может быть, не буду и сразу отправлюсь спать.
Подумал, спрашивать или нет, но потом решил, почему бы и да.
— Как там Даша? С ней все нормально?
Отец опять отвернулся, и я сразу почувствовал, он не поверил в мою историю о том, что я поскользнулся. Мать махнула рукой и опять отвернулась к телевизору.
— Ничего с ней не сделается, с дурой эдакой. Пришла и валяется у себя. Ничего не сказала. Да и куда она денется? Я уже тоже решила. Прав ты, Витя. Ребенок это всегда благо. Пусть рожает, плевать, что люди скажут. Мы наконец бабушкой и дедушкой станем. Может, и парень ее одумается, женится. Мы с его родителями поговорим. Женим идиота на нашей коровушке. Пусть живут. А что? Места на всех хватит.
Да уж. Планы грандиозные, однако. И совершенно невыполнимые.
Надеяться, что сволочь Сашка женится на Дашке может только круглый идиот. Или тот, кто его не знает.
Впрочем, уже тот факт, что этот урод заделал девушке незапланированного ребенка, характеризует его с не самой лучшей стороны. Козлина еще тот, понятно же. Зачем выдавать за него Дашу?
Родителей, правда, тоже понять можно. Сейчас нравы такие, рожать надо в семье. По-другому ни-ни.
Так что, посмотрим. Если посмеет обижать Дашу, я из него мигом всю дурь выбью.
— Ну и отлично, тогда я в ванную, — сказал я и поскорее отправился из гостиной.
Как и сказал, в ванную. Через четверть часа вышел оттуда чистенький и посвежевший. Уф, я даже спать не хочу, сейчас бы завалиться на кровать и спать. Больше ничего.
В коридоре задребезжал телефон. Я взял трубку, а из своей комнаты тут же выглянула Даша, с совершенно безумным глазами. Думала, что это ее ненаглядный.
— Это квартира Волковых? — спросил в трубке знакомый голос. — А можно услышать Виктора? Или это он у телефона? Только молчит и хочет узнать, кто звонит в столь поздний час. А это я, Климов, прошу прощения за звонок среди ночи.
Ну да, точно, этот тот гипнотизер. Вот сволочь, уже все понял.
— Добрый вечер, — ответил я. — Да, это Витя. Что вы хотели?
Он тут же сказал:
— Ну и прекрасненько. Собирайся, Витя, такси ждет у входа. Мы тебя ждем.
Вот проклятье. Я же сказал, что хочу спать.
— А что случилось? — спросил я. — Куда это нам?
Хотя уже и так понятно.
— Ты же обещал помочь, — удивленно ответил Климов. — Вот и представился отличный случай. Выходи через две минуты. Одевайся после ванной и не забудь взять фонарик.
— Что случилось, можешь объяснить? Я не двинусь с места, пока…
— Вам надо задержать опасного преступника, — перебил меня Климов. — Убийцу пяти человек. Поторопись, пока он не ушел.
Глава 26
Палисадник с цветами
Первую девушку Геннадий Винницын убил, когда ему исполнилось пятнадцать лет. Тот день рождения начинался, как самый ужасный из всех праздников.
Почему? Да потому что, как и обычно, его с самого утра снова высмеяли одноклассницы. Хотя и знали, что у него день рождения.
Когда Гена пришел в школу, классная руководительница Светлана Михайловна, пожилая женщина лет пятидесяти, вечно ходившая с распущенными седыми волосами, позвала его к доске в самом начале урока, встала рядом с ним, приобняла за плечи и сказала школьникам:
— Ребята, у Гены сегодня праздник. День рождения. Это важный день для каждого из вас, а для Гены в особенности. Он хороший ученик, ударник, ни одной тройки, отличное поведение. Чего не скажешь о тебе, Гальчиков, хватит болтать с Нефедовой! Быстро встал и пересел на заднюю парту! Так, о чем это я? Ах да, ребята, в этот знаменательный день пожелаем Гене всяческих благ и исполнения всех желаний. Поздравляем тебя, Гена, с днем рождения!
Она зааплодировала и остальные ученики девятого «Г» неохотно захлопали тоже. Гена не пользовался в классе ни любовью, ни уважением. Слишком замкнутый, слишком застенчивый.
Говорит невпопад, не смотрит в глаза собеседнику. Не может постоять за себя. На переменах в коридоре хулиганистые ребята отвешивали ему подзатыльники, рвали тетради и учебники, сыпали канцелярские кнопки на стул. Все ради забавы.
Стул, кстати, тоже частенько подсовывали сломанный. В школе еще использовали деревянные стулья с тряпичной обивкой, они часто ломались и обломки складывали в задней части классного кабинета.
Галчонок и его друзья делали из обломков хрупкий стул, держащийся на соплях, и подсовывали под Гену или других учеников. Или даже под учителя. Как только человек садился, стул разваливался на куски и объект шутки падал на пол. Всем веселье, кроме самого бедолаги.
С девочками отдельные проблемы. Когда Винницын смотрел на Галю Нефедову, первую красавицу класса, высокую хохотушку с золотистыми кудряшками, то постоянно покрывался красными пятнами и глотал внезапно возникший ком в горле.
Девушке не нравилось, что угрюмый Гена наблюдает за ней и она приказала Феде Галчонку выжить его из школы. Первый сорвиголова класса усилил давление на Винницына. Они рассчитывали, что родители Гены увидят, что мальчику нет жилья и переведут его в другую школу.
Но родителям Гены было глубоко плевать на учебу сына. Мать у него такая же забитая молчаливая женщина, невысокая, метр пятьдесят пять роста, вечно сутулая из-за работы на станке ткацкой фабрики.
К тому же отец Гены, бородатый мужчина с полусгнившими зубами и кривыми ногами, регулярно пил и избивал женщину. От постоянных побоев у нее случились два выкидыша, а Гену она родила недоношенным.
Так что, жалобы на гонения одноклассников ни к чему бы не привели. Наоборот, это лишний повод, чтобы отец в очередной раз избил сына армейским ремнем. Он любил это делать, хвастался своей службой в танковых войсках Сибирского военного округа и мальчик всегда боялся смотреть на широкий коричневый ремень из шорно-седельной кожи типа «Л» и латунную бляху с изображением пятиконечной звезды. Ремень валялся на верхней полке антресоли.
Вот почему сегодня, в день рождения, Гена не принес в школу ни мясного пирога, ни конфет, ни медового торта, чтобы отпраздновать знаменательное событие. Поэтому и аплодисменты ему адресовали жидкие.
На перемене перед последним уроком Нефедова Галя подошла к нему в коридоре, быстро чмокнула в губы и томно прошептала:
— Гена, поздравляю с днем рождения. А приходи после уроков за школу, я там тебя отдельно поздравлю. Хорошо? Только ты и я.
Пылающий от стеснения Гена не нашелся, что ответить. Он только и смог,
