каждый день да по-разному. Баба у нас справно варит, из невольниц бывших с Таврики, а теперь у неё кусок свой с углом, да и монету печатную зарабатывает.
Пахло на самом деле приятно, Тимоша аж извелся слюнки пуская. Решили пробу снять, попросили и нам паёк дать работника. Поинтересовался у Деяна
- А что над всеми мастера есть? Даже на кухне ходит и поварих кашу варить учит?
Пока говорили, да ближник растерявшись упомнить пытался. Тимошка на пол со скамьи повалился, выгибаясь и рвать его стало, за пузо ухватился. Когда я подскочил он уже глаза закатывать стал.
- Потравили лиходеи!
Скомандовал гридням
- Всех, кто рядом был вязать. Мне молока срочно и яйца куриные
Покудова пытался залить в уже бесчувственное тело пацана, как можно больше воды, заливая в него прямо с ковша. Рвоту вызывать не пришлось, Тимошкин организм сам выталкивал всё за день съеденное. Принесли молоко, отхлестал по щекам мальчишку, чтобы привести в сознание
- Пей, пей кому говорю, сколько можешь.
Должно быть больше испужавшись меня гневать и не понимая творящейся кутерьмы, глотал молоко и жевал куриные яйца. Потом его опять рвало. Подхватил мальца на руки и в избу Деяна потащил. Тот сам был бледен хоть и не ел. Благодаря Тимошке мы все не успели попробовать отравы.
- Давай мне девок надёжных, пусть кислого молока вскипятят и через тряпицу нацедят, что гущей станет –этим болезного кормить, коль в себя придёт.
Вроде через время малец засопел спокойней и притих. Велел девкам раздеть и помыть. Ежели до завтрашнего дня не оклемается, то всё… наказал им приглядывать всю ночь, а ежели очнется накормить творогом и молоком поить.
Под вечер сели за стол с Деяном, думу думать, достали нас супостаты, посреди своих и как хитро, ядом. Никто же не ведал, что придём туда именно… и если бы я прежде Тимоши начал есть… то всё, тут и неведома никому, как с напастью такой совладать окромя меня.
- Что в допросной?
Никто не ведает, а вот мастер, который нас обхаживал в трапезной, как в воду канул. Уже вышли по всем дорогам гридни от спецотряда-милиции. Уйдут одваконь быстро, а потом будут на встречу лиходею вертаться. Тут всё селище переворачивают, нашли уже с кем тот пришёл. Не мастер он вовсе, а работным простым нанялся, кафтан у пьяного старшего с артели увел.
Ядом травить – это явно византийский почерк.
Получается, когда я посольство Василевса мягко отправил домой, не солона хлебавши, они тут же убийцу за мной послали, да ещё какого ловкого и не признать иноверца в нем, языком и обликом славянином казался.
Повариху притащили, побитую, рыдала и сказывала про мастера ряженого, что он страшный человек и боялась она его потому, что прирезать грозил, коль рот открыть попытаюсь. Видела его в Херсонете, когда тот на подворье её хозяина, купца Фоки захаживал. Повариху совсем недавно продали хазарам и тут опять его увидала, а он даже ухом не повёл, лишь дал ей понять, что всё ведает и за ней пригляд повсюду имеет.
- Так слышал Деян, там Сновид уже Херсонет взял, давай спецов своих туда и пусть берут всех и Фоку этого.
К утру Тимошка не пришёл в себя, девицы прятали опухшие от слёз глаза, винясь пред мной, что не смогли спасти отрока. Я вышел из себя, прогнал всех гневаясь больше на свою нерасторопность, обнял Тимошку и зарыдал.
- Что жёнам то скажу своим? Он же, как сын был всем, сестрёнке его Мане в глаза посмотреть, как…? Она же станет вызнавать, где Тимоша с гостинцами…?
Почувствовал волчий запах, как подошла моя Ракша и стала лизать лицо Тимошкино. Словно вновь на капище Дубка очутился. Боялся глаза отомкнуть, вдруг всё чудиться. Сквозь веки плотно сжатые понял, что она…, чувством иным осознал.
- Волчица придёт, когда надобно станет!
А потом он вздохнул глубоко, словно жизнь к нему обратно прилетела, Перуном на землю отпущенная. Мальчишка дышал ровнёхонько, глаза уж открыл
- Андрей Любомирович, что случилось, отчего горюешь государь мой?
Девки то прогнанные, уже всем сказывали, что представился отрок потравленный. Когда я с мальцом ожившим, из терема Деяна вышел, все на колени пали и кланяться принялись. Через седмицу доставили Фоку и ряженого мастерового Никифора, взяли их гридни Сновида за то, что рабов своих собирались примучать. Византийцы сильно сокрушались в беззаконии Россов.
- Как так нельзя, рабы же…?
Ежели бы сразу ушли, то ищи потом в Царьграде. Когда Херсонет взяли, всем волю дали идти куда пожелают, или веру новую и власть принимать. Большая часть из купеческих в Царьград подалась, а этот Фока ждал поначалу чего-то, а потом казнь удумал во дворе устроить.
После разговора с Фокой понял, что человек он злой и глупый, так и не уяснив законов Россов продолжал перечить и стращать знакомствами важными, аж в самом Константинополе.
Повесить велел лиходея, немедля.
А вот Никифор оказался умным и гораздо старше, чем показался нам в обличье мастерового. Поговорив с ним основательно, понял, что сидит предо мной человек обладающий знаниями академика средневекового.
- Послушай Никифор, не след мне тебе объяснять, что казнить могу не раздумывая. Вижу, человек ты разумный и сам понимаешь, что за государством Россов будущее. Посиди покудова подумай да сам реши, а коль решишь верно, предложу тебе службу у меня. Ну или виселицу, сам выбирай.
Никифор с полным спокойствием спрашивал.
- А не боишься, что сбегу?
Я прикрыл глаза, подкинул монету чеканную и провалился в мир где застыла монета в воздухе, а потом встал за спиной Никифора и запустив время понову на ушко прошептал
- А чего нам бояться то, мы с Перуном видим всё… и тебе нигде от нас не скрыться.
Когда монета упала, Никифор уже ответствовал
- Я согласен.
Сказывал Деяну взять в оборот – этого шустрого старичка, пусть в обучение твоим будет, мню много в нём интересных и полезных знаний сокрыто. Отправили Никифора в Волков преподавать в Академиум дружинный. Должно быть и Машенька за него коготками уцепится, в шпионские игры поиграть.
****
За стеклом оконным мела февральская метель, бесцеремонно заняв всё свободное пространство моего кабинета, вокруг расположились мои жёны с детками, а я
