надо, а я вместо этого сижу тут непонятно зачем.
Но через десять минут Скороход появился, и я даже забыла, что собиралась ругать его.
— Вот! — сказал Скороход довольным голосом и продемонстрировал мне две огромных рыбины. — Муксун. Так-то хорошо бы малосолку из него сделать, но к ужину не успеешь. Поэтому мой совет — просто пожарь. Сейчас заедем ещё свежего хлеба купим и всё будет хорошо.
Я расцвела.
Нужно ли говорить, что бабоньки и Ростислав сожрали всё до крошки и придраться у них к сготовленному мной ужину не получилось?
Самолёт оторвался от земли, и я поправила свою кофту, которой укрывала спящую у меня на руках Изабеллу. Конечно она тяжелая, но зато мы сидим. И тут Скороход помог с билетом. А вот бабонькам и Ростиславу сидячих мест не нашлось, и они всю дорогу, пока самолёт будет лететь — стояли.
Хотя не только они. Между рядами стояла куча людей. Все были груженныебаулами и сумками. И стояли в проходе прямо с ними. Я уже и отвыкла от того, что в девяностые в самолётах летали не только сидя, но и стоя.
Свой мини-план по Нефтеюганску я выполнила. Причем, считаю, что успешно.
Я поправила свёрнутую в виде подушечки куртку, на которой спала Изабелла и посмотрела в окно. Самолёт летел между белоснежными перистыми облаками в два слоя, земли внизу не было видно.
Скоро я буду дома.
Я удовлетворённо вздохнула. Устала. Столько всего, а я не резиновая. Устала жутко. Но даже не от необходимости воевать с тупой заведующей детдома за каждую бумажку, а от необходимости постоянно жить с этими женщинами. Вымотали они мне нервы изрядно. Но я перетерпела и преодолела.
Теперь этот большой предварительный этап закончен. Я устроилась (более-менее), я сейчас имею неплохие деньги (да, с долларами еще не всё понятно, вдруг кто-то не поступит и придётся вернуть, но какая-то часть всё равно останется. И плюс Скороход неплохо так подкинул. Хватит надолго. А завтра ещё схожу в «Хопёр-Инвест», как раз время подошло, и я не я, если не отожму у них свои деньги и плюс двойные проценты.). Детей собрала в кучку, нелюбимого супруга отшила, квартира моя, работа какая-никакая, но есть.
Теперь мне предстоит следующий шаг — активное наступление. И одновременное формирование команды.
А уже этим же вечером я входила в квартиру, прижимая Изабеллу к себе:
— Анжелика! А вот и мы! — сказала я.
Квартира отозвалась оглушительной тишиной.
Где она там? Спит, что ли? Я занесла Изабеллу и посадила на стульчик. Рядом, к стеночке, аккуратно примостила костыли. Пусть посидит две минутки. Сама скинула на пол сумку и устало прислонилась к дверному косяку. Нет, я, конечно, рада, что всё хорошо закончилось, но в моём возрасте хочется жизни поспокойнее. И если так далеко и летать, то вместо Нефтеюганска лучше куда-то на Бали.
— Мы тут будем жить? — спросила Белка, сверкая от любопытства глазёнками по сторонам.
— Ага, Белла, теперь это твой дом, — устало отдуваясь, ответила я и начала снимать с неё верхнюю одежду, — ты же свою сестричку Анжелику помнишь?
Белка неуверенно пожала плечами.
— А Ричарда? Это твой братик.
— У меня есть братик? — удивилась девочка.
— Есть, — ответила я, стаскивая обувь, — он в деревне, с дедушкой. А вот где твоя ненаглядная сестричка Анжелика, это мне и самой уже интересно.
Нет, так-то она жила у Галки, но мы договорились, что в последний день, перед нашим приездом, она вернется домой, приведёт квартиру в порядок, сварит какой-то суп. С дороги горяченького очень хорошо. Тем более со мной ребёнок.
Но что-то явно пошло не так.
Я сбросила обувь и ветровку и прошлась по квартире. На подоконниках с упрёком желтели давно не политые цветы.
Сердце моё ёкнуло — неужто случилось что?
Первым порывом было бежать к Галке. Вот только я Изабеллу одну же здесь не брошу. Для неё это чужой дом, ещё испугается.
Что же делать?
Мой взгляд заметался по сторонам.
Мелькнула спасительная мысль — можно позвать Ивановну. Пусть посидит полчаса, пока я сбегаю. Но как подумаю, что потом целый час придется отвечать на все её вопросы, так сил моих нету.
Я заглянула на кухню и взгляд зацепился за записку, которая лежала на столе, придавленная моей любимой чашкой.
Я схватила бумажку:
«Тётя Люба! Извини меня пожалуйста и не сердись. Но я встретила самого лучшего в мире человека, и я очень его люблю. И он меня тоже любит. Он художник! Мы теперь будем жить вместе. Не беспокойся за меня. Целую. Анжелика».
Я как стояла, так и села.
Хорошо, что табуретка рядом была, а то бы хлопнулась на пол.
И схватилась за голову. Съездила, твою мать!
С ума сойти! Это что же получается!
Додумать мысль мне не дали:
— Тётя Люба! — крикнула Белка, — я в туалет хочу.
Пришлось отложить размышления и заниматься ребёнком.
Примерно часа через два, когда мы с Белкой, чисто вымытые, переодетые в домашнюю одежду, сидели на кухне и ели наскоро сваренный суп из макарон и рыбной консервы, в дверь раздался звонок.
Я так была на взводе, так что аж подпрыгнула.
На пороге стояла радостная Анжелика и какой-то усатенький мужичок, лет под тридцать-тридцать пять с длинными немытыми волосами, которые свисали сосулями, и в застиранной джинсовой куртке.
— Тётя Люба! — обрадовано затрещала Анжелика, — вы приехали! И Белку привезли⁈ А это Андрейка! Я вас сейчас познакомлю, и он вам очень понравится. Вот увидите!
— Добрый день, Любовь, — куртуазно поздоровался Андрейка, потянулся поцеловать мне руку, но я не дала, спрятала за спину, тогда он просто кивнул и галантно представился, — Андрон. Художник.
Я посмотрела на тщедушного Андрейку взглядом голодной анаконды и мрачно сказала:
— Ну заходите.
И прошла на кухню.
У меня в квартире было всего две комнаты. И обе спальни. Поэтому принимать гостей там было не удобно.
Так что приходилось по-простому — на кухне.
— Белка! Сестричка! Привет! — Анжелика налетела на малышку и принялась тормошить её, обнимать, целовать.
Вообще она была слишком возбуждённая вся какая-то.
— Анжелика! — строго сказала я, — прекращай мучить ребёнка. Мы после дальней дороги. Устали. Пусть поест.
— А что вы такое вкусное едите? — спросила Анжелика и полезла по кастрюлях. — Андрейка, ты суп будешь? Рыбный.
