Боль захлестнула сознание, и оно не выдержало…
Глава десятая
Дело было в Смолячково
Туманное ранее утро тяжелого понедельника медленно разгоняло сгустившиеся сумерки. По извилистой проселочной дороге, поскрипывая на рытвинах, оставшихся после дождя, медленно ползла на просаженных амортизаторах красная «тойота». Солнце еще не взошло, сырой влажный холод откладывался на стеклах и сбегал струйками под размашистыми взмахами дворников. Слава нервно дергал руль и кривился как от зубной боли при каждом глухом скрежете днища об ухабы. Не дорога, а козлиная тропа дедушки Хошимина. Но нормальный путь по ровной многополосной трассе, ведущей от дачи в город, Славе был заказан. Потому что от каждого Славиного выдоха лобовое стекло покрывалось предательской синевой, а дремавшая справа жена Лена недовольно морщила нос и отворачивалась, бросая на мужа косые взгляды. Вчера на даче они неплохо посидели с соседями. И сидели стойко и мужественно до глубокой ночи. А когда ослабший сосед рухнул и укатился под стол, Слава вспомнил, что уже понедельник и ему нужно выходить на работу. И вот теперь, еле живой, с полной головой перекатывающейся мелочи и выхлопом изо рта на зависть Змею Горынычу, он пробирался в город давно заброшенными проселочными тропами, нещадно терзая машину на колдобинах.
«Ничего, – успокаивал Слава сам себя. – Зато права будут целые!»
Пусть выехать пришлось раньше обычного и Ленка зудит как муха, застрявшая на липкой ленте, зато здесь отродясь не было и быть не могло страшных гаишников! А ведь стражи дорог тоже люди. Они прекрасно понимают, что добрая половина дачников тянется мощными потоками в выходные дни на любимые дачи вовсе не для того, чтобы окучивать картошку или учить колорадских жуков плаванью в ведре с керосином. Они едут туда, желая активно отдохнуть, пьяно горланя песни у костра с шашлыком, и, не жалея печени, упиваться тем, чем запаслись в городе. Но наступал безжалостный понедельник, и многие хватались за голову, понимая, что гаишники себя тоже не жалеют. Им не в тягость встать еще раньше дачников и, выстроившись вдоль трассы, выдергивать из общего потока подозрительные осунувшиеся физиономии.
Слава в этой подозрительной когорте наверняка был бы лидером, потому что пили они с соседом наперегонки, а что пили, он, как ни напрягал больную голову, вспомнить так и не смог. Получилось как с не отрицающим мирские удовольствия деревенским священником, зашедшим на местную свадьбу и на вопрос хозяина: «Что будете пить, батюшка? Вино или водку?» – мудро ответившим: – «И пиво тоже, сын мой!»
«Тойота» дернулась, провалившись колесом в яму, и уже не выдержала Лена:
– А я ведь тебе говорила, чтобы ты не заливался как свинья?! Или хотя бы нормально закусывал!
– Ленка, не зуди, без тебя тошно.
– Мне тошно трястись на этих канавах. Могли бы сейчас, как нормальные люди, с ветерком катить в город, если бы ты хоть раз меня послушал!
– Не переживай. Нормальные тоже сейчас не быстрее нашего едут. Как обычно в это время, Мурманская трасса наверняка стоит в пробке.
– Конечно! Мы же ненормальные! Асфальт не для нас. Нам подавай «Кэмел-трофи»! А потом будешь ныть: подвеску надо менять!
Слава тяжело вздохнул. Крыть было нечем, и оставалось только вздыхать.
Вдруг Лена что-то вспомнила, хитро прищурилась и ехидным голосом спросила:
– А это правда, что ты вчера говорил?
Слава насторожился. Он прекрасно знал, что, когда у него отключаются мозги, язык становится его врагом. По пьянке он мог выдать свои заначки, проговориться о любовнице или о том, что давно мечтает переспать с женой шефа.
– Нет, конечно! Ты же в курсе – я иногда фантазирую. – Но затем любопытство взяло вверх и он осторожно спросил: – А что я говорил?
– Ну, что хотел бы симпатичную негрито-сочку.
Теперь Слава сжался до размеров сдувшегося мяча:
– А! Так это ж по пьяному делу! Ты меня больше слушай!
– Ну почему же? Я могла бы тебе это устроить.
– Серьезно?! – От удивления у Славы глаза полезли на лоб.
– Легко. Дай только денег на солярий.
– Тьфу ты! – разочарованно хмыкнул Слава. – Тоже мне, дитя джунглей!
Лена обиженно поджала губы, затем ее глаза блеснули злобой.
– А еще ты орал на все садоводство, что я безмозглая овца!
– Ну не зуди! И так голова раскалывается. Это я так шутил.
– Ну уж нет! Теперь вот сам скажи, пусть и без свидетелей, что безмозглый баран – это ты!
– Ленка, ну если я баран, значит, ты и есть овца!
– Ну уж нет!
Лена надолго замолчала, затем злорадно ухмыльнулась и с гордостью заглянула в собственное оттопыривающееся декольте. «Ничего! Мы еще посмотрим, кто кому круче загнет рога! Хорошо быть тридцатилетней женщиной в самом соку! Можешь закрутить интрижку с мужчиной на десять лет старше, а можно и на десять лет моложе. Двадцатилетним половина таких возможностей недоступна. Ничего-ничего… В свое время я закончила на „отлично“ курс молодого бойца по завоеванию мужских сердец. Так что еще посмотрим».
Туман разорвался, и вдоль дороги показалось пасущееся овечье стадо. Белые мохнатые спины сгрудились вокруг вожака, а одна осмелевшая пара вышла на дорогу и, двигая челюстями, безразлично разглядывала горящие фары.
Славик опустил стекло и выкрикнул:
– А ну пошли отсюда! – Затем нажал на сигнал.
– Во-во, побибикай! – ухмыльнулась Лена. – Небось родственников узнал.
– Конечно родственники! – заржал Слава. – А ты что, не узнала? Это же тесть с тещей! – Заметив, как у жены нервно задергались щеки, Слава примирительно добавил: – Да не переживай, я их давить не буду. Я аккуратненько объеду.
Поняв, что эту перепалку она обидно проиграла, Лена взяла тайм-аут, прикрыла глаза и размышляла, с какого бы еще боку пойти в атаку. Вдруг резко взвизгнули тормоза, и она, проехавшись грудью по приборной панели, врезалась головой в лобовое стекло.
– Козел! – смачно выдохнув, Лена нашла выход своей злобе.
Но мужа уже рядом не было. Слава метался перед капотом и хлопал себя по ляжкам, как невообразимым образом снесший яйцо петух. Такое поведение благоверного заинтриговало Лену. Она вышла из машины, обошла лужу и удивленно замерла возле Славы:
– Это ты его так?
Перед бампером, уткнувшись лицом в траву, лежал молодой парень в изодранной в клочья одежде. Кровавые полосы пересекали спину от шеи до поясницы. Бурые пятна засохли на затылке и склеили короткие волосы в грязные клочки. Из ушей тонкой струйкой сочилась кровь.
– Дура! Ты совсем с ума сошла?! Я еле ехал. Он уже давно здесь лежит.
– А кто тогда? Волки?
– Слоны! Откуда здесь волки? Что ты несешь?
– А кто тогда?
