сметая передовой мотоцикл. Как учили инструктора, пулемётную ленту заряжали по схеме две пули обычные, одна трассирующая, и, видимо, именно «трассер» прошил бензобак мотоцикла, и трёхколёсная машина вспыхнула. Экипажи двух других, сдёрнув пулемёты с крепления коляски, залегли по краям дорожной насыпи и открыли ответный огонь. Звук «машиненгевера», как и яркий «цветок» на дульном срезе, спутать с чем-то другим было невозможно. А следом в бой вступила и бронемашина. Разрывы её снарядов с небольшой дистанции очень густо ложились возле окопа охраны моста.
Сквозь эту пальбу гулко бухнул выстрел противотанкового ружья, но бронебойная пуля, сверкнув попаданием в сталь, срикошетила об наклонную броню бронемашины. К пулемёту присоединились короткие очереди автоматических карабинов, и вскоре МГ-34 спешившихся мотоциклистов замолчали. И снова у противотанкистов рикошет!
Бронеавтомобиль неожиданно резво рванул задним ходом. Причём, улепётывал он ничуть не медленнее, чем если бы двигался вперёд. Ещё один рикошет пули противотанкового ружья, на этот раз от башни, и бронемашина скрылась за яблонями, растущими в деревенском огороде. С мотоциклистами, пытавшимися добраться до огородов ползком, покончили в течение буквально пары минут. Отличная, всё-таки, вещь, эти автоматические карабины!
Не успели красноармейцы, прикрывавшие мост, вынести раненых на окраину левобережной части Погоста, как с запада долетел звук работающих моторов. Видимо, бронеавтомобиль был радиофицирован, и его экипаж вызвал подмогу.
Вид тройки танков, неспешно катящихся в сторону моста, был тоже непривычен. Силуэты немецких танков командиры запомнили на теоретических занятиях во время доукомплектования дивизии. Но эти не походили ни на один из них. Небольшие, как бы даже не меньше «смывшейся» бронемашины, с крошечной многоугольной башней, увенчанной сверху какой-то «нашлёпкой», и кургузым толстым стволом пушки. Впрочем, пушка оказалась слабенькой, судя по разрывам снарядов, выпущенных передовой машиной по «отмеченной» небольшими воронками скорострелки бронеавтомобиля траншее. Скорее всего, 37-мм.
Приближаться к мосту танки не спешили. До тех пор, пока из-за деревенских домов не показалась высадившаяся из бронетранспортёров пехота.
— Юдин, какого хрена мост ещё не взорвал? — зарычала голосом Ларионова рация. — Под суд пойдёшь, если немцы его захватят.
— Не захватят. Я хочу его рвануть вместе с танками, — ответил старший лейтенант, у которого уже вспотела рука, сжимающая коробочку с радиопередатчиком сигнала на подрыв заряда.
Наконец-то пехота, передвигаясь перебежками, приблизилась к мосту, и передовой танк загрохотал гусеницами по мостовому настилу.
— Получи! — пробормотал Виктор, вдавливая кнопку радиопередатчика.
В пламени взрыва в воздух взлетел не только мостовой настил, но и танк, доползший почти до середины реки. А минуту спустя с восточной окраины деревни негромко захлопали миномёты, накрывая смертоносными «подарками» залёгшую перед разрушенным мостом германскую пехоту. 6-й гвардейский полк 2-й гвардейской дивизии вступил в свой первый бой в новом статусе.
4-я Танковая группа нанесла удар на Верхнедвинск из района Сарьи. Мощный почти получасовой артобстрел прифронтового городка предшествовал пехотной атаке, в результате которой немцы перемахнули через речушку Ужица и ворвались на окраину города. Уже к середине дня, несмотря на обстрел советской артиллерией с левого берега Западного Буга, танки Гёпнера по спешно наведённому понтонному мосту переправились через Ужицу и разошлись по трём направлениям: на Бельковщину, Жовнино и, воспользовавшись почти неповреждённым мостом через Дрису, вдоль левого берега этой реки на юго-восток. К вечеру 31-го августа они, сминая отступающих защитников Верхнедвинска, продвинулись на 10-12 километров по Полоцкому шоссе. Группа, ушедшая севернее всех, заняла Кохановичи, отрезая пехотные подразделения, державшие оборону по Ужице между Верхнедвинском и Освейским озером. «Центральная» группа рассыпалась по лесным деревенькам, зачищая правый берег Дрисы. А срочно подтянутая артиллерия втянулась в контрбатарейную борьбу с советскими «богами войны».
Первой вступила в бой за автомобильный мост рота, развернувшая оборону возле Волынцев. Несмотря на то, что мост двухпролётный, он достаточно хлипенький: грузовик выдержит, лёгкий бронеавтомобиль — с трудом, но выдержит. А вот средний танк — вряд ли. Но, если его укрепить…
Мину заложили внутрь сруба средней опоры, между камнями забутовки. И при взрыве рухнули оба пролёта, а немецкий дозор, сунувшийся к мосту, «приласкало» сыплющимися с неба булыжниками.
Услышав взрыв автомобильного моста и хлопки очередей из автоматического гранатомёта, другая рота не стала тянуть кота за хвост и тоже подорвала железнодорожный мост. И тоже надёжно, с обрушением обоих пролётов. Так что, даже захватив оба берега Дрисы, немцы потратят уйму времени, чтобы его восстановить для налаживания снабжения рвущихся вперёд войск Танковой группы.
А следом к позициям полка гвардии подполковника Гаврилова вышла и самая крупная часть авангарда группы Гёпнера, 6-я танковая дивизия генерал-майора Ландграфа. Почти сотня танков, среди которых основную массу составляли чешские «тридцать пятые», разбавленные немногочисленными «двойками» и «четвёрками», трофейными французскими «Гочкисами» и английскими пулемётными «Матильдами».
Если «чехов» и лёгких «немцев» противотанковые ружья мотострелков останавливали неплохо, то «Гочкисы» и «Матильды» оказались им не по зубам. Особенно «Матильды», как оказалось, имевшие 80-мм броню. Лишь одну «толстокожую леди» удалось остановить, разбив ей из ПТР гусеницу. Тем не менее, после первой атаки на поле боя северо-западнее деревни Прудинки остались шесть вражеских танков. Потерявшую гусеницу «Матильду» и несгоревшего «чеха» немцы вскоре длинным тросом уволокли в тыл.
Гаврилов уже был наслышан, насколько хорошо работают немецкие ремонтники, поэтому даже не сомневался в том, что завтра или, как английский танк, уже сегодня обе машины снова будут среди атакующих. Поэтому приказал передать противотанкистам, чтобы обстреливали даже подбитые машины до тех пор, пока они не загорятся или не взорвутся.
Наткнувшись на оборону полка, немцы попытались обойти её южнее, со стороны Михайлово, но и там упёрлись оборонительную позицию. Устроенную возле хутора Стайки, за заболоченной низинкой, непроходимой для танков и бронемашин.
Поскольку и боевые машины пехоты, и полковая артиллерия ещё хранили молчание, следующей в атаку, после миномётного обстрела линии обороны, двинулась немецкая пехота. Её накрыли огнём из 120-мм миномётов, а потом и автоматических гранатомётов.
Пётр Михайлович впервые наблюдал, как это оружие действует не по полигонным мишеням, а по живой силе. С его КП в бинокль хорошо было видно, как взрываются «несерьёзные» 30-мм гранаты, осыпая крошечными стальными осколками солдат противника. «Несерьёзный» 280-граммовый боеприпас, тем не менее, гарантированно поражал противника в радиусе 7 метров от места падения. Разумеется, бо́льшая часть попавших под осколки получала только ранения, но даже в этом случае требовалась эвакуация в тыл.
День уже начал клониться к вечеру, а 6-я танковая дивизия по-прежнему топталась на месте. Видимо, получив нагоняй от командования, генерал Ландграф решил не засаживать технику в заболоченных луговинах, а прорваться по шоссе, пустив вперёд те
