От бани Алла в восторг не пришла.
— Мы что, будем мыться вместе? — сурово спросила она, подразумевая, что большей глупости не представляла.
— Ну да, ты одна не справишься, — терпеливо сказал я. — Тут надо знать, на что нажимать. Но если хочешь, я останусь в трусах и могу сбегать за твоим купальником.
Я не стал напоминать ей, что каких-то двенадцать часов назад она виляла передо мной своей попкой безо всякого купальника. Это всё же было в другой жизни.
Она мгновение поколебалась, но потом решилась.
— А ладно, — и махнула рукой для убедительности, — Чего уж теперь?
И решительно стянула блузку и джинсы.
А я понял, что опасался совсем не того. У моего члена уже была реакция на голую Аллу, так что я не сомневался в том, что он находит её привлекательной. Конечно, я не был одержим сексом, но не в тех случаях, когда об меня трётся обнаженная и — окей, окей — красивая девушка. А не тереться в условиях ограниченного пространства бани было нереально. И я начал всерьез опасаться, что перешагну опасную грань… впрочем, если это поможет нам обоим смириться с тем, через что мы прошли — почему бы и нет?
А Алла тем временем разделась окончательно и попыталась скрыться в парилке. Но неудачно — ойкнула и выскочила обратно, стыдливо прикрыв руками лобок и грудь. Вернее, попыталась прикрыть, и не слишком удачно.
— Там горячо! — сообщила она мне как откровение господне. — Я туда не пойду!
— Видишь, я же говорил, что ты не умеешь, — наставительно произнес я, — Сейчас всё будет, не волнуйся.
Я вальяжно снял трусы, и это простое движение далось мне очень непросто. Внутри меня всего колотило, я был готов отыграть назад и сбежать подальше от этой суккубы, которая вызывала однозначные желания. Я чудом сдержался, но почувствовал, что мой член слегка напрягся — и хорошо, что не встал в полный рост. Правда, Алла могла расценить это совсем иначе, но пока что мне было дело только до моих собственных переживаний.
— Заходи и сразу садись на корточки, — сказал я. — Внизу не так жарко и даже прохладно. Смотри на меня и делай также.
Я продемонстрировал сказанное, хотя ничего горячего в парилке не было. Мы её слегка выстудили, пока ходили туда-сюда, так что нужно было немного подождать, чтобы температура поднялась до нужного уровня. Но для Аллы и это было явным перебором. Она тяжело вздохнула, вошла вслед за мной и присела. В этой позе она уже не выглядела сексуальной дьяволицей, да и моё достоинство было надежно спрятано между ног. Впрочем, я был уверен, что Алла уже срисовала мою реакцию.
— И что дальше?
— А дальше моемся.
Я всё-таки встал, снял со стены тазик, набрал туда горячей воды, разбавил её холодной — и показал Алле пример. В парилке имелась какая-то мочалка из неопознанного пузырчатого материала, у нас с собой был кусок мыла — в общем, ничего сложного. Мне, конечно, было не очень удобно размахивать перед лицом Аллы своим достоинством, но отодвинуться я не мог, мне было некуда. Она могла, у неё за спиной было место, но я не мог даже попросить её об этом. К тому же Алла старательно делала вид, что ничего необычного не происходит.
Мы сумели намылиться, потом смыли друг с друга пену, и я предложил ей продолжить тем, ради чего и ходят в парилку.
— Ложись на полок, — я указал на узкую лавку напротив печки, и Алла послушалась. — И приготовься.
— К чему?
Я не ответил. Баня у бабушки была по высшему разряду — она даже замочила березовый веник в небольшой лоханке. Я зачерпнул оттуда немного настоя и плеснул на камни — и мне в лицо сразу пахнуло жаром с березовым запахом, а Алла ожидаемо взвизгнула.
— Горячо! Перестань!
— Ты что, в этом самый кайф, — попытался я успокоить её и легонько стукнул ей по спине распаренными березовыми прутьями и листьями.
Алла взвизгнула ещё громче и вскочила, попыталась что-то сказать, задохнулась и присела на корточки.
— Ты чего? Больно же!!
— Да ни капли не больно, это у тебя с непривычки. Ложись обратно.
— Не лягу! И вообще пошли отсюда…
— Ал, это парилка, тут надо париться, — сказал я. — Ложись обратно, сейчас будет совсем хорошо. Или я тебя силой уложу.
— Не уложишь! Я против!
— Ах вот как…
Я подхватил её подмышки и попробовал поднять. Она повизгивала, отбивалась и категорически отказывалась распрямлять ноги. Но я был крупнее, сильнее, так что в какой-то момент мы оказалась и в самой двусмысленной из возможных в нашем положении поз — плотно прижатые друг к другу, голые, а я ещё и с окончательно возбудившимся членом. Алла ощутила его и замерла. Я тоже не двигался, чтобы не разрушить момент.
— Это… он… на меня так?.. — тихо спросила она.
— Да.
Скорее, на голую девушку в моих объятьях, но уточнять не стоило.
— Я не хочу сейчас… не стоит…
— Не буду, — твердо сказал я. — Ложись на полок. Помоемся и дальше поедем. Обещаю.
Мы разорвали объятия, она послушно вернулась обратно на полок, а я начал легонько постукивать веником по её телу. Она ещё ойкала, но с каждым ударом всё тише и тише.
— Нравится? — спросил я.
— Ничего так, — вынуждена была признать она, — но я бы обошлась и без этого.
— Нельзя, — строго сказал я. — Сейчас ещё массаж сделаю, совсем новенькой будешь.
— Массаж?
Я ещё разок плеснул воду на камни, переждал самый свирепый пар и принялся легонько водить ладонями по спине девушки. Разумеется, это был не настоящий массаж — я просто не умел его делать, никогда не учился, а весь мой опыт основывался на длительном общении с женщинами и ограничивался знанием шутливых присказок типа «рельсы-рельсы». Этот стишок я и повторял про себя, делая те самые движения — со шпалами, слонами, гусями и прочими представителями животного мира с тяжелым шагом и болезненными щипками.
Я не смог бы ответить на вопрос, собирался я производить какие-то сексуальные действия с Аллой или хотел ограничиться простой помывкой — ну и расслабляющим массажем. Просто в какой-то момент мои пальцы проскользнули по её попке вглубь, нащупали заветную щелочку, Алла легонько вздрогнула, но ничего не сказала — и я посчитал это за разрешение перейти на другой вид массажа. Внутренний.
Она была более чем готова.
Под сексом, как правило, понимают совокупление двух людей. Если совы куплены не были — то есть проникновения члена во влагалище не случилось, — то как бы и не считается. В моем старом времени я натыкался на сообщения с женских форумов, авторессы которых искренне недоумевали — я же не занималась сексом с тем парнем из клуба, всего лишь сделала минет, или у нас был совершенно невинный петтинг, а муж меня бросил, негодяй. Мужчины, впрочем, частенько мыслили аналогичным образом — если всего лишь полапал за сиськи, то это так, не секс, а рукопожатие, и тоже не считается.
На самом деле физический половой акт, как его называют высоколобые ученые и прокуроры, совсем не обязателен. Его, наверное, стоит рассматривать как высшую форму доверия женщины к выбранному ею мужчине — ведь не каждому мальчику позволяется тыкать хуем в живого человека. Мальчики, правда, тоже хороши — они если не потыкают, то могут и бросить слишком гордую девицу, несправедливо обозвав её на прощанье «шлюхой» и даже не обратив внимания на явное противоречие. В общем, с этим тыканьем всё очень и очень сложно, причем даже среди семейных пар.
Я слышал от приятеля, что жена не давала ему «тыкать» себя лет шесть после рождения ребенка — боялась рецидива и новой порции боли в роддоме. Правда, так совпало, что как раз через шесть лет они развелись, оставив кроху в неполной семье и в недоумении; впрочем, та экс-жена вскоре оперативно выскочила замуж и одного за другим родила новому мужу троих детей, видимо, решив не повторять прежних ошибок, но полностью забыв о средствах контрацепции.
Но даже если «тыкать» можно в любое время, делать это стоит не бездумно, а очень даже с умом. Англичанкам когда-то советовали смотреть во время «этого» в потолок и думать об Англии; подобные советы наверняка слышали молодые девушки не только в этом островном государстве. Стишок про того мужичка, который «тихо сзади подошел, сунул, вынул и пошел», появился совсем не на пустом месте. Сколько их таких было, любвеобильных, но совершенно не думающих о своих партнершах? Те, видимо, должны были молча терпеть — ведь хоть какой-то, но свой, персональный, — и сбрасывать напряжение не в постели, а в душе, мощной струей воды приятной температуры.
