Вместе со способностью лечить руками и открытиями, взявшимися словно ниоткуда, я умею сделать так, что меня никто не увидит. Кроме того, могу загипнотизировать человека так, что он выполнит то, что я ему скажу. Товарищ генерал-лейтенант не даст соврать.
Брежнев посмотрел на Бесчастного.
— Это правда, Леонид Ильич, — подтвердил тот. — В Узбекистане Серёжа продемонстрировал феноменальные качества. На уровне Вольфа Мессинга, не меньше.
— Не верю, — сказал Брежнев и потянулся за очередной сигаретой.
Я вошёл в орно, закутался в «туманный плащ» и пропал для окружающих.
Просто они пока этого не поняли.
Быстро и бесшумно поднялся, вышел из беседки, скрылся за ближайшими кустами. Вышел из орно.
— Не понял, — услышал голос Брежнева. — Куда он делся? Только что был здесь. Товарищ полковник, где ваш сын?
— Не знаю, Леонид Ильич, — ответил папа встревоженно. — Я точно так же ничего не понимаю, как и вы.
— Этого ещё не хватало. Алексей Дмитриевич!
— А я предупреждал, Леонид Ильич. Он умеет.
— Что за чертовщина…
Я вышел из-за кустов и направился к беседке.
— Вот он! — воскликнул Цуканов.
— А говоришь, не фокусник, — сказал Брежнев, дождавшись, когда я вернулся на место. — Признайся, в цирке научился?
— В цирке так не умеют, Леонид Ильич, — сказал Бесчастнов. — Так даже у нас не умеют.
— А вот это плохо, — сказал Брежнев. — Надо, чтобы умели.
— Согласен, — сказал генерал-лейтенант. — Надо.
— Слышал, Серёжа? Научить других сможешь?
— Не знаю, Леонид Ильич, — признался я. — В теории, наверное, да. На практике — не знаю. Не пробовал никогда.
— Вот и попробуешь. Но ты меня до конца не убедил.
— Почему?
— Потому что тебя всё равно сумели похитить. Не смотря на все твои сверхспособности. Где гарантия, что этого не случится опять?
— Полную гарантию не даст никакая охрана. Наоборот, она мне только мешать будет. Похитили меня, потому что я не был готов. Расслабился. Думал, что где-где, а у себя дома я в полной безопасности. Эффект неожиданности. Второй раз меня на это не купят. Леонид Ильич, поймите правильно. Наиболее эффективно я смогу действовать только в условиях полной свободы. Натура такая. Чем больше меня попытаются ограничить, тем хуже будет результат. Самым наихудшим решением, сразу предупреждаю, будет создать какой-нибудь жутко засекреченный научно-технический центр и запереть меня там за пятиметровым бетонным забором и колючей проволокой.
— Свобода — это осознанная необходимость, — произнёс Брежнев. — Слышал такой афоризм? Иногда осознанной необходимостью может быть бетонная стена и колючая проволока.
— Ага, — сказал я. — Arbeit macht frei [1]. Кажется, так было написано на воротах немецких концлагерей.
— Дерзишь, — нахмурился Брежнев. — Ты кем себя возомнил?
— Никем, Леонид Ильич. Я простой советский школьник. Не более того.
Повисла тяжёлая пауза.
Чёрт, надо было, наверное, промолчать. А с другой стороны — всё правильно. Точки над «i» нужно расставлять с самого начала. Пока на берегу, как у нас говорят.
[1] Труд делает свободным (нем.)
Глава двадцать четвертая
Сила власти. Кушка. Письмо Наташи
Какое-то время Брежнев продолжал сердито сопеть. Потом они с Бесчастновым обменялись взглядами и словно договорились о чём-то без слов. М-да, всё-таки люди из высших эшелонов власти обладают столь отточенной ментальной чувствительностью, что никакой телепатии не надо. Хотя и мне для того, чтобы понять, о чём они договорились, телепатом быть не нужно. О моей охране, конечно же. Приставят. Незаметную. То есть, это они будут думать, что незаметны. Ну да бог с ними, пусть ходят, будет надо — всегда уйду из-под наблюдения.
Лето — пора отпусков и каникул. К тому же тот гигантский объём работы, который нам всем предстояло провернуть, требовал очень серьёзной организации на партийно-административном уровне. Здесь я был абсолютно бесполезен.
Кемрар Гели и на Гараде, где общество устроено во многом даже сложнее, чем в Советском Союзе, избегал всяческих организационных мероприятий и руководящих должностей. Характер, что поделаешь. Не думаю, что мой характер сильно изменился с переселением в тело земного подростка. По крайней мере, не замечал. С поправкой на возраст, разумеется. Но дело не только в характере. Когда по-настоящему чего-то хочешь, будешь заниматься любым делом, которое приближает осуществление твоих планов. А я хотел вернуться в космос и связаться с Гарадом. Очень хотел. Именно хотел — не мечтал. Потому что знал, что это возможно. Трудно, но возможно. А мечты — они, как правило, относятся к областям невозможного. Или бродят по самому краю этих областей.
Дело не в характере, повторю. Дело в возрасте и знаниях.
Как бы я ни выпрыгивал из штанов, я не мог вырасти быстрее. То есть, я мог действовать и вести себя, как взрослый человек, но окружающие продолжали видеть во мне подростка, фактически ребёнка.
С одной стороны, это давало определённые преимущества (к ребёнку относятся более снисходительно, на чём можно сыграть), но с другой — и это было очень важно — создавало массу проблем. Не будет взрослый человек, в особенности человек, обличённый властью и ответственностью, профессионал в своём деле, подчиняться ребёнку. Даже, если на этого человека надавить административно. В лучшем случае он сделает вид, что подчинился. В худшем — устроит открытый саботаж.
Теперь — знания.
Да, я уже собрал действующий гравигенератор, в котором имеется сверхпроводимый контур.
Знал в теории, как построить термоядерный и кварковый реакторы.
Как создать быстродействующие и компактные компьютеры, а затем объединить их в сеть.
Мог многое рассказать про невиданные материалы с потрясающими качествами — углерит, пластмонолит и некоторые другие.
Мог набросать проекты новых космических кораблей, способных достичь Юпитера или Сатурна за какие-то недели и надёжно защищённые от космической радиации.
Знал, в теории, как построить станцию Дальней связи на Луне.
В конце концов, мог, вероятно, научить отдельных, специально отобранных людей, вхождению в орно, работе с аурой человека или животного, гипнозу-внушению, «туманному плащу» и другим вещам, вполне нормальным для гарадца и фантастическим для землянина.
Мог.
Но вот организовать систематическую работу по достижению всего этого, работу, в которой будут задействованы тысячи и тысячи людей, громадные научно-исследовательские, конструкторские, производственные и даже воспитательно-образовательные мощности и ресурсы — не мог. Не было у меня в этой области ни достаточных знаний, ни опыта.
Таким образом и появилось у меня неожиданно свободное время.
— Минимум — до августа,
