— переспросил академик.
— Да, для стабилизации и усиления сигнала. Я подумаю.
Честно говоря, Саша довольно плохо представлял себе, зачем нужна была девушка по имени Тома для связи с Парижем, и что именно эта Тома делала. Кажется, что-то переключала. Понятно, что коммутатор. Понятно, что штекеры. Понятно, что для соединения абонентов.
Но почему было недостаточно просто набрать номер? Внутри Москвы достаточно, а для связи с Парижем — нет.
Чай накрыли в комнатах великих князей. Саша попросил Гогеля поручить принести с кухни все самое лучшее, что приготовили для праздника и что подойдет к чаю.
Так что на столе появились булочки, пирожные и клубника со сливками. Видимо, из теплицы.
А в центре — сияющий самовар.
Саша сам налил чаю Никсе и Якоби.
— А что там с радио? — спросил Саша. — Не получается?
— Еще как получается, Ваше Императорское Высочество! — Якоби понизил голос. — Вы были совершенно правы относительно мощности источника, стоило только увеличить число гальванических элементов в батарее, и мы смогли передать сигнал из Коттеджа в Фермерский дворец.
— Не очень далеко, — заметил Саша.
— Это не все! — продолжил академик. — На следующий день мы смогли получить искру на крыше Большого дворца.
Саша сочувственно посмотрел на почти шестидесятилетнего Якоби.
— Мне помогает сын, — улыбнулся Борис Семенович. — Володя. Он недавно окончил Николаевское Инженерное училище. Сейчас служит в саперном батальоне, но работает со мной над вашими проектами с личного разрешения государя.
— Папа́, конечно, все засекретил? — вздохнул Саша.
— Только радио, на телефон будет привилегия. Думаю, уже летом.
— Не прошло и года, — заметил Саша. — Раньше не начнем производить?
— Разве что Симонс возьмется.
— Обойдемся. С Путиловым поговорю… Итак вы получили искру на крыше Петергофского дворца…
— Это не всё. Искра была слабая, но мы добавили еще несколько элементов в батарею. И приемник стал работать прекрасно. И тогда мы с Володей поставили антенну на крыше моего дома в Петербурге.
— И?
— Мы приняли сигнал!
— Браво! — воскликнул Саша. — А папа́ знает?
— Конечно.
— И только я узнаю последним!
— Я тоже считаю, что изобретатель должен знать, — тихо сказал Якоби. — Но государю известно о вашем отношении к секретности.
— Это не значит, что я все разболтаю, — заметил Саша.
— Саш, ты не прав, — сказал Никса. — Это изобретение действительно военное и дает армии огромные преимущества, это возможность переговоров невидимых для врага, которые невозможно не перехватить, не прервать.
— Ты давно знаешь про радио? — спросил Саша.
— Папа́ рассказывал.
— И ты Брут!
— Между прочим, почему-то знаю не от тебя.
— Так храню гостайну. Хотя это полный маразм.
— Саш, почему? — спросил Никса.
— Ну, во-первых, мы утратим приоритет. Потому что сейчас на всех питерских дворцах и некоторых казармах появятся непонятные железные штуки. Господин Сименс или еще какой-нибудь умный немец, англичанин или американец посмотрит на железки и смекнет, что это. А технология ненамного сложнее, чем у небесных фонариков. И через пару лет она будет не только у нас. И господа Сименс и Гальске уже успеют сделать лучше, пока мы только думаем, как бы сделать хоть как-то, но так, чтобы никто ничего не понял.
— Значит, приоритет тебя волнует, а не Россия, — поморщился брат.
— Я оговорился. Не «во-первых», в десятых. Понимаешь, некоторые вещи эффективно работают только, если они есть у всех. Представь себе наш корабль, который терпит крушение в океане. И на корабле радиопередатчик, и он подаёт сигнал бедствия. И кто его услышит? Зимний дворец? И что? Кто придет на помощь?
— Это очень редкое событие, — сказал Никса.
— И что, что редкое? Пусть гибнут? А ведь могли бы спастись!
— Без связи армия может погибнуть, а не корабль.
— Не буду спорить, но попомни моё слово: если сегодня мы засекретим радио, завтра мы антенны у Симонса будет покупать.
— Это ты так не споришь! — усмехнулся Никса.
— А государю вы говорили о вреде секретности, Александр Александрович? — спросил Якоби.
— Естественно, Борис Семенович! Я уже не знаю, какое сальто-мортале мне сделать, чтобы ко мне, наконец, начали прислушиваться!
— К вам прислушиваются, — сказал Якоби, — иначе я бы вашими изобретениями не занимался.
— Угу! Только, когда речь заходит о технических новинках.
— Александр Александрович, мне кажется вам надо опубликовать статью с вашим выводом газовых законов, — заметил академик.
— Думаете, меня не размажут по стенке, как с туберкулезной бактерией?
— Нет! — возразил Якоби. — Там все слишком стройно.
— Что сказал об этом Соболевский?
— Что он больше не чувствует в силах вас учить. Вам нужен преподаватель совсем другого уровня.
— Меньше всего хотел его обидеть. Владимир Петрович научил меня измерять силы в золотниках. Это, конечно, полный бред, но надо знать современное состояние науки.
— Он совершенно прав. Вам нужен человек, который знает о последних публикациях и следит за ними. Человек науки, а не школы.
— Возьметесь, Борис Семенович?
— Только в том, что касается электричества. Теплота — не совсем моя тема. Но в Санкт-Петербургском университете есть молодой приват-доцент, который интересуется этой тематикой. Он, правда весной уезжает в Европу для усовершенствования в науках, но, мне кажется, вам будет интересно познакомиться. Может быть он порекомендует кого-то вместо себя.
— Как его фамилия?
— Менделеев.
— Да! — воскликнул Саша. — Нам будет интересно познакомиться.
— Вы читали его работы?
— Кажется, да. Про спирт что-то, если не ошибаюсь.
— Нет, строение кремнеземных соединений.
— Значит, путаю. Надо будет перечитать. А когда Дмитрий Иванович уезжает?
— Вы помните его имя и отчество? — удивился Якоби.
— Значит, не все путаю, — сказал Саша. — Буду рад познакомиться.
Саша допил остывший чай и взял булочку.
Он где-то читал, еще в будущем, что высоко мотивированные люди редко бывают толстыми, потому что есть некогда. Откуда следовало, что мотивации ему не хватало.
Он задумался.
— Борис Семенович, а какое расстояние от Зимнего до Михайловского дворца?
— Версты три.
— Значит, я глупость сказал. Не может на таком расстоянии сигнал расплываться. Нам надо просто конструкцию микрофона улучшать. И конструкцию трубки. Есть у вас, кто бы взялся?
— Володя поговорит с однокашниками из инженерного училища.
— Хорошо.
