Однажды его повели в тот большой дом, но внутрь не впустили. Он стоял перед четырьмя старейшинами, среди которых был и вождь деревни.
Индейцы, не любители длинных разговоров, тут же приступили к делу. Переводил тот же молодой индеец, что и вначале.
– Белый человек быть свобода. Дать десять мушкет, пуль, порох.
– У меня нет столько, – ответил Лука, понимая, что торг здесь бесполезен.
– Добыть, дать, свобода, – коротко заявил индеец после совещания со стариками. Их лица были решительны и бесстрастны. Амулеты на груди зловеще шевелились при их движениях, перья в волосах трепыхались.
– На это нужно время. Я и так много мушкетов отдал вашей женщине.
Это возбудило интерес старейшин. Индеец перевел:
– Какой женщине? Не понимать.
– Я забыл, как ее звать. Это было на Доминике, так мы называем этот остров.
И Лука подтверждал свои слова жестами. Показывал на лоб, где у женщины была ровная челка, на глаза, показывая на небо и объясняя цвет. Наконец его поняли. Молодой переводчик спросил:
– Катуари? Женщина имя Катуари?
– Да, да! Катуари! Я вспомнил! Это ей я дал десять мушкетов и пистолеты! Она меня знает! Мы хорошо ладили.
Старцы долго переговаривались, потом молодой индеец сказал:
– Вождь быть думать. Иди сон, еда, пить.
Лука удивился, но понял, что его знакомство с индианкой что-то для этих дикарей значит.
Его отвели в крохотную новую хижину. Она, как подумал Лука, была построена, видимо, специально для него. Он залез в нее, увидел на листе фрукты и обрадовался еде. Он был голоден, хотел мяса, но и фрукты с печеной тыквой были хороши.
Он лежал и думал. Как добыть столько оружия? Оно ведь будет использовано против них же и других поселенцев. Но и выбраться из деревни он не мог. Знал, что мальчишки постоянно следят за ним и донесут о любой попытке побега.
На другой день Лука получил досочку, и молодой индеец-толмач сказал:
– Рисовать слово белый человек. Я нести твой люди, получать мушкет.
Лука понял, что от него требуется. Вздохнул, взял острую палочку, обмакнул в горшочек с краской и задумался. Что же писать? Да и пишет-то он с трудом. Индеец напряженно следил за ним. Следил и молчал.
Наконец Лука приступил к письму. С трудом, но все же справился с этим непривычным делом. Он написал: «Я в плену у индейцев. Они требуют за меня десять мушкетов, пули и порох. Я не знаю, где нахожусь. Смотрите сами, как поступить. Лука».
Индеец внимательно смотрел за тем, как старательно Лука чертил буквы. Он взял дощечку, просмотрел ее, словно умел читать, потом глянул на Луку, спросил:
– Рисовать верно?
– Конечно! Что мне остается? Неси в усадьбу. Пусть сами решают, что делать, – ответил Лука, а в сердце защемило. Было неуютно и страшновато.
Индеец ушел, захватив дощечку.
Луке оставалось теперь только ждать.
Рука подживала, он уже мог свободно шевелить пальцами. Опухоль почти исчезла. А шаман продолжал смазывать и перевязывать руку, поить отваром и порошком, который уже не лез в горло, но так хорошо помог против лихорадки. Лука свободно бродил по деревне, но сзади обязательно маячили мальчишки с легкими дротиками в руках и луками за спинами.
От этих сторожей никуда не скроешься. К тому же они прекрасно знали местность, а у него было лишь смутное представление о ней. Правда, он заметил на юге вершину вулкана и по ней приблизительно определил свое местонахождение.
Проходили дни в томительном ожидании. И вдруг в деревне послышались голоса, явно не обычного характера. Судя по возбуждению, здесь ожидали скорого прибытия гостей.
Лука вышел встретить прибывающих в деревню гостей. Они показались на тропе в окружении толпы местных индейцев, а на околице их встречали старейшины и вождь.
Лука всматривался в лица прибывших и с волнением ожидал, что это может значить для него. Но о нем, казалось, все позабыли. Он огляделся и с сожалением убедился, что один сторож все же остался.
Он проследил, как гости проследовали к большому дому, остановились у порога, обменялись подарками, выкурили трубку и уселись полукругом для беседы.
Лука все же не смог приблизиться к беседующим. Воин преградил ему путь.
За час до заката пришел толмач и повел Луку к большому дому. Они не обменялись ни единым словом, и Луке показалось, что ему что-то угрожает. В голове мелькали отрывочные мысли, губы шептали молитву за молитвой, но страх в сердце не проходил. Он сжимал его, заставлял покрываться потом тело, замирало что-то в груди.
Перед домом сидели старейшины и несколько гостей. Горел костерок с душистыми веточками в нем, от которых шел приятный аромат. Москиты вились рядом, их отгоняли ветками и листьями. Все курили трубки и молча глядели на приближающегося белого человека.
Лука слегка поклонился, делая усилия, чтобы не выказать страха и волнения. И, подняв голову, вдруг остолбенел от неожиданности. Сердце заколотилось так сильно, что перехватило дыхание.
На него глядела своими синими глазами индианка Катуари. Он смотрел на нее и не мог отвести взгляд. Потом, словно опомнившись, поклонился именно ей, но говорить поостерегся. Ждал, что будет дальше.
Вождь заговорил, его слушали внимательно, а Катуари, глянув на Луку, перевела бесстрастным тоном:
– Вождь спрашивает, белый человек, ты узнать я?
– Да, да, мадемуазель! – заторопился Лука и покраснел. – Как можно не узнать такую девушку?
– Я мадемуазель нет, Лука. Я мадам.
– Прощу простить, мадам! Я не думал, что вы… замужем.
Она отвернулась от него и говорила некоторое время с вождем. Потом обернулась и спросила спокойно:
– Ты жить здесь? Рядом?
Ее французский показался Луке немного лучше, чем раньше, на Доминике.
– Да, мадам. Мы купили землю и расчищаем ее для посадок.
– Купить у кого?
– У властей, мадам. В городе.
– Это наша земля. Продавать только мы.
– Я понимаю, но простите, мадам. Так узаконили французы. Мы должны подчиняться их законам.
– Я помнить, Лука. Ты француз нет, забыть я.
Она долго беседовала со старейшинами, потом обратилась к Луке:
– Ты чертил буква. Ответ пришел? Что ты думать?
– Думаю, что мои друзья закупят оружие и скоро его пришлют.
– Хорошо, Лука. Быть ждать.
– Вы не собираетесь напасть на усадьбы? – осмелился спросить Лука.
– Мы война хотеть нет. Француз хотеть война. Мы хотеть защита свой земля!
При этих словах лицо Катуари показалось Луке злым, твердым и решительным.
– Мне это понятно, мадам, – торопливо ответил Лука. – Моя земля так же захвачена врагами, и ее у нас постоянно отнимают. Но что я могу сделать для вашего народа? Он слишком слаб против французов. Они не дадут вам жить на своей земле. Таковы законы белого человека, мадам.
