Тот кивнул.
Получил свой повелевающий взгляд и Ширинкин, по-военному отчеканив кивком в ответ.
Уходя морпех и генерал так же молча метнули пытливые взгляды на мрачного императора и выжидающего капитана.
Дверь захлопнулась громче, чем следовало, снова дёрнув по нервам гостя. Какое-то время он молчал, затем поднял твёрдый взгляд:
— Мне надо знать.
— Мне проще будет вам показать пару документальных фильмов, — предложил капитан.
"Плохим вестникам иные короли в своё время головы рубили. М-мда. Одно дело я буду ассоциироваться с обвинениями…, другое дело документ. А я лишь так — за что купил, за то продал".
Черто #769;в привстал, собираясь включить компьютер. Резко вскочил и царь, направляясь к двери.
— Простите, Вы куда? — Удивился в догонку Черто #769;в.
— Вы же намерены нам что-то показать?
— Посмотреть можно и здесь. К тому же я не думаю, что адмиралам нужно знать то, что будет показано.
Монарх хотел что-то возразить, всё ещё нацеливаясь на выход, но был остановлен почти вкрадчивым:
— Будут ли генералы так радеть за службу и царя, узнав, что тот в 1917 году отречётся от престола?
* * *
— Фу, зараза. Накоптил.
Дым сносило прямо на ледокол, на мостик, где стояли капитан и помощник по безопасности.
"Лейтенант Скуратов" развёл пары и отчаянно дымил, спеша, увозя императора и остальных гостей обратно на материк.
— Не так я себе это представлял, — Черто #769;в чиркнул зажигалкой и жадно в два присеста высмалил пол сигареты.
— Да-а, Николаша злой, как собака поехал. Что у вас там вообще не заладилось?
— Такой сумбур. Ща вспоминаю, аж не верится. Словно бури солнечные по башке лупили. И я его… сначала обухом по голове — про отречение и смерть….
— Про дом Ипатьева? — Решил уточнить Шпаковский.
— Нет. Образно. Он прихренел, но потом взял себя в руки. По порядку не получилось. Перво-наперво конечно о своём Алексее всё вызнавал. Про болезнь. Я втолковал, как мог. Смирился на вид.
— А про расстрел?
— Веришь, нет? Но до Ипатьева не дошли. Попросил письменно, намереваясь потом прочитать единолично.
— Испугался.
— И я так думаю. И… наверное, понимаю. Не позавидуешь.
Неожиданно пришло молчание, как будто по усопшему… неловкое…. И радовало, что в руках были палочки-выручалочки для таких случаев — сигареты.
— Ну, так вот, — прокашлялся капитан, — перешли к политике и остальному. Я ему заготовочку купированную поставил… документалку видео!
А они, представляешь, там в Питере ещё по первым нашим материалам просекли, что мы не обо всём говорим. Далеко не наивные оказались. Вероятно, что-то и из наших ребят вытрясли. Хотя божился, что не обижали.
И получилось, что всё заранее спланированное, не то чтоб покатилось к чёрту, но покатилось.
Быстро корректировал по ходу. Приходилось выдёргивать другие материалы, примеры. Представляешь, однажды заскочив аж в восьмидесятые брежневские.
— Ого! Это в какой теме?
— Да всё то же — что люди ничему не учатся, раз за разом наступая на одни те же грабли.
И добреньким совсем быть никак не получалось. Величество постоянно требовал ставить на паузу, порой перематывать назад….
— Ты гляди, освоился!
— Ага. Требовал объяснений и комментариев. И получилось по-дурацки — хотел быть третейским судьёй, а нет-нет, да и срывался на правду-матку. А ещё и на советы, которые ой, как ему не нравились.
— А конкретней? Про самодержавие?
— Про самодержавие вообще старался не заикаться, даже про конституционную монархию, зная его бзик и заветы папаши. Но он сам….
Андрей Анатольевич стал вспоминать, пересказывая вслух…, обрывками, а потом восстанавливая полную картину.
— Чем же так плох самодержавный строй? — В голосе императора запальчивость, обвинение и обида, что ли….
— Самодержавие тормозит развитие науки, основываясь практически на феодально-торговых отношениях, — после секундной паузы ответил капитан.
Монарху тоже понадобилось пару мгновений, чтобы понять смысл. Кивнув сам себе, он продолжил допытываться:
— О либерализме вашем я уже наслышан. Но ваша диктатура…?
Про индустриализацию 30-х годов получился почти сорокаминутный ролик. Рассказать об этом, почти правдиво, со всеми перегибами — как тянул за уши страну, в прямом смысле, Сталин, было чрезвычайно необходимо. Мягкое, почти либеральное самодержавие Николая II так не сможет.
— Медленными шагами модернизацию экономики не провести — страну сожрут раньше, — Андрей Анатольевич старался быть убедительным, — оружие будет такое, что просто пушечным мясом противника уже не остановишь.
"Впрочем, и пушечным продолжали останавливать. И не только во Второй мировой и гораздо позже".
Но некие колебания и неприятие многого из сталинских средств царь всё же подметил:
— Вы равно до конца не приемлете противоположные методы.
— А дальше?
Капитан и не заметил, что замолчал, обыгрывая воспоминания.
— А дальше? — Переспросил Шпаковский.
— А дальше Романов понёс ахинею!
"Смеете учить нас…! Да вы отринули веру! Безродные"! Дескать, "неблагородная кровь"!
— Орал!? — Удивился Шпаковский.
— Нет. Не тело #769;к, но всегда такой… сдержанный.
Пф! Не хватало, чтоб на меня на моём судне ещё кто-то орал!
Но бубоносил, типа: я есмь царь, помазанник и… про бога, веру, душу мать.
— Остужать подобный догматизм лучше выдав что-нибудь за рамками образования оппонента. Чтоб умно, веско и непонятно, — подсказал помощник.
— Я ему и выложил, назидательно и издевательски….
Заговорив о вере и поминая Бога, Романов безотчётно забе #769; гал глазами по углам помещения, выискивая икону. И не найдя, исказился почти страдальчески лицом, упрямо перекрестился.
Черто #769;в только поразился этому и всё же смягчил тон:
— Вера, Ваше Величество, находится в диаметральной плоскости от науки. А наука говорит, что у всех людей на планете кровь делится на четыре группы и резус-факторы. Кровь разных людей с одинаковой группой можно смешивать и вполне вероятно, что облегчая страдания вашего сына, ему при переливании подойдёт здоровая кровь какой-нибудь розовощёкой крестьянки.
