и с Жуковым, и с Шапошниковым и с Берией, да и местные его боялись как огня, он тут хорошо покуролесил и навел ужаса на местных, и стрелял при малейших признаках неповиновения, не глядя, кто перед ним. Этот действительно может вернуться и пристрелить нас, и комендантская рота не спасёт.
-И что делать?
-Проверь входящие приказы, не думаю, что он будет врать про приказ Кирпоноса.
Спустя полчаса такой приказ действительно нашёлся, оказалось, штабной писарь по ошибке засунул его вместе с малозначимыми бумагами. Чуть не прибив его на месте, комдив всего лишь сунул недоумку кулаком в рожу, и ознакомился с приказом. Там действительно приказывалось вывести войска по полной боевой из мест дислокации и отправить семьи комсостава в Одессу, в организованные там палаточные лагеря отдыха рядом с морем.
Прочитав приказ, оба схватились за головы, так они имели сейчас реальный шанс их потерять. Через час дивизия была поднята по тревоге, через два часа, под охраной пехотного взвода и двух пулемётных бронемашин, семьи комсостава на грузовиках выехали ко Львову, где семьи должны были пересесть на поезд, а сопровождение вернутся в часть. А в дивизии тем временем был пожар в борделе, во время наводнения, наконец к вечеру части стали выдвигаться из расположения. Одновременно с этим со складов вывозились боеприпасы и продовольствие во временные склады размещения рядом с местами расположения выводимых в поле частей. Само начальство дивизии пока осталось на месте, а поздно вечером следующего дня, субботы 21 июня пришла шифрограмма из Москвы об объявлении военного положения и занятия обороны по предписанному месту. Будь комдив и комиссар верующими, то точно перекрестились бы, не заедь к ним этот Малюта, и они точно не смогли бы выполнить полученный из Москвы приказ.
Я продолжал в оставшееся время колесить по приграничной полосе, проверяя приказ о занятии обороны. Пару раз видел, как наши связисты в сопровождении минимум отделения бойцов, ремонтировали связь. Вот так и наступил вечер субботы 21 июня, я не стал бодрствовать, какой в этом смысл, мы остановились в небольшой деревушке, километрах в 30-ти от границы. Выставив часовых, а это святое, а тут тем более, хоть за прошедший год здесь хорошо и подчистили от всякой мрази, но бережёного бог бережёт, да и расслабляться не стоит. Подъём был назначен на 6 утра и выспались мы отлично, рядом не было ни каких значимых объектов, а гул немецких самолётов был не таким сильным, да и маршруты их пролегали немного в стороне от нас. Достаточно слабая орудийная канонада из-за дальности расстояния тоже не могла помешать нам спать. Утром я связался со штабом Киевского Военного Округа, благо рация, установленная в одном из бронеавтомобилей, добивала до Киева, и получил подтверждение начала войны. Ещё при выезде сюда, я приказал по максимуму взять с собой патроны к автоматам и пулемётам. Продовольствие найдём везде, вот с топливом чуть похуже, но найдём, а затем просто у немцев брать станем. Пока у меня была такая возможность, я хотел немного покуролесить в немецких тылах, потому что потом, как чувствовал, придётся сидеть на базе и в ускоренном темпе готовить новые группы спецназа. Уже распробовавшие их, начальство, после того, как ребята по полной оторвутся в немецких тылах, просто завалят нас требованиями побольше и побыстрей.
Ещё вчера, когда мы ехали сюда со стороны границы, я наметил несколько перспективных участков для засад. Хотя это направление не было главным, но и тут немцы будут переть вовсю. Первым был участок километрах в трёх от достаточно большого леса, в этом месте, примерно метрах в ста от дороги была даже не роща, а так, несколько десятков деревьев и кусты. Дорога шла через поля, а тут был крохотный родник, вот и выросли вокруг него деревья и кусты. Рыть капониры для бронемашин мы не стали, не тот случай, просто поставив их в кустах, мы качественно замаскировали их ветками, так что увидеть их можно было только приблизившись вплотную. Также их было не видно с воздуха, несколько деревьев не могли их полностью скрыть своими кронами, но мы накидали на бронемашины ветки и сверху, а потому и немецким стервятникам было невозможно их обнаружить.
В небе пролетали самолёты, в основном немецкие, но и наших к моему удивлению хватало, похоже что и до командования авиацией сумели достучаться. В тот раз практически не понесла потерь только морская авиация из-за приказа Кузнецова о приведении флота в полную боевую готовность, именно поэтому налёты немецкой авиации на базы флота были отбиты, в том числе и флотской авиацией. Около полудня, мы наблюдали бой в воздухе, несколько десятков немецких бомбардировщиков, которые летели бомбить наши позиции, были перехвачены парой троек наших истребителей, вот только шли они под прикрытием собственных истребителей и в воздухе завязался бой. Мы с напряжением смотрели с земли, за развернувшейся в воздухе дракой. Вот загорелся немецкий бомбардировщик и от него отделились капли парашютов экипажа, а он сам, горящей кометой устремился к земле. Вот и наш ишачок (Истребитель И-16, немецкое прозвище — крыса.) задымил, и клюнув носом, понёсся к земле, а из кабины выпала точка, которая скоро заболталась под стропами белого парашюта. Итогом боя было четыре сбитых немецких бомбардировщика и один истребитель, а наши потеряли три свои истребителя, и еще пара летела назад с дымным следом. Самолёты улетели, а я отдал приказ захватить вражеских пилотов и привести наших. Бойцы рассыпались выполняя приказ, трогать технику я запретил. Через час они доставили восемь немцев и трёх наших пилотов. Кстати что интересно, дорога так и оставалась пустой, только пару раз по ней пронеслись полуторки, да проехало несколько телег с местными жителями, ни каких колонн беженцев не было, может потому, что свои семьи наши командиры уже эвакуировали, а местным всё было безразлично, да и граница считай под боком.
Увидев пленных немецких пилотов, наши лётчики было полезли к ним с кулаками, но я не допустил, зато сам чуть не двинул в наглую рожу одного из немцев. Эта скотина, знавшая русский, заявила, что если мы немедленно им сдадимся, то он попросит о мягком обхождении с нами. Бить его я не стал, а вместо этого ухватив хитрым способом за руку, нажал так, что он скрючившись от боли, упал на колени.
-Товарищ капитан, нам бы назад в часть.
Это обратился ко мне старший из летунов, старший лейтенант Терентьев.
-Извините товарищ старший лейтенант, но пока это невозможно. У нас тут своё дело, а одни вы можете не дойти до своей части. В любой момент
