То и дело появлялись молодые медсестры, которые бдительно следили за каждым. Чуть что-кому нужно — они тут как тут. Честно говоря, в госпитале такого не было.
Мне не оставалось ничего другого, как отсыпаться.
Снова вспомнил о доме. О матери. До этого все время что-то происходило и у меня не было времени думать о таких вещах. Наверное, это неправильно. Объяснить такое могу лишь тем, что это просто остаточное наследие от меня прежнего. В той жизни родителей у меня уже не было, вот я и отвык думать о них. Дал себе указание, что как только тут все нормализуется, взять положенный мне отпуск и съездить домой. Поговорить, обнять, поцеловать. Все объяснить, наконец. Рассказать о своем решении. А то чего я бегаю, как бездомный пес, который боится домой возвращаться? Пусть даже и временно.
А на следующее утро ко мне пришли.
Это был тот самый человек, что впервые допрашивал меня в кабинете у капитана Воронина, командира первой роты. Сейчас он был в полевой форме, в звании майора. Поначалу я думал, что это особист, но нет… Первое мнение оказалось ошибочным, это типичный оперативник комитета из трех букв.
Когда он вошел в палату, я был один. Тот посмотрел на меня внимательным взглядом, затем выглянул в коридор. Плотно закрыл дверь и подошел к моей кровати.
— Ну, привет тебе, ефрейтор Громов! Помнишь меня? — в его голосе было что-то такое, чего я пока не уловил. Вроде и угрозой от него не веяло, но и непринужденности тоже не было. Тяжелый и неприятный человек, с таким же взглядом. Воронин предупреждал, что он не прост. Что же, прощупаем, кто это такой…
— Здравия желаю, товарищ майор. Помню.
— Лежи, не вставай! — тот поискал глазами стул, но такового не оказалось. Поэтому он сел на свободную соседскую кровать.
Вставать я и не собирался. Скорее всего, он это прекрасно понимал.
— Моя фамилия, Кикоть.
— Как?
— Кикоть. Такая вот, необычная… — тот попытался улыбнуться, но получилось как-то совсем фальшиво. — Ну не буду ходить вокруг, да около. Ты наверняка догадался, что я тут не просто так. Моя цель — ты. Вернее, не только ты, а все, в чем ты уже успел себя проявить. Я хочу понять, почему ты такой?
Ну, ясно. Вот тот самый человек, который увидел во мне скрытого противника. Подозревает, что я не тот, за кого себя выдаю. Оно и понятно, слишком уж у меня все хорошо получается, я то и дело оказываюсь в гуще событий.
Еще тогда, летом, его крайне заинтересовал тот факт, что простой солдат, который даже месяца толком не отслужил, умудрился вскрыть дерзкую и коварную диверсию. Чуйка у него на такое. И именно она не дает ему покоя. Он смутно понимает, что все мои действия во благо, что ничего плохого в них нет. Но при этом постоянно ждет, что я открою карты и выкину какой-нибудь номер. Такой не успокоится, пока что-нибудь не откопает. Знаю такую категорию людей.
Ну и пусть. Ему меня не раскусить, пусть хоть лбом в стену упрется.
Я тяжко вздохнул.
— Наверное, все так же задаетесь вопросом, почему какой-то мальчишка из Батайска, который тир не посещал, в школах боевых искусств не был, учился посредственно, вдруг решил идти в армию, где неожиданно для всех, стал совсем другим человеком? Который хорошо стреляет, думает не как солдат… Я понимаю, действительно, человеку со стороны, это может показаться странным. Но такой уж я, никакого секрета тут нет. Думаете, меня кто-то намеренно обучал? Иностранные инструкторы? Да бросьте, товарищ майор. Это даже не смешно.
Тот смотрел на меня холодным взглядом, будто пытался прожечь во мне дыру, чтобы добраться до мозга.
Вдруг, входная дверь открылась и внутрь вошел капитан Игнатьев.
— Я не понял… А ты что тут делаешь? — спросил майор, глядя на капитана с изумлением…
Игнатьев слегка улыбнулся.
— Я уж думал, ты не приедешь! — произнес он, глядя на сокурсника. Затем двинулся к нам. — Кстати, как долетел?
Майор Кикоть сидел на кровати, смутно подозревая, что происходит что-то такое, чего он просто не учел. Мне оставалось просто наблюдать за происходящим — интересное, однако, дело получается. Эти двое что, знакомы между собой? Один из разведки, другой из контрразведки. И что-то мне подсказывало, что у них случился конфликт интересов.
— Я не гордый, поэтому повторю вопрос — что ты здесь делаешь? — нахмурился чекист. — Разве ты не должен быть в Ташкенте?
— Уже нет. Я на особом задании. Ты ведь в курсе истории о том, как ефрейтор Громов и другие пленные солдаты сбежали из кишлака в горах? По этому делу поднялся большой шум, начато расследование. А буквально сегодня утром вышестоящим командованием начато планирование разведывательной операции в тот район.
— В курсе, — мрачно ответил тот. — Поэтому я и прибыл — выяснить все обстоятельства того, как этот боец попал в плен, а потом умудрился из него сбежать. У меня плотный график, во время которого ефрейтор будет находиться под наблюдением.
— Извини, Витя! — прервал его Игнатьев, покачав головой. — Вынужден тебя огорчить, Громов мне самому нужен.
— Чего? — прищурившись, недовольно протянул майор, разом растеряв всю свою грозность. — В каком это смысле?
— Так… Давай мы это с тобой обсудим в коридоре? — предложил капитан. Затем посмотрел на меня. — Громов, как самочувствие?
— Жить буду, товарищ капитан!
— Хорошо. У тебя есть тридцать пять часов на отдых, — он посмотрел на часы. — А потом придется вернуться туда, откуда вы сбежали!
— Это мы еще посмотрим… — пробурчал Кикоть, поднимаясь с кровати.
Когда оба офицера выходили из палаты, я посмотрел им вслед и усмехнулся — вот ведь забавно получилось⁈ Сейчас будут меряться, у кого полномочий больше.
Едва дверь в палату закрылась, как оба офицера сразу же перешли к обсуждению проблемы.
— Саша, я что-то не понял! — произнес Виктор, глядя на Игнатьева. — Что это за дела?
— Что именно ты имеешь в виду? — поднял бровь Игнатьев.
— Ты зачем влез в это дело? — процедил тот, глядя на сокурсника хмурым взглядом. — Я полагал, что ты понял мою позицию, даже вызвался помочь с Амировым… Потом куда-то пропал, ничего не объяснил.
— Я не вызывался к тебе
