Потерпевший крах всех жизненных планов и смирившийся с поражением великий князь сильно изменился. Он сделался тихим и задумчивым, его походка стала шаркающей, а руки частенько тряслись. Вот и сейчас он едва понимал, о чем говорит ему этот блестящий офицер с аксельбантами флигель-адъютанта.
– Поехать в Зимний дворец и выслушать волю императора Михаила? – Замечательно! Узнаем, что скажет нам «малыш Мишкин», и, наконец, наступит хоть какая-то определенность после двух месяцев полного забвения. Махнув рукой, приглашая следовать за собой, великий князь Владимир Александрович побрел к парадному выходу. За ним, по старой привычке подчиняться главе семьи, потянулись и остальные.
7 мая (24 апреля) 1904 года, 11:15.Санкт-Петербург, Зимний дворец
Император Михаил II принял своих непутевых родственников не сразу. Сначала семейство Владимировичей проводили во Вторую Запасную половину дворца, где предложили расположиться на стульях и диванах Малого кабинета под охраной двух вооруженных до зубов конвойных. Впрочем, долго их неизвестностью не мучили. Император появился четверть часа спустя, одетый в свой повседневный мундир полковника морской пехоты.
Взглянув на него, великая княгиня Мария Павловна снова затряслась, как в ознобе, от ненависти, смешанной со страхом. Великий князь Владимир Александрович с ужасом убедился, что англичане ему лгали, и это действительно его племянник. Конечно, сей мужчина в самом расцвете лет с ледяным взглядом светлых глаз и короткими английскими усами, с выражением полного спокойствия на лице мало походил на прежнего неуклюжего Мишкина, повесу и любителя неумных шуток. Но это был действительно он, повзрослевший и постаревший. Было сейчас во внешности и манерах императора Михаила что-то от его прадеда, императора Николая Павловича, конец правления которого великий князь Владимир еще успел застать. От нехорошего предчувствия у него тоскливо сжалось сердце.
«Мы пропали, – с ужасом подумал он, – ни о каком помиловании, похоже, не может быть и речи. Это не нерешительный Николай, с которым можно было делать все что хочешь. Этот загонит за Можай и забудет, как будто тебя и не было. Сейчас он заговорит, и мы узнаем – какая судьба нас всех ждет».
– Рад вас видеть живыми и здоровыми, – с сардонической улыбкой на лице сказал император. – Скажу вам прямо – вы поставили меня в весьма затруднительное положение. С одной стороны, почти за триста лет правления нашей династии только один раз член царской семьи был приговорен к смертной казни, будучи обвиненным в государственной измене. Впрочем, говорят, что царевич Алексей Петрович не дожил до приведения приговора в исполнение и сам помер. Во всяком случае, так было объявлено его венценосным отцом императором Петром Великим.
С другой стороны мой брат мертв, цареубийство – свершившийся факт, и большая часть нитей заговора ведет не куда-нибудь, а в ваш дворец, дядюшка. Пусть великая княгиня Мария Павловна и не снаряжала сама бомбы убийц взрывчаткой, и не отправляла террористов на Большую Морскую. Но от английских партнеров ей было хорошо известно, что в ближайшее время мой брат должен умереть, и опустевший трон надо будет срочно занять. В ваш дворец, дядюшка, был вхож директор департамента полиции Лопухин, покровитель бомбистов. А уж заговор гвардейских офицеров, направленный на устранение моей матери, вдовствующей императрицы Марии Федоровны, целиком и полностью на совести Марии Павловны и Кирилла Владимировича. Почти то же самое касается и великого князя Владимира Александровича, который знал о готовящемся убийстве моего брата и ни в чем не воспрепятствовал ему. А как только злодеяние свершилось, то он отправился в Петербург брать власть.
Одним словом, совершены самые тягчайшие преступления против государства Российского. Наказанием за любое из этих деяний по отдельности может быть только смертная казнь. Но, как я уже говорил, мне совсем не хочется быть вторым после Петра Великого российским монархом, отправившим своих родственников на эшафот.
Михаил сделал паузу и ледяным взглядом обвел оцепеневшую от ужаса семью Владимировичей.
– А посему, – сказал он, наконец, – как самодержец всероссийский, я решил заменить грозящую вам смертную казнь через повешение пожизненной ссылкой в безлюдные самоедские тундры полуострова Таймыр, где вы будете обеспечены всем необходимым на первый год жизни, ну а уже дальше…
Михаил посмотрел на застывшую, словно скульптурная группа, изображающая отчаяние и ужас, семейку великого князя Владимира, и сокрушенно развел руками. Дескать, а дальше уж сами как-нибудь обеспечьте себе пропитание.
– Конечно, если вас не устраивает подобный вариант, – добавил император, – мы можем пойти вам навстречу и провести в отношении вас все необходимые следственные действия, о чем меня уже настоятельно просили следователи ГУГБ. Правда, в таком случае вам придется поближе познакомиться с казематами Петропавловской крепости и подвалами «Новой Голландии». Впрочем, я не сомневаюсь, что результат будет все тот же. Не желаете?
Ответом ему была мертвая тишина.
– Таким образом, – кивнул император, – будем считать, что вы выбрали вариант со ссылкой. Сейчас вас доставят обратно в ваш дворец, чтобы вы могли собрать все необходимые вам для дальнего путешествия вещи. Завтра отправляется поезд на Иркутск. Вам предоставят отдельный вагон. Счастливого вам пути!
7 мая (24 апреля) 1904 года, 18:35.Санкт-Петербург, «Новая Голландия».
Глава ГУГБ тайный советникТамбовцев Александр Васильевич
Сегодня днем император Михаил огласил свое решение об отправке семейства великого князя Владимира Александровича в ссылку на Таймыр. Конечно, на карте нашей необъятной Родины есть еще немало «курортных местечек», где под визг пурги и вой вечно голодных волков можно всласть подумать о годах сытной и беззаботной жизни. Ну Таймыр так Таймыр…
Сам я во время той беседы не присутствовал, но думаю, что Михаил был великолепен. Владимировичей проняло, и даже очень. Установленная нами в их дворце прослушка сообщила нам, что обсуждение императорского предложения была весьма бурным. Если старый князь и был окончательно сломлен, превратившись в молчаливую тень, то его домочадцы просто кипели от злости. Но, прекрасно понимая, что против лома нет приема, они искали выход из создавшегося положения.
Если бы речь шла лишь о Владимире Александровиче, то, скажу честно, с моей точки зрения, загонять полностью деморализованного и впавшего в беспросветное отчаяние старика в тундру было бы просто негуманно. Вот Михень или Кирюха – это совсем другое дело. Эти вполне заслужили для себя путешествие за Полярный круг.
