отпустить отдыхать Ирину Леонидовну, как вдруг увидела большой букет гвоздик на столе на кухне в трёхлитровой банке с водой.
— Ой, — удивлённо восхитилась она. — А это что такое? Откуда? Кому принесли?
— Это Загит привёз, — лукаво улыбнулась Ирина Леонидовна. — На рынок с утра после службы ездил.
— Та-аак! — сделала большие глаза Аполлинария.
А Ирина Леонидовна многозначительно кивнула и, молча улыбаясь, пошла к себе.
* * *
Валиев к нашему приезду заказал уже Гусеву пропуск, мы беспрепятственно оформили его, и я повёл его на переговоры по коридору, застеленному ковровой дорожкой.
Ильдар тут же оказался рядом, как только мы вошли, и начал искренне благодарить Гусева за предложение помощи. Марк Анатольевич подсуетился, расчистил один из столов, купил в буфете пирожков и плюшек, и вскипятил чаю на всех.
— Практически все мои комсомольцы учатся у вас, — объяснял Гусеву Ильдар. — Всего у нас две смены по три человека. Итого шестеро. Паш, ты же с нами?
— Ну, естественно, — ответил я как о само собой разумеющемся. Фельетон же сам себя не напишет.
— Вот, семь. А надо, хотя бы, сорок, — заключил Ильдар. — Чтобы разбились по двое и сделали двадцать контрольных закупок. Чтобы мы могли объективные выводы сделать.
— Кстати, не обязательно только молодёжи участвовать, — вдруг высказался Марк. — Я что, не сойду за провинциала?
— В шляпе вряд ли, Марк Анатольевич, — рассмеялся я.
— Шляпу же можно и снять, — снисходительно улыбнулся он.
— Комсоргов групп привлечём, курсов, факультетов, — сразу прикинул Гусев. — Народа у нас хватает… А как мы назовём эту совместную инициативу?
— Совместная проверка силами двух наших организаций жалобы трудящихся на действия работников московских таксопарков, — предложил Валиев, — в рамках работы Группы молодёжного общественного контроля ПВС.
— Отлично, — кивнул Гусев, — Только давайте еще добавим в конце «и Комсомольского прожектора МГУ».
Валиев предложение, подсвечивающее Гусева, с пониманием опытного бюрократа принял, и мы принялись за пирожки и проработку деталей.
Собственно саму операцию назначили на эти выходные. Решили растянуть это мероприятие на два дня, на всякий случай.
— Может, двадцать пар и немного, в масштабах Москвы, — заметил я. — Но наплыв молодёжи с однотипными легендами?.. Не вспугнём мы таксистов?
— Необязательно парами разбиваться. Можно втроём, можно парни без девушек, можно девушки без парней, — предложил Марк. — Всё какое-то разнообразие.
— Да, это всё надо продумать, — согласился Гусев. — И багаж надо какой-то имитировать… Завтра соберём собрание комсомольского актива после пар, обсудим все эти моменты…
Валиев с Гусевым обменялись телефонами, договорились, что Гусев приедет ещё раз завтра с утра для официального согласования этой нашей операции «Ы» и, вообще, они оба были очень довольны собой и друг другом.
Мне же надо было срочно ехать в таксопарк. Извинился, сославшись на лекцию от общества «Знание», и попрощался, оставив Гусева в Комитете по миру.
Приехав к Волошину, сразу попросил его вызвать Епихина.
— Товарищи, у нас намечается серьёзная облава на таксистов, — начал я. — В Группу молодёжного общественного контроля Верховного Совета передали для проверки жалобу на то, что таксисты катают клиентов по всей Москве, вместо того, чтобы коротким путём доставить из пункта «А» в пункт «Б». Решено провести контрольные закупки. Мероприятие будет проводиться в ближайшие выходные. Об этом никто не должен знать, как вы понимаете.
— Блин… Вот же засада! — проговорил озадаченно Епихин.
— Не понос, так золотуха, — покраснел сразу Волошин, давление, видимо, начало подниматься.
— Но людей наших надо как-то предупредить, — продолжил я. — Предлагаю имитировать вызов директора таксопарка на ковёр к начальству, мол, вам влетело по первое число за их разгильдяйство и обман клиентов. Сегодня же издайте приказ, что если кто-то ещё раз попадётся на обмане, то сразу пересядет на старую машину и целый год будет на ней ездить. А если кто и так уже на старой — то вылетит из очереди на квартиру! Короче, максимально жёстко напугайте их. Лишением премий, ещё чем-то, ну, вам виднее, чем… Надеюсь, после такого хоть пару дней будут осторожничать. Потом, конечно, опять всё вернётся на круги своя… У людей память короткая…
— Это и ежу понятно, — с досадой проговорил Волошин.
— Но мы же должны их как-то предупредить? — ответил я. — Копии приказа надо повесить везде, где их могут увидеть водители, пусть выпускающие мастера берут с каждого подпись, что с приказом ознакомлен и заставляют прочитать его перед этим. Ещё соберите собрание и скажите водителям, что не оставите это просто так. Вас начальство мордой об стол из-за них возит, и вы им это просто так с рук не спустите! Мол, досталось вам в этот раз ух, как сильно! Скажите, увольнением пригрозили. Тогда поймут, что вы точно серьезны, и миндальничать не будете с нарушителями.
— А просто предупредить людей об облаве? — с надеждой посмотрел на меня Волошин.
— Ну, вы что? — недоумённо посмотрел я на него. — Если у нас тысяча двести человек будет знать это, считай, уже вся Москва знает. Слухи пойдут, как круги от камня, брошенного в воду. Многовато у вас работников, чтобы тайну сохранить. В Кремле начнут выяснять, откуда информация утекла… Зачем мне так подставляться? Следующий раз без информации останемся.
— Да нет-нет, — поддержал меня Епихин. — Так, конечно, нельзя.
— Времени у нас с вами очень мало, — с сожалением сказал я. — Надеялся, что это всё будет на следующей неделе, но руководство решило иначе…
— Давайте, Степан Архипович, езжайте в райком, как будто вас срочно вызвали, — подсказал начальнику заместитель. — Попейте там чайку в буфете неспешно и возвращайтесь… А я пока что приказ подготовлю.
— Спасибо, Павел, что предупредил, — запоздало опомнился директор и начал собираться.
— Спасибо, — протянул мне руку и Епихин.
Попрощался
