— Нина?! — крикнул он. — Что ты здесь делаешь?
Женщина не успела ответить, как огненный мыслеобраз зашипел:
— Обман! Меня предали!
И метнулся к телу Глеба.
— Не так быстро! — расхохоталась Нина и взмахнула руками.
От ее пальцев отлетели миллионы тонких белых нитей, которые опутали монстра, как сетью.
— Остановись! — закричал колдун. — Я обещал, что оставлю этот мыслеобраз на Земле, только отправлю его в другой мир!
— Ты сошел с ума? — спросила женщина. — Ты забыл, что такой огонь сжег меня много лет тому назад?!
— Тут другой случай! Этот огонь разумный. Он много раз помогал нам. Его нельзя в Абсолют, его заключат в одну из черных дыр!
— Там ему и место! — жестко произнесла Нина.
Она подняла одну руку вверх, и свод пещеры разверзся. И вдруг дед Матвей громко и отчетливо произнес:
— Властью, данной мне Черной диадемой, и именем Бога на земле заклинаю тебя, Нина, немедленно покинь пределы этой пещеры!
Женщина вдруг застонала. Свечение вокруг нее стало мерцать.
— Что ты делаешь, Матвей?! — воскликнула она. — Ты забыл, зачем приставлен к месту силы?
— Напротив, я исполняю свой долг! — сухо произнес колдун.
Он закрыл глаза и что-то прошептал. Из-под его век скатилась слеза. Женщина вскрикнула и стала меркнуть.
— Прощай, Нина! — тихо проговорил дед Матвей.
Через пару секунд она исчезла, а сеть, окутывающая огненного монстра, распалась. Он немедленно подлетел к колдуну и четко произнес:
— Благодарю! Теперь я вижу, что, несмотря на все ваше несовершенство, вы можете держать слово. Но из-за сегодняшнего происшествия я должен немного подстраховаться.
Языческий мыслеобраз ярко вспыхнул, и небольшой сноп искр полетел в сторону Глеба и просочился в его тело.
— Нет! — закричал дед Матвей, но было уже поздно.
— Не бойтесь, этот огонь не причинит ему никакого вреда, пока я этого не захочу, — продолжил монстр. — Парень сможет жить совершенно нормальной жизнью, если ловцы из Абсолюта оставят меня в покое. В противном случае этих искр будет вполне достаточно, чтобы вновь перебраться в ваш мир. А пока… прощайте!
Мыслеобраз зашипел и растворился в световом луче, в том самом, который колдун сдвинул в сторону.
— Мать твою! — заорал Никитотий. — Каков гад, а?!
— Надо было его в Абсолют отправить! — мрачно заметил дядя Коля.
— Не могу, я дал слово Глебу! — тихо произнес дед Матвей. — Ладно, нужно закрыть портал…
Он снова стал ходить вдоль стен и что-то бормотать. Вскоре световой поток иссяк, а кошки дружно сорвались с лучей пентаграммы и бросились вон…
Глеб медленно приходил в себя. Когда он открыл глаза, то лежал в той же самой пещере, только под головой у него была чья-то свернутая куртка и он был накрыт плотным мешком. Было довольно светло, словно горели свечи. В стороне слышались голоса. Журналист попытался сесть, и это ему удалось с большим трудом. Тело словно обмякло. Руки и ноги почти не слушались.
— Глебка! — послышался голос Сани. — Жив, бродяга!
— Погоди, я тебе подсоблю! — добавился голос Снегирева.
Вскоре друзья уже помогали парню подняться.
— А где дядя Коля, Тотя и дед Матвей? — поинтересовался Глеб.
— Понесли вещи обратно в избу, — отчитался Снегирев. — Обряд-то давно закончился. Ждали-ждали, когда ты очухаешься… а ты — никак! Вот они и взялись узлы перетаскивать. А нас оставили за тобой приглядеть.
— И долго я без сознания?
— Порядком. Почти пять часов.
До журналиста вдруг дошел смысл сказанного.
— Значит, обряд завершился? — дрожащим голосом переспросил он. — И я еще жив?! Значит, все получилось?! Или…?!
— Не парься, Глебка! — прервал его Александр. — Идем лучше домой. Поешь, отдохнешь. Все прошло, забудь!
Он наклонился, чтобы поднять с земли куртку и мешок, и в этот миг взгляд Глеба нечаянно упал на кольцо Соломона, поблескивающее на его пальце. На ободке четко виднелась надпись на чисто русском языке: «Ничего не проходит!» Неприятное чувство охватило журналиста. Но в этот момент Саня выпрямился, взял его под руку, и они со Снегиревым повели его прочь из пещеры.
На улице уже темнело. Прохладный вечерний воздух придал компаньонам сил, и они быстро добрались до дома деда Матвея. А там их ждала жаркая баня и накрытый стол. Все радостно поздравляли Глеба с благополучным освобождением от огненного мыслеобраза, но при этом почему-то старались не встречаться с ним взглядом. Сначала парень не придал этому значения. Он с наслаждением выкупался, восторгаясь тем, что ему не приходится просить для этого разрешения у «огненного братана». Он чувствовал температуру воды и ощущал ее вкус. За ужином он смаковал каждое блюдо. Обычные соленые огурцы и картошка вызвали у него такую бурю эмоций, что он чуть не расплакался, как младенец. Дед Матвей извлек из погреба большую бутылку красного вина и извиняющимся тоном заметил:
— К сожалению, ничего крепче не осталось.
Вино пошло на ура. Друзья распили бутылку за здоровье Глеба и за успешный исход ритуала. Журналист пил вместе с остальными, но какое-то смутное тревожное чувство терзало его душу. Он вновь бросил взгляд на кольцо Соломона, но теперь на нем не было никаких надписей.
После ужина Саня и дядя Коля отправились по домам, а дед Матвей принялся устраивать всех оставшихся на ночлег. Глеба и Снегирева он выпроводил в бывшую комнату своей жены, а сам занялся приготовлением постели для Никитотия.
Оказавшись один на один со своим бывшим однокурсником, журналист не выдержал и спросил:
— Жека, а вы от меня ничего не скрываете? Что-то физиономии у вас всех больно подозрительные.
— Что ты?! — как-то слишком поспешно воскликнул Снегирев и осекся.
— Так я и знал! — взволнованно выдохнул Глеб.
Он быстро подошел к двери, ведущей из комнаты, и запер ее на ключ. Затем приблизился к окну и плотно задернул шторы.
— Пытать будешь? — усмехнулся Женя.
— Зачем?! Сам расскажешь! А дверь я по привычке запер и окно зашторил тоже. Скоро полночь…
— И что?!
— А то, что если хоть капля монстра во мне осталась, то кошки его почувствуют и придут за ним… сюда. В пещере их магия деда Матвея сдерживала и энергия места силы. А здесь… Даже не знаю, что может случиться!
Снегирев побледнел, но все еще держал себя в руках.
— Дед Матвей говорил, что если после одиннадцати из комнаты не выходить и ни на что внимания не обращать, то все будет нормально, — сипловатым голосом произнес он.
— Да, но это правило отменяется, если рядом буду я! — со страшной улыбкой заметил журналист. — Впрочем, мы скоро все узнаем.
В этот момент на стене начали тикать часы, и раздалась тихая музыка. Лампочка под потолком заморгала и погасла.
— Что это? — заикаясь, спросил Женя.
— А ты никогда не досиживал до полуночи? — поинтересовался Глеб.
— Нет. Я после работы уставал очень и уже в одиннадцать спал мертвым сном.
— Завидую твоей нервной системе! А теперь давай-ка присядем и подождем.
Друзья примостились на кровати Снегирева. Вторая кровать стояла напротив, у окна. Внезапно на ней страшно заскрипела сетка, и по комнате прошел резкий порыв холодного ветра. Женя вздрогнул и вцепился в локоть друга.
— Что за хрень, Глебка? — тихо прошептал он.
— Прости, Жека, я сам точно не знаю всех этих процессов. За все это время я хорошо усвоил лишь одно: обычным людям лучше не соваться в потустороннее. Поэтому в твоих интересах мне все рассказать! Итак, что произошло со мной во время ритуала?
Снегирев молчал. Неожиданно снаружи раздался отчетливый колокольный звон. Между ударами колокола под окнами комнаты послышался звонкий детский смех.
— Откуда здесь ребенок? Ночью?! — удивился Женя. — Нужно пойти посмотреть!
— Нет там никакого ребенка. Сиди спокойно!
— Я так не могу. А вдруг он заблудился?
Парень решительно встал и направился к окну.
— Жека, сядь! — крикнул Глеб. — Не трогай шторы!
Как раз в этот момент Снегирев взялся за одну занавеску и отдернул ее в сторону… С улицы пробивался слабый свет луны. Вдруг что-то гигантское и черное шлепнулось со всего маху о стекло. Послышался яростный визг. Женя от страха выпустил ткань из рук и плюхнулся на пол. Журналист кинулся на помощь к своему другу. Он вдоль стены подобрался к окну и резко задернул шторы. После этого на ощупь нашел в темноте однокурсника и чуть ли не волоком оттащил его к дальней кровати.
— Ч-что это было? — запинаясь, спросил Снегирев. — Как будто гигантский зверь в окно кинулся.
— Да не зверь это! — почти спокойным тоном произнес Глеб. — Духи нас пугают, мы ж на кладбище! Потому и стекло в окне не разбилось. Но сидеть нужно тихо, не высовываясь. А то следом за духами придут кошки. А вот с теми лучше не связываться, тем более когда они голодные.
