нет. Этот маленький кусочек будет движение тормозить. Этот кусочек, как раз в районе Спасска-Дальнего. Почти доехали до дому и встали. Был бы сотовый, позвонил, и выслали бы машину, встретить и домой отвезти, но нет. Хотя подумать надо, нет, не над сотовыми телефонами, а над небольшими переносными рациями. «Уоки-Токи» — от англ. Walkie-Talkie (ходилка-говорилка) нужно изобрести и начинать на артели «Маяк» выпускать. Вон, и специалистов собой привёз.
Брехт выходил на улицу, гулял вдоль вагона, снова заходил, два раза пил чай, а поезд всё стоял и стоял, пропуская встречные поезда. Один, второй, третий. Пятый, седьмой, вось… а нет, зелёный свет загорелся. Иван Яковлевич запрыгнул в вагон и захлопнул дверь. Ну, теперь совсем чуть до дома осталось.
Интербригадовцы опять пели песню, ту саму по газете из кинофильма «Цирк».. Наверное, в пятый, а может и десятый раз. Произношение правильное вырабатывали. А и, правда, уже лучше получалось. Как раз пели куплет, который Брехту больше всего нравился.
Над страной весенний ветер веет,
С каждым днём все радостнее жить.
И никто на свете не умеет
Лучше нас смеяться и любить.
Но сурово брови мы насупим,
Если враг захочет нас сломать, —
Как невесту. Родину мы любим,
Бережём, как ласковую мать.
Широка страна моя родная,
Много в ней лесов, полей и рек!
Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек.
Вот строчки про брови насупленные нравились. Прямо про него.
Тоже загорланил. Полегчало сразу. Выпил ещё раз чая вместе со всеми, с теми самыми конфетами из буфета в Хабаровске, а тут и встал поезд. Брехт в окно глянул и прямо не выдержал, закричал.
— Дома! Мы дома! — интербригадовцы ему на шею бросились, кучу малу устроили, лишь сержант ГБ Вальтер участвовать не стал. Стоял в сторонке улыбался, чуть снисходительно. Нда, ему бы в деталях описать, весь маршрут от Мадрида … Нет, лучше от Сарагосы, до Спасска. Вот бы он тут же бросил улыбаться.
Вышли на пути, их вагоны начали споро отцеплять от основного состава, Брехт дожидаться не стал и, оставив старшим Вальтера, побежал в город. Прямо ведь свербело у него, узнать, где сейчас Люшков и эту информацию ему мог только один человек предоставить в Спасске-Дальнем..
Человек вышел на крыльцо здания городского управления НКВД, вызванный дежурным. Так и не пустили Брехта внутрь.
— Иван Яковлевич, ох, а возмужал, орденов нахватал. Читал я в газете, что тебя теперь только не иначе, как товарищ Герой нужно называть, — Николай Николаевич Шмидт, сначала крепко пожал Брехту руку, а потом и обнял, сжав со всей силы. А чего, и Брехт ответил, так и стояли пару минут, тиская друг друга.
— Ого, Николай Николаевич, ты тоже не лаптем щи хлебал, растёшь в чинах. Две шпалы. Звучит только слабенько. Старший лейтенант.
— Не старший лейтенант, а старший лейтенант Государственной Безопасности. Это две большие разницы.
— Ладно, шучу. Мне тут, кстати, бригаду дадут, не хочешь в комиссары. Бригадный комиссар это ведь круче старшего лейтенанта.
— Ха. А ты знаешь, кем я сейчас работаю? — поднял палец вверх Шмидт.
— Кем? — Брехт посмотрел в указанном направление. — Подожди, уж не хочешь ли ты сказать, Николай Николаевич, что тебя берут вместо апостола Павла, или Петра?
— Тьфу, на тебя. Я уже третий месяц исполняю обязанности начальника городского управления Госбезопасности НКВД.
— А где…
— Тц. Там, — Шмидт снова показал пальцем на небо.
— Понятно, а тебя-то не коснётся? Я слышал …
— Забудь. Люшкова в Москву отзывают, какую-то должность ему там нашли. Должно всё успокоиться.
— Я приехал, можно сказать, вместе с Фриновским и Мехлисом. Не очень в успокоение верится. Ну, может, они за Люшковым приехали.
— Не знаю. Нам пока никаких приказов не поступало. Люшков сегодня выехал из Владивостока в Уссурийск …
— В Уссурийск? Ладно, Николай Николаевич, я чего зашёл. Только приехал, не дашь машины, до части доехать. Очень и очень тороплюсь. Через пару дней освобожусь, зайду, поболтаем.
— Бери. Вадим, — Заорал Шмидт.
Из-за Эмки показалась усатая рожа.
— Отвези комбрига в воинскую часть. Бывай, Иван Яковлевич, не пропадай, хочу узнать, за что у нас теперь Героев Советского Союза дают.
— Непременно.
Событие семьдесят четвёртое
Вероятно, всякий предатель в душе считает себя разведчиком.
Дальше все происходило бегом. Бегом в штаб. Бегом вызвать Светлова, бегом заскочить домой, чмокнуть Катю-Куй и детей и бегом назад в штаб.
— О, майор уже. Замечательно! Иван Ефимович, нужно срочно вылетать в одно место недалеко от границы. Мы вдвоём, и где мы, никто не должен знать. Самолёт нужно посадить вот в этом месте примерно, — Брехт ткнул на карте в точку недалеко от Уссурийска, — дальше бегом. Ничего с собой брать не надо, кроме сухпайка и воды. Ещё, по два ТТ. Но это на совсем крайний случай, нужно всё сделать тихо. Будем работать в Маньчжурии предателя ловить. Обязательно нужно взять живым.
— А подробнее. — Светлов ещё раз глянул на карту.
— Там Люшков будет переходить границу.
— Весело, не боишься, принесём назад, а он нас прикажет расстрелять.
— Так и будет. Потому, нужно тихо изъять и по воздуху доставить в Хабаровск, там сейчас Фриновский и Мехлис. Посмотрим, кто кого расстреляет.
— Готовься, я в ангар. На «Фанере» ведь летим?
— Конечно.
Чрез три часа он лежали за камнем на границе у так называемого «окна». Светлов привёл. Он здесь ещё при царе батюшке, будучи казаком, хаживал за кордон хунхузов «поучить».
— Если, как ты говоришь, его приведут пограничники, то приведут именно сюда. Тут удобных мест для перехода поблизости больше нет.
— Значит лежим и ждём. Я точную дату не знаю, может, день, а может и пять минут.
Накаркал, не накаркал, но минут через пять послышались голоса. К «окну» подошли двое, то что один из низ них Люшков можно было не сомневаться. Парадная форма и весь в орденах. Да и три ромбика в краповых петлицах. Это если переводить на генеральские звания, то генерал-лейтенант, наверное. О чём говорил с начальником заставы перебежчик, слышно не было, ручеёк между ними все звуки скрадывал, только журчание воды и слышно. Стояли и разговаривали Люшков с начальником заставы долго, почти час, пока темнеть не начало. Брехт по статье в газете примерно знал, о чём они говорят, ну, если всё что там написано правда, естественно. Люшков сказал начальнику погранотряда, что у него назначена встреча на другой стороне границы с советским агентом, и он пойдёт на неё один. Пойдёт потому, что агент очень ценный, и никто не должен кроме него видеть его лицо. Пограничник всё настаивал, что опасно, что он, когда появится агент, отвернётся, но куда
