Чтобы размяться, Никита и сам на вёсла садился в паре с Андреем. Одно радовало: чем ближе была Москва, тем становилось теплее.
Через три недели они добрались до первопрестольной. Никита расплатился по уговору, добавив сверху ещё и премиальные. Подхватив узлы с одеждой и шкурами, они пошли домой.
Любава, как вошла в дом, пробежала по всем комнатам:
— Никита, как хорошо дома!
Никита же узел в угол бросил, чинно разделся и в комнату прошёл.
В поварне вовсю хлопотала кухарка.
Никита прислушался: из комнат не доносилось ни звука, Любава притихла.
Он заглянул в спальню: жена стояла перед зеркалом и внимательно смотрела на себя. Увидев в зеркале улыбающегося Никиту, она повернулась к нему:
— А ты знаешь, Никита, мне кажется, что я помолодела. Или я просто себя в зеркале давно не видела?
— На самом деле и помолодела, и посвежела — зеркало не обманывает.
Никита подошёл к Любаве и, в свою очередь, посмотрел в зеркало на себя. Удивительно! Он и сам два месяца в зеркало не смотрелся, а разница была заметной. То ли отдых сказался, то ли чистый воздух и целебная вода? А, скорее всего, всё вместе взятое.
Они пообедали, вздремнули. И в самом деле — хорошо дома!
Потом Любава стала узлы с вещами разбирать, а Никита к Елагину направился — надо было известить о своём приезде да новости московские узнать.
Князь оказался дома и Никите искренне обрадовался:
— Дай обниму, давно не видел тебя!
Потом отстранился, всмотрелся:
— Э, парень, да изменился-то ты как! Годков пять сбросил, ей-богу — правду говорю. Ужель так целебная вода подействовала?
— Истинно. И в купели дважды в день был, и пил водицу целебную. А воздух там какой! Не надышишься — не то что в Москве.
— Занятно, — князь задумался. — Потом распишешь подробно — в каких источниках купался, из каких пил.
— Ох, седина в бороду! Семён Афанасьевич, никак сам туда собрался?
— Нешто я хуже тебя? Ты, почитай, пять годков сбросил, потому как молод, а я, может, и все десять скину.
— Твои слова да Богу в уши! Сейчас там холодно, севера. А летом езжай обязательно. Я даже план тебе нарисую, где какой источник посильнее.
— Сказывал мне государь, что поручение тебе такое дал.
— Я выполнил его — завтра к нему пойду. Что в Москве слыхать? А то я только что с корабля.
— Так чего мы стоим? За стол, за стол! За обедом и поговорим.
За едой, в перерывах, князь рассказал все новости — серьёзного не было ничего. Один боярин женился удачно, другому царь дачу пожаловал на ближних землях, да ещё посольство английское приезжало.
Новости столичного двора Никиту мало интересовали — ему карьеру при дворе не делать.
Отведав блюд и немного выпив, Елагин попросил:
— Никита, погадал бы ты мне… В прошлые разы куда как удачно получалось!
— А карты есть?
— А то! Тебя дожидаются. Я их даже никому не показываю — вдруг сглазят! — князь достал из шкафчика колоду.
Никита разложил пасьянс.
Князь внимательно смотрел на карты:
— Ну не томи, Никита!
— Больших перемен пока не вижу, княже — ни беды, ни удачи.
— Ох, ну и слава Богу! — выдохнул князь. — Насчёт удачи — мы сами постараемся, лишь бы беды не было. Давай выпьем за то!
Они выпили по кубку, и Никита откланялся:
— Прости, князь, я только полдня в Москве, к тебе первому пришёл. Свидимся ещё. А мне в лекарню надо.
— Уважил, стало быть, — широко улыбнулся князь, — ценю!
А Никита заторопился в лекарню.
Увидев его, Иван обрадовался:
— Наконец-то, мы уж заждались! Болящие всё время спрашивают. Я им так и говорил — не раньше середины сентября.
— Как вы тут?
— Работаем помаленьку. Ты-то как помолодел, Никита! Прямо не узнать!
— Что ты меня, как красну девицу, хвалишь?
— Так заметно же! Когда ждать?
— Думаю — третьего дня. Мне ещё к государю надо завтра, я ведь только сегодня с корабля.
Вечером Никита при свечах начисто перерисовал на бумаге план урочища, обозначив все источники номерами и приписками вроде «зело силён» или «на вкус противен, хорош при пучеглазии». С тем назавтра и в Кремль пошёл. Царский перстень снова сыграл роль пропуска.
Однако аудиенции пришлось ждать долго: государь принимал шведского посланника, потом бояр. Никита промаялся во дворце часов шесть и уже хотел уйти, когда, наконец, позвали его.
— Добрый день, государь! Рад видеть тебя в добром здравии! — поклонился Никита.
— Здравствуй, Никита-лекарь! Не ожидал тебя так скоро увидеть. Чем порадуешь?
— В урочище Куртяево был, обследовал все целебные воды, о чём составил план, — Никита протянул молодому боярину бумагу, а уж тот с поклоном вручил её царю.
— Ну-ка, ну-ка — посмотрим… Это что за цифирки? — всмотрелся царь в составленный Никитой план.
— Каждый источник пронумерован мною, государь. По составу они разные, и напротив каждого — описание. Который из них посильнее, другой — послабее, и от каких болезней помогать должен. В каких лучше купель принимать, а из других — водицу пить.
— О как! Славно! Со всем тщанием отнёсся, серьёзно. За работу сию, государству нужную, благодарю.
В ответ на похвалу Никита поклонился.
— И тебя известить хочу, — продолжил царь, — указ я издал о создании в Москве Государева Аптекарского огорода. Повелел устроить на лугу, за Мясницкими воротами. А также соизволяю устроить подобный в Немецкой слободе и у Каменного моста на пустыре. Кроме того, травники на местах обязаны поставлять лечебные травы и коренья в столицу. Из Сибири — зверобой, солодовый корень — из Воронежа, черемицу из Коломны, чечуйную траву из Казани, можжевеловые ягоды — из Костромы, ну и так далее… Да не мне тебе рассказывать, где какие травы растут. А за неисполнение «ягодной повинности» — в поруб, в назидание. Народ сберегать надо.
Никита застыл в изумлении. Подобного указа от царя он не ожидал. Подсказал ему кто или сам решил? Вот ведь хитрован! И в тайне держал, словечком не обмолвился, хотя явно давно задумал. Такие указы в запале не издают.
— Ты чего молчишь, Никита?
— Действительно, новость. Указ полезный, без сомнения — к пользе народной.
— Мне твоё мнение ценно. Ведь были людишки, отговаривали.
— То небольшого ума люди, недальновидные. Вперёд смотреть надо. Эпидемии да войны жизни людские уносят. А ведь что самое ценное в любом государстве? Земля и люди. Тогда страна и сильна, и богата будет.
— По-государственному мыслишь! — поднял указательный палец царь. — Рад за тебя! — он смотрел на Никиту смотрел ласково, улыбался.
