– Я тоже пришел туда, – кивнул Флавий. – Пришлось нарушить все правила конспирации, но…
Он не стал договаривать, по жесткому холодному лицу скользнула судорога боли. Это продолжалось какую-то долю секунды, затем человек в сером плаще вновь стал прежним, неторопливо заговорив тоном, не допускающим возражений:
– Вы дали согласие на работу, товарищ Бен. Афанасий Михайлович поручился за вас, поэтому не могу вам не верить. Будете подчиняться непосредственно мне. Напоминаю: от выполнения или невыполнения приказов будут зависеть человеческие жизни, прежде всего ваша…
– Да… – кивнул Бен.
– Здесь можно сказать: «Так точно». – Флавий улыбнулся. – Впрочем, вы, как бывший руководитель нелегальной группы, не нуждаетесь в инструкциях. Какую подготовку вы прошли на Тускуле?
– Четыре месяца специальных курсов, господин Флавий…
– И полгода подполья в Столице… – задумчиво проговорил человек в сером плаще. – Кое-что… Надеюсь, разговорную речь освоили?
– Уже легче, – вздохнул Бен. – Но все равно порою трудно. Иногда просто язык не поворачивается. Называть даму – «гражданкой»!.. Я и не думал, что за два десятка лет язык может так измениться.
– Не только язык, товарищ Бен, – покачал головой Флавий. – Обратите внимание на манеру держаться, на мимику… Впрочем, уверен, Богораз не пришлет сюда кого попало… Поскольку вам известен мой номер телефона, конспирироваться уже бессмысленно, тем более нам предстоит работать в непосредственном контакте. Я – Лунин Николай Андреевич, заместитель наркома тяжелой промышленности. С товарищем Терапевтом сотрудничал пять лет…
– Граф Бенкендорф Александр Леонтьевич, – представился Бен. – С господином Бертяевым, то есть с Терапевтом, познакомился в ноябре прошлого года…
Он украдкой взглянул на своего собеседника, но замнаркома Лунин отреагировал на «графа» удивительно спокойно.
– Товарищ Терапевт отзывался о вас очень хорошо, – продолжал Флавий. – Чем-то вы ему особо понравились.
– Я? – удивился Бен. – Мы виделись с Афанасием Михайловичем очень редко… И теперь, когда уже поздно…
Бен не закончил фразы. Перед холодным невозмутимым большевиком не тянуло на подобную откровенность. Но Лунин, похоже, понял:
– Я очень ценил товарища Бертяева. И не только за деловые качества, поверьте… Мы с ним не сходились ни в чем – ни в политике, ни в эстетике, но мне будет не хватать его не только как товарища по подполью…
Флавий тоже не стал продолжать. Похоже, эти слова – максимум того, что он мог позволить себе.
– А почему он называл себя Терапевтом, господин Флавий? Ведь Афанасий Михайлович – хирург по образованию.
Человек в сером плаще пожал плечами:
– Была такая раннехристианская секта. Впрочем, он как-то говорил, что сейчас в обществе невозможна хирургия, необходимо медленное, постоянное лечение. Может, потому… Товарищ Бен, обстоятельства вашего появления в Столице вынуждают меня задать вам несколько вопросов.
– Да, конечно. – Этого он ожидал.
– Какой ваш нынешний, так сказать, статус?..
– Неопределенный, – улыбнулся Бен. – С точки зрения НКВД – я бродяга с поддельными документами. Для Тускулы же я – злостный невозвращенец. Не исключено, что меня лишат гражданства.
– Почему вы решили остаться в СССР? – Тон Лунина оставался столь же бесстрастным и требовательным. Бен собрался с мыслями, отвечать было не так-то легко…
– Во-первых, я не могу одобрить пакта со Сталиным. Этому бандиту не верили не верю. Господин Президент ошибся – и, боюсь, ошибся стратегически. Более того, этим он обрек на гибель сотни тех, кого мы могли бы спасти. В организованную эмиграцию я не верю, нам подкинут шпионов и вредителей. В общем, я решил, что здесь смогу быть полезным и для России, и для Тускулы…
– А товарищ Терапевт считал, что в вас проснулась русская кровь. – В голосе Флавия чувствовалась хорошо скрытая ирония.
– Я по происхождению немец, – спокойно отреагировал Бен. – Считаю себя тускуланцем и русским уже никогда не стану. Но дело не в национальности. Совершена ошибка, более того – подлость. Богораз бросил людей без помощи – все равно, русских, китайцев или готтентотов. По-моему, ваш Маркс называет это чувство интернационализмом. Я бы рискнул назвать это совестью. Кроме того, – он попытался улыбкой смягчить слишком высокие слова, – защищать Тускулу можно и в России…
– Исчерпывающе… – Николай Андреевич задумался. – О Тускуле мы еще поговорим… Впрочем…
Представителем Богораза назначен Иван Косухин. Это ваш друг?
– Мы с ним плохо поговорили напоследок. – Бен отвернулся. – Боюсь, он меня не понял.
– Мне он понравился… – Лунин вновь улыбнулся. – Он так похож на Степана! Когда я впервые увидел его – то подумал, что брежу. Я же не знал, что его отец жив… Итак, вы, бывший руководитель разведгруппы Богораза, готовы сотрудничать с антисталинским подпольем?
– Я не очень готов, господин Флавии, – честно ответил Бен. – Вы мне намекнули, что я даже не слишком похож на советских граждан. Мне легче представиться иностранцем, чем каким-нибудь свердловчанином. Но я буду делать все, что нужно, поверьте!
– Из вас получится превосходный иностранец – – Лунин успокаивающе кивнул. – Слыхал отзывы…
– И еще… – Бен заторопился, боясь, что Флавий все же предпочтет не связываться с «марсианином». – Я хочу вам передать одну… установку… Вот…
Он вынул из кармана нечто небольшое, но необыкновенно тяжелое. Закатное солнце блеснуло на гладкой желтой поверхности слитка…
– Спасибо! – Флавий одобрительно усмехнулся. – За это можно выкупить человеческую жизнь. Может быть, даже несколько…
– Вы не поняли. – Молодой человек замялся, пытаясь высказаться как можно яснее. – Несколько лет назад мой друг Иннокентий Богораз открыл на Тускуле новый полиметалл, так называемый «ауэрит». Его можно использовать для получения золота из свинца. Установка очень простая, я ее смонтировал в одном надежном месте… Вы не думайте, господин Флавий, я ее не похищал, Кент, то есть Иннокентий Богораз, дал согласие…
– За что ему и вам огромное спасибо. – Подпольщик отдал Бену слиток и покачал головой. – За эту установку, если попадемся, нам точно оторвут головы… Если уж пошла речь о ваших возможностях, то в дальнейшем могут понадобиться ваши контакты в Париже. У вас ведь там есть родственники?
– Сколько угодно, – согласился Бен, – и не только среди эмигрантов.
– И это тоже ценно, особенно после потери контактов, которые поддерживал Афанасий Михайлович через своего брата. Но прежде всего, товарищ Бен, вы нужны здесь. У меня к вам поручение, причем срочное…
– Слушаю вас. – Молодой человек облегченно вздохнул. Ему поверили!
– Меня переводят на Дальний Восток. В Столицу буду теперь наведываться редко. Поручение, товарищ Бен, состоит в том, что именно вам придется возглавить группу…
– Что?.. Наверно, он ослышался. Возглавить группу? Ему, инопланетянину?!
– У меня нет другого выхода, – грустно улыбнулся Лунин. – Впрочем, «группа» – сильно сказано. Сейчас нас осталось трое – вы, я и товарищ Марк. Товарищ Марк не сможет руководить группой в силу специфики своей работы. Остаетесь вы. Я передам вам все связи, их немного. Есть несколько, так сказать, сочувствующих… Итак, возражений нет?
– Нет, господин Флавий. – Молодой человек постарался, чтобы голос не отразил охватившей его растерянности. Николай Андреевич искоса взглянул на собеседника, но, кажется, ничего не заметил.
– В самом общем виде… Направления деятельности группы таковы: первое – переправка на Запад материалов о терроре в СССР. Вам придется наладить новые каналы взамен потерянных. Раньше этим занимался Терапевт.
Бен кивнул: кое-что об этом он уже знал.
– Сталин боится гласности, наши публикации несколько сдерживают НКВД… Второе – операция «убежище». О ней подробнее в следующий раз. Это – самое сложное, надо найти абсолютно надежного человека… Теперь третье – работа Марка, о ней поговорите непосредственно с ним. Имейте в виду – товарищ Марк сотрудничает с нами скорее по необходимости, чем по убеждению. У него свои цели и планы.
– Он не большевик? – не удержался Бен.
– Марк – непримиримый и решительный враг Советской власти. Мы сотрудничаем, его помощь порою незаменима, но методы борьбы не одобрял и не одобряю. Впрочем, у него свои счеты… Итак, это основное… Теперь некоторые частности…
Пес Бара, удивленный длительным невниманием со стороны хозяина, встал, выразительно взглянув на Флавия. Тот усмехнулся и успокоительно погладил собаку по загривку, после чего успокоенный Бара вновь вернулся на место…
– Нарушаем режим. – Лунин кивнул на пса. – Он у меня – как часы, привык… Итак, о частностях. Прежде всего, операция прикрытия. Два года назад мы почувствовали опасность, НКВД стал подбираться очень близко. Тогда Марк предложил провести хорошо продуманную дезинформацию. Главная цель – заставить ведомство Ежова пойти по ложному следу и, как сверхзадача, принудить скорпиона укусить себя за хвост. Кое-что удалось, но об этом поговорите с товарищем Марком… Флавий задумался, затем продолжил:
