— Ага… То есть бюрократы в разных столицах будут волей-неволей противодействовать друг-другу, — медленно заговорил император, поняв суть идеи, — и тем самым будут САМИ искать неправильные и неудачные решения у соперников. Без корпоративной солидарности. Интересно…
Мозг работал на полную, перебирая предложение сына и выискивая недостатки. Были, как не быть… но достоинств больше. Действительно, если чиновничьих иерархий будет аж три, да на сравнительно небольшой территории… Соблазнительно звучит: чиновники во все времена борются за власть, за влияние, за ресурсы и если сделать три столицы, да ещё и Двор отдельно — этаким министерством, причём собирать туда самых-самых — честных, неподкупных и заслуженных чиновников со всех трёх столиц… Получится тогда не просто три столицы и Двор, а соперничающие структуры в виде столиц и этакий Имперский Контроль… Хм… надо продумать.
Постучав пальцами по эфесу шпаги, Владимир постоял так, бездумно глядя в окно и повернулся к легату.
— Принято. Ну и раз уж подал такую идею, разработай её более детально.
Ради того, чтобы сильнее "раздёргать" британскую армию, попаданец несколько помог Альбиону в колониях. Звучит похабно, да и… Но что делать… И пусть помогать им не было никакого желания, но Канада и так выскальзывала из рук Франции — революционеров здесь было мало. Правда, далеко не все были сторонниками королевской власти — хватало ссыльных, религиозных эмигрантов и разумеется — их потомков. Однако даже те, кто резко отрицательно относился к Бурбонам, к самой идее Революции относился ещё более негативно.
Как водится, Революционный Угар долетал до провинции в изрядно ослабленном виде, да и масонов здесь было маловато… Маловато были и салонов, либеральных интеллектуалов и прочей мутной публики. Так что канадцы пусть и подчинялись формально Парижу…
Но неформально они полностью его игнорировали и даже налоги стали оставлять себе, в связи с чем там начало резко возрастать количество школ, больниц и прочих общественно важных учреждений. Не то чтобы северяне совсем не воровали… Но значительно меньше, чем парижане.
Сейчас же канадские чиновники работали демонстративно честно — ибо выхода другого не видели. Во первых — суровые сограждане, уже пару раз прибегнувшие к суду Линча, пусть он и назывался по другому. А во вторых — они хотели остаться чистыми перед метрополией — кто бы там в итоге не захватил власть. И без того одна только неотправка налогов в Париж тянет на полноценный бунт…
Подкинув английскому Парламенту идею присоединения Канады, а англоязычным канадцам… Да, были и такие — некоторые сторонники Георга после Американской Революции подались сюда. По разным причинам. И вот эти-то англоязычные канадцы весьма благожелательно встретили идею о том, чтобы сделать французскую колонию — английской. Нашлись сторонники и среди франкоязычных канадцев: не то чтобы они любили англичан, но всем здравомыслящим людям было ясно — самостоятельного "плавания" колония не потянет. Немаловажным был и тот факт, что среди северян хватало нормандцев, бретонцев и представителей других народов, тяготевших скорее к Лондону, чем к Парижу.
В итоге там запахло Гражданской Войной… Не то чтобы очень — не хватало толчка, вот Померанский и решил дать его.
Многие члены Парламента не оправились ещё после потери американских колоний, страдая из-за этого своеобразным комплексом неполноценности. Поэтому идею о новой колонии они восприняли очень оживлённо.
На резонные вопросы "а зачем нам эти бесплодные пустоши?[145]", нормальных ответов не находилось. В итоге Парламент разделился на тех, кто полностью поддерживал идею аннексии и тех, кто призывал её отложить. Говорили, что Канада сможет заменить потерянные колонии в Северной Америке и возможно, поможет их вернуть — в будущем, вот только нужно закончить с Францией и Венедией, а сейчас пока она станет гирей. Другие были настроены более оптимистично и считали, что именно новая колония станет этаким толчком для возврата былых позиций.
Победили оптимисты и в начале марта 1797 года к берегам Канады отправилась английская эскадра с десятью тысячами солдат на бортах. Высадка прошла удачно и англичане сильно воспряли духом. Французы же пришли в ярость от такого унижения и англо-французская война была объявлена Ребелем "священной".
Богуслав стал Канцлером Империи. Эту ношу он нёс и раньше, но полуофициально. Император тянул с этим решением, потому как ряд вопросов, которые ему нужно было провести, были достаточно непопулярны. Ну и опыт: пусть Наследник умён, образован и опытен, но метод "спихни его с лодки на середине реки и пусть сам выплывает" Владимир не признавал. Сейчас же Богуслав "созрел", вот и началась передача власти от отца к сыну.
Попаданец никогда не был властолюбив, а точнее — не хотел власть ради власти. Главное — Дело, ну и разумеется, очень желательно, чтобы построенное им государство унаследовали его прямые потомки. Так что на Богуслава ещё с детских лет он начал потихонечку перекладывать кое-какие обязанности и к настоящему моменту Наследник мог перехватить "руль" Государственного Корабля плавно, без резких переходов.
В дальнейшем Рюген планировал сделать сына официальным соправителем — были такие прецеденты, так почему бы и нет? Не исключал он и возможность отдать ему большую часть власти, оставив себе функции советника. Но это чуть попозже, сейчас нельзя — венеды привыкли к "Вольге Руянскому" на троне и пока кризис не разрешится, слезать с трона было нежелательно. А потом… было бы неплохо оставить на сына Венедию, Унию и Империю, взяв на себя только новые территории завоёванной Османской Империи. Море, солнце, жизнь в бывшем султанском дворце и работа — не по шестнадцать-восемнадцать часов в день, а по десять-двенадцать, а иногда…, - тут Владимир мечтательно зажмурился…, - даже по восемь! И выходные! Хотя бы два раза в месяц…
Тряхнув головой и отогнав сладкие мечты, Рюген встал из-за стола и решительным шагом направился в манеж — недавно подписавший контракт фехтмейстера черкес-христианин из Дамаска, показывал настоящие чудеса с саблей. Не лучше его самого, понятно — лучше он пока не встречал и только сыновья демонстрировали более-менее равный уровень…
Ситуация в Северной Америке тем временем накалялась: канадцы начали полноценную войну с английским корпусом и другими канадцами — сторонниками Лондона. На помощь как одним, так и другим, спешили жители бывших Колоний, а ныне — Северо Американские Соединённые Штаты[146].
