Во время демонстрации перед царем Никонов утопил свое суденышко, разбившееся о дно. Однако смех смехом, но за несколько лет он сумел построить судно, совершившее несколько удачных погружений и всплытий. Вот только ходить под водой не получалось. Крестьянин-самородок даже разработал водолазный костюм, для работ под водой.
Однако после смерти Петра интерес к диковинке постепенно угас, тем более что извлечь из него какую-либо практическую пользу не представлялось возможным. Слишком все несовершенно и сыро. А главное, требовало серьезных затрат без видимой отдачи. Финансирование прекратили. Никонова за растрату разжаловали в рядовые плотники и отправили на астраханскую верфь, где он и сгинул от лихорадки.
Само же судно спрятали от любопытных глаз в сарай, где ему было суждено истлеть, если бы совершенно случайно не набрел на этот сарай Петр Второй. Нет, он не стал восстанавливать судно, но приказал разыскать Никонова. Вот тогда-то и стало известно, что русский самородок умер.
Однако мысль о создании настоящего подводного судна крепко засела в голове императора. Он видел в этом будущее и утверждал, что тот, кому первому покорятся морские глубины, и будет настоящим хозяином в океане. Уж кто-кто, а Притула теперь в этом был готов поручиться.
Что с того, что в сравнении с кораблями лодка эта словно игрушка. Причем весьма неказистая и довольно опасная – пока даже не столько для врага, сколько для своего же экипажа. Так и в родоначальниках красавца-корабля, одетого в белоснежные паруса, значится обычная пирога, выдолбленная из древесного ствола.
Молодой барчук Притула Вадим Михайлович рос далеко от моря, но зато на берегу достаточно широкой реки и неподалеку от питавшего ее большого озера. Практически все время, начиная с поздней весны и заканчивая ранней осенью, он проводил на берегу реки или озера, а потому чувствовал себя как рыба в воде. Даже был способен пробыть под водой не дыша около четырех минут, преодолевая за это время изрядное расстояние.
Однажды ему это помогло. Вернее, не ему, а одному крестьянину, провалившемуся в прорубь. Мужичка сразу же утащило под лед, и, если бы не молодой барин, его так и не нашли бы. Вадим не задумываясь скинул с себя шубейку и, выпрыгнув из валенок, нырнул следом за утопающим. И сделал он это вовсе не бездумно. Ниже по течению реки была еще одна прорубь, нужно было только до нее добраться. И ему это удалось. Впрочем, если бы мужичок очень скоро не сомлел, то утонули бы оба, потому как брыкался он почище взбесившейся лошади. А так юноше удалось подтащить к окну проруби бесчувственное тело и самому не сгинуть.
С детства молодой барчук зачитывался морскими романами. И потому, когда пришел срок служить, он без раздумий написал прошение в морское училище. Родители были категорически против. Шутка ли, обучение на год больше, чем в сухопутном, и отслужить предстоит не пять лет, а семь. Поэтому отец занял принципиальную позицию. Сын либо выбрасывает из головы эту блажь, либо может более не рассчитывать на родительское благословение, а значит, и помощь.
Но Притула воспользовался своим правом совершеннолетнего самостоятельно принимать решения и от своего не отступился. Что называется, закусил удила. Батюшка не желал его видеть целых два года, а потому все каникулы молодому гардемарину приходилось проводить при училище. Да еще и надеяться только на казенный кошт, который, кстати сказать, был откровенно мал.
Конечно, умереть с голоду или остаться раздетым ему не грозило, но молодость есть молодость, и лишняя копейка никогда не помешает. Вадим нашел выход из положения, подвизавшись давать уроки юным дворянам, благо ему самому науки давались с необыкновенной легкостью. К тому же, как выяснилось, у него оказался самый настоящий преподавательский талант.
К выпуску батюшка все же смилостивился и простил сына. Благо к этому времени старший уже вернулся со службы, которую проходил в драгунах. Так что последний свой отпуск перед получением назначения Вадим провел в кругу семьи, чему был несказанно рад. Да, он принял решение и не собирался от него отступаться. Но родителей и брата он любил всем сердцем, а потому эта размолвка лежала на его плечах тяжелым грузом. Напутствуя его после отпуска, батюшка с самым серьезным видом заявил, что если он, паршивец эдакий, утонет, то лучше ему домой не возвращаться.
А вот в училище его ждало разочарование. Мичман Притула, окончив курс обучения с отличием и имея право выбрать корабль, служить на фрегат, как он о том мечтал, так и не попал. Вместо этого он угодил в какую-то странную часть, окутанную флером секретности. Ничего удивительного, если знать о том, что эти люди – боевые пловцы, самая настоящая элита, причем не флота, а КГБ.
Это именно их стараниями в турецкую кампанию взлетали на воздух вражеские суда. Это именно благодаря им несколько шведских кораблей нашли свою гибель прямо на якорной стоянке, едва только Швеция предприняла первые враждебные действия. Об их существовании знало не больше десятка человек.
Пловцов было около сотни, не так много, если вдуматься. Но это с какой стороны посмотреть. Здесь были собраны самые лучшие. Казалось бы, основная масса крестьянские дети (кстати, все возведены в дворянское звание, так что отношение в отряде равное), однако все были достаточно образованны, и каждый в совершенстве владел двумя иностранными языками. Мало того, вместе с языками они досконально изучали нравы и повадки жителей соответствующих стран.
С самого начала молодому мичману, а теперь сержанту КГБ, доходчиво объяснили, насколько ему не повезло. А возможно, не повезло и его родным, потому как за его неосмотрительность животом ответят и они. Что с того, что им ничего не ведомо? Зато сам Вадим Михайлович все прекрасно знает. А значит, и выводы сможет сделать правильные.
А потом начались самые настоящие мучения. Обучение за партой сменялось боевой и физической подготовкой, и наоборот. Ему буквально некогда было вздохнуть. С каждым разом нагрузки только возрастали. Правда, если в вопросах боевой подготовки ему доставалось по полной, то в деле изучения наук было куда проще, мало того, командование отряда использовало его преподавательские способности, закрепив за ним товарищей, которым науки давались несколько труднее.
А еще закаливание. Их наставник, издеваясь над своими подопечными, все время приговаривал, что они ему еще не раз спасибо скажут. Хм. Ну, возможно, он и прав. После того случая с ушедшим под лед крестьянином Вадим решил для себя, что в ледяную воду больше ни ногой. Шутка сказать, у него едва сердце не зашлось от холода, это тебе не на Крещение купаться. Знал бы он, что уже через год в отряде боевых пловцов подобные заплывы для него будут вполне нормальным явлением. Не рядовым, но все же.
