для себя.
За водой непременно посылали Витю, однажды даже поколотили — «навешали люлей», как выразился сам беглец, за то, что не нашел воды.
Воду собирали в битый, мятый и прохудившийся электрический самовар, украденный на одной из станций, прямо из сторожки стрелочника, во время короткого перегона.
Витя наловчился во второй день спрыгивать и запрыгивать на малом ходу поезда и удачно обчистил раззяву, пока тот выходил до ветра.
В тот вечер его добыча состояла из чайника, початой пачки Витю особенно привел в неописуемый со, спичек и шариковой ручки.
На пару дней его социальный статус подняли с мужика до «авторитетного мужика», и даже «правильного пацана», но после некоторых событий снова разжаловали в рядовые мужики. Спасибо, что не хуже.
Витя наотрез отказался рассказывать о причинах деградации его преступной карьеры в во время того путешествия по бескрайним просторам нашей необъятной страны.
Отношения худо бедно устаканились, Витю, конечно прижимали и эксплуатировали, но жить можно было вполне.
Все детали организации перехвата и суете на зоне по поводу побега Витя узнал из рассказов Пальца, который звонил проводнику по одному ему известному номеру.
У того были свои люди то ли среди заключенных, то ли среди сотрудников. Витю особенно приводил в неописуемый восторг тот факт, что «тупорылые» менты и вертухаи так и не догадались как зэкам удалось бежать.
Он прервал свой рассказ на этом месте заикающимся смехом и долго не мог успокоиться, чем вызвал улыбки на лицах всех в том, числе и у сосредоточенно слушающего Гунько. Это был Витин бенефис, представление, в котором он играл одну из главных ролей.
Администрация думала, что побег был совершен на транспорте, привозившем в тот день в колонию продовольствие.
Так что забытый коллектор, является рабочей темой. Через него все еще вполне можно самостоятельно себя «амнистировать».
Витя страстно рассказывал, как он «сплел лапти» то есть совершил успешный побег, с гордостью и удовольствием, считая, что нашел в нас благодарных слушателей. Сам побег и последующее путешествие были маленьким триумфом его воли, непокорности злой судьбе.
Тундра понравилась меньше.
Вообще по сравнению с блужданием в тундре, можно было сказать, что Витя сохранил яркие воспоминания о поездке.
Тундра со всем своим однообразием походила на зону, каждый день одно и тоже. К тому тут добавился Гибарян и Витя с минимальными навыками в естественной природе ушел на четвертый план.
По правде, только Гибарян относился к Вите по-людски, те двое больше с ним не обсуждали планов и часто даже не отвечали на его простые вопросы.
Вите кроме сказанного особо нечего было добавить к рассказанному.
У меня было еще много вопросов к нему, но я решил их пока отложить на потом. Я понимал, что нам есть еще о чем поговорить, но надо, чтобы он стал больше мне доверять. Отложим все на завтра. Время всегда стоит — человек идет сквозь него, вспомнил я слова Выквана.
— А ракетница, Вить? Кто стрелял? Ты? С чего решил? — спросил я допивая очередную кружку чая.
Витя заерзал на месте, покраснел, казалось, что ему стыдно,
— Ракетницу с единственной ракетой мы запустили тогда, когда через сутки после назначенного срока поняли, что Палец и Хмурый не вернулись, — Гибарян рассказывал, про сигнал СОС, который мы видели, — Витя нервничал, он вообще парень нервный, и считал, что эти двое заблудились и им надо помочь.
— Вить, а что ты так нервничал?
— Ага, не понервничаешь тут. Еды нет, патронов нет. На мне раненый, куда идти не знаю.
— Это ты мне, а не я на тебе, Вить, окстись, — посмеялся сквозь боль Гибарян, — эти двое ему строго настрого запретили стрелять из ракетницы,так же как и из винтовки. Пригрозили очень нехорошими последствиями. Ну и наш Витя слово, точнее зуб давал.
Витя сидел понурив голову.
— Ну а сами понимаете, в мире откуда к нам прибыл Витёк, просто так словами не разбрасываются. Витя знает, что придется отвечать.
Гибарян подмигнул мне. Я вглядывался в его глаза и пытался понять обсуждали ли они с Гунько месторождения.
— Кость, ладно тебе не пугай Витька, если бы не он, то мы бы вас еще не скоро нашли.
Руководитель группы з время нашей беседы с Витей не проронил ни слова и больше слушал.
Это было разумно. Наша работа требовала «тишины» и неукоснительного соблюдения этого правила: не стоило при посторонних обсуждать темы связанные с золотом.
Он доверился и предоставил мне полную свободу действий.
Время от времени он одобрительно качал головой, когда я задавал Вите те же вопросы, которые интересовали его самого.
Что же касается остальных членов группы, то они слушая рассказ Вити успели соорудить носилки на четверых
— Кость, ладно тебе не пугай Витька, если бы не он, то мы бы вас еще не скоро нашли.
Витя поднял голову сначала прищурился, ища подвох. А потом посмотрел с надеждой. Но несмотря всё мое дружелюбие Витя все ещё тревожился. Казалось, что он ощущает какую-то опасность.
* * *
Двое сидели у костра, после молитвы.
Они уже убрали свои молельные коврики в рюкзаки, смотрели на огонь и тихо говорили между собой на своем родном языке, непонятном для посторонних людей.
— Долго мы еще будем лазить по горам, ходить по тундре?
— Наберись терпения. Ты теперь взрослый мужчина. Теперь твоя жизнь изменилась навсегда. Забудь все что было раньше. Мужчина не должен жить с женщинами. Тем он и отличается от них, что Всевышний дал ему полную свободу.
Он разделил кусок вяленого мяса, протянул половину второму и подбросил топлива в костер, а затем продолжил:
— Свобода — это когда ты не просто делаешь, что хочешь, как мы показываем для них, — он махнул куда-то в сторону, — свобода — это когда все что ты делаешь, ты делаешь для укрепления цехга*(гагл. род, фамилия, община). Ты получил от Всевышнего свободу вести
