самотыком в одно из его, так сказать — «естественных отверстий»:
— Ну и где он? Я, счас тебе жоппу порву!
Тот, плаксиво, всхлипывая:
— Прошу тебя — не надо! Консьерж сказал — через три часа… Давай, ещё подождём, Давид!
— Уже четыре часа прошло! Сцука, счас я тебя…
Однако, надо спасать резидента.
Поколебавшись минуту, с великим усилием отогнав довольно навязчивый собственный образ — оказавшийся в точно-таком же «интересном» положении, решительно открываю нараспашку дверь, и:
— Это ничего, что я без стука, друзья? Извиняюсь за опоздание: должно быть виной — разность в часовых поясах…
* * *
«Немая сцена», как на широко известной и весьма популярной в народных массах картине Репина «Приплыли»…
Или, «Не ждали»?
Товарищ Отто, более известный в миру как Мсье Андре Айвен, резко взбледнув (побледнев как смерть) как-то подозрительно ойкнул, закатил глазки и обмяк… Должно быть, чувств лишился от радости меня лицезреть. Давид Лейман напротив — ликом начал красно-свекольно багроветь.
Воспользовавшись замешательством, по-шурику проскочил к балкону, отдёрнул плотную штору, открыл дверь и уселся задницей на перила, свесив ножки.
Сравнительно быстро опомнившись, реальный Давид взревел библейским Голиафом:
— ТЫ⁈
И, с грацией орангутанга — удивительной для столь громоздкой туши, вмиг оказался подле меня, потрясая огромным резиновым членом в не менее громадном кулаке…
Предупреждающе качнувшись назад на перилах, восклицаю:
— СТОЙ!!!
Он, в нерешительности замер.
— Ближе не подходи, а то рискуешь не узнать много чего интересного!
Здесь, в такой ситуации — только дрогни-сморгни и ты пропал!
Он вновь, словно глазам своим не веря:
— ТЫ⁈
Судя по его реакции — порвёт голыми руками, даже не прибегая в помощи резинового самотыка — всё ещё находящегося в руке.
Однако, я с такими типами имел дело ещё в наши «Лихие-90-е», там даже покруче изредка попадались, поэтому уставившись своими наглыми зенками в его выкатившиеся бельма:
— Да, это я! А кого ты ожидал увидеть, Давид? Иакова с сыновьями, что ли?
Уставившись на меня, переведя дикий взгляд в сторону спальни, вновь на меня, ошарашенно-недоумённо вопрошает:
— Откуда?
— Оттуда!
Не давая опомниться, сую ему под нос картонку из-под шляпы и несколько дурашливо, приложив ладонь к «пустой» голове:
— Разрешите доложить, товарищ командир: задание выполнено!
Тот, явно сбит с толку и растеряно:
— Что это?
— Отчёт о проделанной работе для твоего Ягодки.
С подозрением на меня глядя, с опаской принюхивается:
— Воняет…
Я, с брезгливой гримасой на лице:
— Как говорил Цезарь: «Труп врага хорошо пахнет»… Кстати, если не секрет — что вы с товарищем Отто не поделили?
— Не люблю пидарастов… Особенно среди товарищей.
Поискав глазами куда бы положить фаллоимитатор и не найдя лучшего — как метнуть его в товарища Отто, угодив тому со шлепком плашмя по голой тощей заднице. Затем, вновь подойдя, взяв из моих рук коробку и взвесив её в руках, он не был бы евреем — если бы не спросил:
— Где деньги?
Маякнув на «третьего лишнего»:
— Только не в присутствии человека — работающего как минимум на три разведки и РОВС.
Леймана, это не интересовало. Напряжённо уставившись мне в очи, с нажимом:
— Но их можно будет заполучить? Так?
Раслабленно-спокойно, как отвечая на хорошо выученный урок:
— Конечно это будет трудно… Но теперь, когда нас двое — вовсе не нереально, сделать.
За этим стояло: «Без
