чуть ли не в эпицентре ядерного взрыва. Я бы сейчас на месте руководства Росатома на коленях бы ползал перед японцами, чтобы они разрешили испытания роботов на своих АЭС «в боевых условиях». А то если, тьфу-тьфу, что-нибудь подобное произойдёт в России и с роботами Росатома случится то же, что и со спутниками Роскосмоса… Нет, лучше не представлять.
Мдя… В общем вот такое странное развитие у нас получается. Одновременно строятся такие агрегаты, как та же доменная печь, по технологиям чуть ли не двухвековой давности, и организуется производство почти современных микросхем.
* * *
Я со вздохом посмотрел на часы. Кстати, специально переделанные под местное время. Казалось бы — невелика проблема — несоответствие длины и количества суток на Земле и Ковчеге. Но из-за этого для переделки земных часов и выпуска местных пришлось открывать специальную мастерскую, на первых порах передав её в ведение лаборатории мер и стандартов. Последней, кстати, в отличие от эталонов метра или килограмма, которые мы просто перевезли с Земли, эталон местной секунды пришлось создавать заново. Такой точности, как с земной секундой, добиться пока не удалось, но на данный момент это особо и не было нужно. Так что время у «товарищей учёных, доцентов с кандидатами» было. Тем более, что пока эта самая «местная секунда» даже не применялась. Сутки равнялись двадцати четырём стандартным земным часам плюс двадцать одну стандартную же земную минуту.
Дело в том, что «земная» секунда «завязана» в массе формул, физических констант, и прочих полезных вещей. И если изменить длину секунды, придётся переделывать практически все справочники, учебники, программы…
С одной стороны — ничего страшного. Вон, на той же Украине учебники переписывают не из-за изменения фундаментальных констант, а только из-за того, что они написаны на «языке оккупантов». То есть на русском. Могли бы, конечно, потраченные на такое святое дело денежки направить на финансирование исследовательских работ и повышение зарплат научным работникам… Но у каждого свои представления, на что тратить деньги. И не важно, что наука и образование загибаются, главное, что они на «правильной» мове.
У нас же не было ни малейшего желания тратить время и финансы на переписывание кучи полезных книг, которые спокойно можно было использовать «в натуральном виде». По крайней мере — пока. Потому секунды решили не трогать.
Лично мне получившиеся «некруглые» сутки не нравились. Вопрос привычки, наверное… Но всё же. Та же мелочь, например, как бой курантов под Новый Год… Вот как я буду поздравлять свой любимый народ? Сколько часы должны отбить? Двенадцать сильных ударов и двадцать один маленький?
Шутка, конечно… Вполне можно обойтись и без боя курантов. Но в каждой шутке, как говорится…
Рассматривались варианты изменения количества секунд в минуте. Получалась шестьдесят одна секунда… Как-то не здорово. А если изменить ещё и количество минут в часе, да так, чтобы в нём было столько же минут, сколько в минуте секунд, то выходило тоже… По крайней мере — непривычно. В сутках умещалось или восемнадцать семидесятиминутных часов с семидесяти секундами в минуте, или тридцать пять пятидесятиминутных часов с пятьюдесятью минутами в секунде. Там часов мало, но длинных, а там много, но коротких… Прямо как в известном номере известного юмориста.
Лично мне по душе была идея оставить земную секунду для расчётов, а для быта ввести местную. И переименовать её, чтобы не было путаницы. Есть же русские слова — миг, мгновенье. Вот и пусть будут сутки из двадцати четырёх привычных часов, в которых шестьдесят привычных минут, состоящих из шестидесяти ммм… более менее привычных мгновений. А для технарей оставим секунду «земную».
Эту идею я всячески лоббировал на наших, так сказать «научных советах». Пока особых успехов не достиг, но, как говорится, вода камень точит.
Да, так на чём я остановился? Часы у нас изготовлялись при лаборатории мер и стандартов.
Меры и стандарты… А также допуски, посадки и прочие вещи, которых мы обычно не замечаем, а некоторые так даже и вообще о существовании этих «странных вещей» и не подозревают. Но без них само существование современной промышленности, а значит, и цивилизации, невозможно.
Вот и пришлось создавать лабораторию. Не такую, конечно, как знаменитый Deutsches Institut für Normung, где задачи стандартизации решают двадцать шесть тысяч сотрудников. У нас любого министра удар бы хватил, если бы ему объявили, что столько народу из реального сектора надо перебросить на «перекладывание бумажек». Нет. Пока что мы убавили от количества сотрудников DIN три нолика, и ограничились персоналом в двадцать три человека. Тем более, что задача разработки новых стандартов перед ними не стояла. Не до того. Пока что надо было всего лишь в кратчайшие сроки организовать переброску на Ковчег наиболее полной земной базы по стандартам, и обеспечить стандартизацию выпускающейся здесь продукции.
В качестве наиболее подходящей системы после недолгих прений выбрали ISO, как более современную относительно ГОСТ СССР или России.
Конечно, двадцать три человека для нашей быстроразвивающейся (по крайней мере, в планах) промышленности — это капля в море, поэтому уже сейчас пришлось позаботиться подготовкой кадров. Ввиду отсутствия и преподавателей, и материальной базы, решили применить средневековую схему обучения: к опытным работникам приставили учеников. Пусть учат. Это в их же интересах. Либо обучат себе помощников, либо будут всё тянуть сами.
Подобную схему обучения решили применять во всех областях, не требующих академических знаний. Узкоспециальные знания ученики получали прямо на месте, а всякую лабуду типа этики, эстетики, философии и продажной девки властей — истории временно решили опустить. Это всё можно будет выучить и потом. Так что, с учётом вышесказанного и того, что в ученики молодежь определялась с пятнадцати лет, более-менее подкованные специалисты должны были получаться уже на втором-третьем году обучения, а значит — лет на пять быстрее, чем на Земле.
Да, это я отвлёкся… На часы я сейчас смотрел, чтобы узнать, сколько времени осталось на очередное совещание, посвящённое ещё одной животрепещущей теме — введению на Ковчеге товарно-денежных отношений.
Сейчас у нас из бессмертного тандема — стимулятора человеческой жизнедеятельности, широко известного под названием «кнут и пряник» наблюдался явный перевес в сторону кнута.
Нужны были и поощрительные меры. Конечно, про грамоты, ордена и переходящие флаги какого-нибудь цвета никто не забывать не собирался, но самым лучшим инструментом, превращающим людей в постоянно пашущих рабов на абсолютно добровольных началах, во все времена являлись старые добрые денежные знаки.
То, что деньги мы собирались ввести исключительно «электронные» — это было даже не полбеды, а гораздо меньше. Основной вопрос философии
