Пулемет – он был установлен на чем-то, что находилось на воде, какая-то лодка – перенес огонь дальше, к самому началу причальной стенки, где за контейнерами все еще бились злобные огоньки, пули хлестали воду – но ударил тяжелый пулемет, серия разрывов прочесала причальную стенку – и контейнеры, враз покрывшись дырами, умолкли…
Снова зачастил АГС – его стрельба была похожа на громкие, гулкие хлопки в ладоши – он стрелял по чему-то, что находится намного дальше, навесом.
Времени мало. Те, кто сейчас чистят контейнеровоз – рано или поздно спустятся вниз, или хотя бы глянут через борт. И увидят его. На пощаду рассчитывать бессмысленно, да и нужна ли пощада – и воину Аллаха?
Нет…
Хамид, не поднимая головы, пополз к пулемету – страх жег душу подобно пламени, ноги оскальзывались на залитом кровью бетоне, ночь скрывала от вражьих глаз. Как бы то ни было – у него есть пулемет. Пусть он один на тысячу километров, из числа воинов джихада, оставшихся в живых – но он жив, он может сражаться, он может убить своего неверного и попасть к гуриям в рай.
До пулемета ползти было недалеко – он стоял на толстой стальной треноге, укрепленной мешками с песком, слева свисала лента с большими, похожими на маленькие ракеты патронами. Пулемет молчал – тело на сидение пулеметчика превратилось в месиво – русские били по самому опасному противнику и били, надо сказать, успешно. Головы у трупа не было вообще, куртка зияла опаленными, уже не сочащимися кровью дырами – в некоторые можно просунуть кулак…
Встав на колени, Хамид сбросил тело с сидения – и застонал от разочарования. Пули не только убили пулеметчика – пули исковеркали механизм пулемета…
– Опасность слева!!!
Кричали все оттуда же, с плюющейся смертью, невидимой с причальной стенки лодки. Хамилд не знал смысла произнесенных по-русски слов, но он отчетливо понимал, что относятся они к нему, больше не к кому. Сейчас русские развернут пулемет и искромсают его пулями – и тогда он не сможет попасть в рай, ведь он, лично он не убил сегодня ни одного неверного. Да, он убивал в бою, но там разберись – чья пуля убила. А как учил эмир – чтобы попасть в рай недостаточно просто погибнуть от руки кяфиров в джихаде, нужно еще и убить кяфиров – как можно больше! Обагрить кровью кяфиров святую землю ислама, которую они нагло попирали десятилетиями, выполоть как сорняки всех муртадов, мунафиков и прочих русских прихлебал, каждый вздох которых являемся оскорблением Пророка. Только кровь, пролитая лично тобой, твоей собственной рукой, давала тебе право на джаннам и семьдесят гурий в нем…
А теперь ничего этого не будет. Русские убьют его, и все будет напрасно…
– Аллаху акбар!!!
Первым среагировал пулеметчик с борта лодки – пулеметчику, что работал на тяжелом пулемете, нужно было еще разворачивать его на турели, искать стволом цель – а ствол более легкого, ротного пулемета смотрел изначально туда куда надо. Стальной ветер еще раз ударил по причальной стенке, ища живую плоть, и не находя – пролетая дальше и дырявя борт контейнеровоза. К размашистому стакатто пулемета присоединился – зачихал, закашлял, выплевывая стальные цилиндры гранат, лопающихся осколками на бетоне. Последний из боевиков, остававшихся в живых на левом фланге погиб почти сразу – длинная очередь перечеркнула его пополам, отбрасывая на искореженную станину пулемета. Но кое-что сделать он все же успел – последним в своей жизни движением он выхватил обе, остававшиеся у него гранаты и метнул в сторону моря. Первая граната булькнула в воду и взорвалась уже в иле, не убив даже рыбы. Зато вторая, по невероятной, невозможной случайности упала точно на округлый, черный резиновый баллон лодки, скатившись внутрь. Из-за стрельбы никто ничего не заметил…
Центр
– "Молния один-один", "Птицы" на подходе, доложите обстановку.
– "Птицы", причальные стенки в основном зачищены, опасных очагов сопротивления не наблюдаю! Огонь может вестись со стороны города, рекомендую десант с предельно малой.
– Вас понял, "Молния", РВП одна минута, отметьте себя маяками.
– Принял! "Молния-один-один" всем "Молниям". "Птицы" на подходе, РВП одна минута, десантироваться будут с предельно малых. Отметить себя маяками, доложить о наличии неподавленных огневых точек!
– "Семь – один", цели в моем секторе уничтожены, часть сил перенаправлена на зачистку центрального сектора!
– "Три-один", заканчиваю зачистку, целей опасных для вертолетов не наблюдаю…
– "Четыре-один"… – зачастил пулеметы, связь оборвалась…
Эфир замолчал…
– "Четыре-один", на связь!
– "Один-один", перехожу на левый фланг. Кто видит, что происходит – доложите!
Но доклад пришел уже тогда, когда "Один-один" и сам все увидел – лодка не горела, там нечему было гореть. Просто она мертво покачивалась на воде – и это было самое страшное…
– Я "пять-один", нахожусь на контейнеровозе! Лодка два выведена из строя! На палубе чисто!
– Вижу. Заканчивайте там, иду к второй лодке… * TEU – применяемая в контейнерных перевозках условная единица, означающая один стандартный морской контейнер. Ими изменяется и грузоподъемность контейнеровозов и пропускная способность контейнерных терминалов.
Ночь на 01 июля 1992 года.
Центр города.
Для того, чтобы выйти на снайпера, выйти на позицию, откуда можно выстрелить, глупо идти вперед, лучше всего – идти назад, по своим же следам. Выйти, сделать круг – в развалинах вряд ли заметит, найти позицию и – ждать. С того здания он, скорее всего – не уйдет. А если и уйдет – можно считать, что впереди зачищено, подать сигнал "чисто", занять позицию и ждать. Как он проявится – так и отправить его к Аллаху. Скольких из наших успеет отправить к Аллаху он при таком раскладе – то уже опять таки одному Аллаху ведомо. А как думали на снайперов охотятся? В том числе и на живца, если по-другому не получается.
Винтовку я закинул за спину, подтянул ремень – в этих развалинах, при возможной внезапной встрече с противником она никуда не годится – нужен автомат. Он у меня и был сейчас в руках – та самая трофейная MASADA. Поскольку ползти здесь ну никак не получится – пригнувшись, перебегаю от одного укрытия к другому. Пахнет гарью, газом, почему-то и дерьмом – как будто канализацию разрушили и все дерьмо хлынуло в город. Под ногами хрустит битый кирпич, где то попадается и мягкое.
Воняет…
По мне никто не стреляет. Нет, конечно, пули летают – но я умею отличать, когда конкретно – в меня – а когда просто лупят, простреливая подозрительные места или даже просто так, изгоняя стрельбой собственный страх. Когда пуля с чвяканьем попадает во что-то рядом – уже и внимания не обращаю…
Самое опасное – улица. Верней проулок, неширокий как и многие в Бейруте – если по обе стороны машины припаркованы, то проедет только одна машина. Ночью так и бывает – заехал в проулок, машинам заставленный – а навстречу тебе еще один такой же едет, дальним светом светит, клаксоном завывает. Бывало, что и до стрельбы такие вот ночные встречи в дурных кварталах доводили…
А теперь… А теперь все те лакированные красавцы – город богатый, деловой, тут Даймлер за средненькую машину считается – обгорелыми остовами запрудили переулок – искореженные пулями и взрывами, обгорелые кузова, до корда выгоревшие шины, дотлевающие угольки в салоне…
Кукареку!!!
Я аж залег, упал прямо на камни – только собирался идти и на тебе…
Кукареку!!!
Это откуда вообще? Крыша, что ли едет уже?
Но проверить надо. Что это за "кукареку" такое…
Пошел правее, выполз из развалин в прогал между домами – тоже все кирпичом битым завалено, да чем попало – мало чем от развалин отличается. Но ползти проще, хоть поверхность тут относительно ровная.
Кукареку!
Глазам своим не верю – и в самом деле петух. В Бейруте бойцовый петух иногда продавался на базаре по цене малолитражки, а петушиные бои – одно из любимых развлечений, правда в мусульманских кварталах. Да и вообще с приходом русских на Востоке петушиные бои превзошли по популярности даже скачки – все дело было в том, что с выигрышей на скачках взимался пятидесятипроцентный налог, государство за этим строго следило. А за петушиными боями с такими же денежными ставками – попробуй-ка уследи…
Кукареку!!!
Вот разорался то. Радуется что выжил? Клетка стоит на одном из балкончиков – чудом уцелела птица. Старомодная такая клетка, круглая…
Реально – чудо. Даже знак какой-то.
Интересно, какой…
Надо идти…
Извиваясь как змея, прополз немного по чему-то, когда-то бывшему тротуаром, заполз за машину – крупный, на вид почти квадратный внедорожник из САСШ, как и все машины на этой улице обгоревший, простреленный и на спущенных шинах. Стоит он очень удачно – пол улицы перекрывает.
А пол улицы – нет…
