class="p1">— Вставай, малой, — шепнул я.
Кирилл похлопал глазами. Не сразу, не сообразил, где находится. Зевнул.
— Что случилось? — спросил он.
Я ухмыльнулся.
— Утро, малой. Пора на пробежку.
* * *
Я вывел брата к той самой колее, которую колхозники по ошибке называли дорогой.
Кирилл в очередной раз зевнул и спросил:
— Куда побежим?
— Туда, — ответил я.
Указал на яркую полоску, что алела на горизонте.
— В пяти километрах отсюда деревня, — сообщил я. — Поздороваемся с местными жителями и вернёмся обратно.
Кирилл вскинул брови.
— Чёрный, ты с ума сошёл? — спросил он.
— Не плачь, малой. Не забывай: ты крутой парень. Так пусть же это все увидят.
— Какой я? — переспросил Кирилл.
— Лихой, — сказал я.
— Лихой, — повторил Кир.
Он усмехнулся, развёл руками и спросил:
— Кто меня сейчас увидит-то? Все нормальные люди ещё спят.
* * *
На околице деревни мы отыскали удобный пустырь, где выполнили новый комплекс упражнений (без использования турника и брусьев). Похожий на бомжа тщедушный старичок провёл мимо нас белую безрогую козу. Он посмотрел, как я отжимался от земли с сидевшим у меня на плечах Кириллом — покачал головой, но пальцем у виска не повертел.
* * *
Тренировочный боксёрский поединок мы с братом устроили около колодца. За ним наблюдали проснувшиеся для работы на кухне назначенные вчера старостой дежурные: Николай Барсов и Лена Котова.
Застали окончание нашего поединка и другие студенты, ходившие утром к двум одиноким деревянным кабинкам (на дверях которых красовались сделанные мелом надписи «туалет»).
Сегодняшний спарринг не походил на те, что мы с братом проводили дома. Я не учил Кирилла ничему новому, не указывал на бреши в его обороне. Несколько раз нарочно подставился — дважды оказался на земле, на что собравшиеся вокруг нас зрители отреагировали кто испуганным вскриком, а кто радостным воплем.
А после боя мы с Киром опрокинули друг на друга по ведру колодезной воды.
* * *
Второй рабочий день прошёл быстро и весело: студенты уже не стремились к покорению рекордов — берегли силы и энергию, дышали свежим деревенским воздухом и дегустировали арбузы.
А вечером они не повалились на койки без чувств, а собрались дружным коллективом в «мужской» части дома и устроили посиделки… на которых я не заметил сегодняшних дежурных: Лену Котову и Колю Барсова.
Под пение Артурчика я прогулялся на кухню. Увидел там, как Котова намывала в деревянном тазу посуду, а лишь изображавший работу Барсик с видом змия-искусителя ворковал у Лены за спиной.
Барсов с интересом изучал со спины фигуру Котовой.
«А ведь где-то здесь, в колхозе он и „уломал“ тогда Женю Рукавичкину, — вспомнил я. — Барсик переключился на Котову?»
Лена и Николай услышали мои шаги, обернулись. Я положил руку на плечо Барсову.
— Уважаемый Николай, — сказал я. — Вы-то мне и нужны. У меня есть к вам очень важное дело. И весьма срочное.
Я указал на дверь и добавил:
— Давайте-ка мы с вами прогуляемся к колодцу, уважаемый. Там и поговорим.
Я подошёл к прятавшемуся в полумраке колодцу, засучил рукава тельняшки. Поманил к себе Колю Барсова (тот неохотно, но всё же покинул вслед за мной душную кухню). Я огляделся. Отметил, что небо уже избавилось от следов заката. А окружённая крошками звёзд бледная луна не испепеляла землю, как это делало днём солнце. Лунного света хватило, чтобы я увидел: рядом с домом не бродили курильщики. Да и в пахучих кабинках (туалетах типа «сортир») никто не прятался. Из дома доносились звуки голосов и дребезжание гитарных струн (неутомимый Артурчик вновь перепевал ранний репертуар Владимира Высоцкого). В почти высушенной солнцем сорной траве трещали взбодрившиеся и осмелевшие к ночи насекомые.
— Подойди ко мне, Коля, — сказал я.
Барсов приблизился — бесшумно, будто ступал по земле мягкими кошачьими лапами. Он замер в трёх шагах от меня, заслонил собой окна кухни, где в одиночку разбиралась с последствиями ужина Лена Котова. Николай молчал. Я не видел его лицо: оно пряталось под маской из ночного мрака. Чувствовал в Колиной позе настороженность — будто Барсик готовился в любой момент отпрыгнуть от опасности, к которой он явно причислял и меня. Коля кашлянул и поинтересовался, что мне от него понадобилось. Говорил он уже не с тем уверенным и нагловатым тоном, с каким вешал лапшу на уши Лене Котовой. За короткими, словно рублеными фразами он прятал нотки испуга: Николай интуитивно не верил в мою показную доброту.
— Барсик, ты любишь пиво? — спросил я.
Барсов дёрнул плечом — его глаза блеснули.
В доме замолчала гитара — «трудовики» снова искупали Артурчика в овациях.
— Люблю, — неуверенно ответил Коля.
Он кивнул.
Я скользнул вперёд и вполсилы ударил его под двенадцатое ребро. Кошачья реакция спасовала перед скоростью боксёра-перворазрядника.
Барсик выдохнул писклявое: «О-о!» Согнулся вбок — запоздало прикрыл локтем пострадавшие рёбра.
— Удар по почке заменяет бокал пива, — сообщил я. — Так говорили в армии.
Я взял двумя пальцами вновь притихшего парня за подбородок — приподнял Николаю голову и заглянул ему в глаза. Парень не отпрянул и не осыпал меня ругательствами. Он вздрогнул.
— Согласен с тобой, Барсик, — сказал я. — Ощущения не те, что и после настоящего пива. Зато бесплатно.
— За что? — спросил Николай.
Барсов справился с последствиями от «распития спиртного», выпрямился. Лунный свет отразился на его влажных щеках. Николай вздохнул — позади него, в доме, снова забренчали гитарные струны.
— Это аванс, Барсик, — сказал я. — Первая бесплатная кружка в рекламных целях. Чтобы ты помнил о вреде спиртных напитков.
Похлопал Николая по плечу.
— И чтобы ты запомнил, Барсик: Лена Котова нравится моему младшему брату. Как женщина, она для тебя не существует.
Коля Барсов встрепенулся, словно его возмутили мои слова. Он запрокинул голову, посмотрел мне в лицо. Но не возразил мне, потому что увидел около своего носа мой кулак (не сильно уступавший размерами его голове).
— Чувствуешь запах пива, Барсик? — спросил я. — Волью в тебя кружку пенного всякий раз, когда замечу твою рожу рядом с Котовой.
Николай нахмурился — я заметил это даже в темноте.
— Это нечестно, — заявил он.
Я усмехнулся и сказал:
— Согласен с тобой, Коля. Открою тебе секрет: жизнь несправедливая штука. Так
