– Знаю я ваше вино. – Лешка снова икнул. – Выпил уже с утра, спасибо… Пива, случайно, нету у вас?
– Есть! И преотличное, сварено вчера из отборнейшего зерна. Возьмите сразу две кружки, не пожалеете!
– Да? – Юноша недоверчиво покусал губы. – Пока достаточно и одной.
Пиво и впрямь оказалось вкусным, хоть Лешка и не был большим почитателем сего пенного напитка, так, употреблял время от времени.
С улицы вдруг послышался смех, сопровождаемый градом скабрезностей и ругательств, и, шумно распахнув двери, в таверну вошли трое молодых парней. Все как на подбор – молодец к молодцу – высокие, мускулистые, крепкие. И – чем то (или кем-то) сильно разозленные.
Двое сразу уселись за стол, а один – светлорусый, с задорной кудрявой бородкой – властно подозвал хозяина заведения.
– Принеси нам вина, да побольше!
– Как вам будет угодно, господа! – Кабатчик прямо-таки лучился радостью. – Что будете кушать? Есть очень вкусная рыба…
– Ты что, не понял? – Светлорусый с угрозой приподнял бровь. – Я тебя про рыбу спрашивал, что ли? Вина, вина сюда, да побыстрее!
– Понял, господа, – кивнув, кабатчик проворно юркнул в свой закуток, отправив куда-то служку… по-видимому, за вином.
В ожидании заказа шумные посетители, ничуть не стесняясь чужого присутствия, продолжали что-то бурно обсуждать.
– Да я же говорю, козел наш начальничек! – кричал светлорусый. – И нечего выполнять все его указания, как вот сейчас хочешь поступить ты, Панкратий.
– Ничего я и не хочу так поступать! – яростно взвился тот, кого называли Панкратием. – Я просто сказал, что надобно соблюдать субординацию.
Светлорусый язвительно захохотал:
– Кому надобно? Тебе?
– Нам, чудо!
– Это кого ты чудом обозвал?!
– Да хватит вам, наконец! – хватил кулаком по столу третий, узкоглазый, чернявый, и, судя по всему, чуть постарше остальных. – Ругаетесь, как мальчишки на рынке. Еще подеритесь! Панкратий прав, Иоанн, – субординацию мы должны соблюдать. Но… в отношении куратора – лишь видимую. Признаться, есть у меня на счет нашего начальничка некие сомнения – уж слишком ретиво служит.
– Служака! – скептически ухмыльнулся Иоанн. – Вид только делает…
– Он-то вид делает, а нас пахать заставляет! – Иоанн, шмыгнув носом, пожаловался. – Вчера пристал – сколько, мол, ворюг с Артополиона поймал? Будто сам не знает… Трех, говорит, всего? И гнусно так улыбается… А Феодор Ладит – целый десяток приволок!
При имени «Феодор Ладит» все дружно хмыкнули, а Иоанн так даже и выругался.
– Черт рыжий! А начальничек наш тоже хорош – будто не ведает, кого Феодор выловил, а кого я! Евстафия Хромого Угря – попробуй-ка, возьми, за обол-за два! А что Феодор? Мальцов нахватал, и тех не сам – кто-то ему конкурентов сдал…
– Не сдал, – нахмурившись, поправил чернявый. – А сдает регулярно. Неплохо устроился, рыжий черт!
– Неплохо? – Иоанн снова взвился. – А по мне – так по-крысиному! Шашни с мошенниками водит, те ему и кидают всякую мелочь… а крупная рыба, между прочим, уходит! А? Что скажешь, Никон?
Чернявый Никон лишь усмехнулся:
– Ну, что ты кричишь, как будто мы ничего не понимаем? Ясно всем все… Только куратора такое положение устраивает – есть чем отчитаться…
– Вот-вот, – скривился Иоанн. – Только на отчеты и работаем. На бумажки эти гнусные, рука уже устала писать! И этот еще удумали… строевой смотр, будь он неладен! Слыхали, что с утра господин куратор сказал? Чтоб завтра все были в чистых плащах, с мечом или палашом, да еще – с пластинчатым нагрудником! У тебя есть пластинчатый нагрудник, Панкраша? Нет? И у меня нет. Что делать будем?
– Ты еще про шлем забыл. – Никон усмехнулся. – Самая необходимейшая вещь для ловли разбойников!
– Суки! – тоскливо охарактеризовал начальство Иоанн. – Им бы только эпарху пыль в глаза пустить. Турецких лазутчиков в городе – неводом лови, а они парады устраивают! Филимон, небось, на строевой смотр не пойдет.
– Хэ, Филимон! Хватил. Ты поработай с его! Столько и не живут.
Филимон? Феодор?
Лешка навострил уши. А не о его ль знакомцах идет речь? Если так, то эти разозленные парни – нечто вроде местных ментов. Участковые или опера – кто там их разберет…
– Филимон служака стоящий! – высказался немногословный Панкратий. – И дело свое туго знает. Даже куратор его побаивается. А на начальство Филимону плевать.
– Вот потому-то глупый и молодой Маврикий – куратор, а Филимон кто? То же, что и мы… Только что весу у него побольше, да и уважают все.
– Есть за что уважать!
– Ну да… А ведь недавно и у него прокол вышел!
Отпив пива, юноша насторожился.
– Какой? – Оба здоровяка дружно повернулись к Никону.
А тот позвал трактирщика:
– Ну? Долго мы еще будем ждать?!
– Несу уже, господа, несу…
Лично поставив на стол объемистые бокалы, кабатчик наполнил их вином из серебряного кувшина и, поклонившись гостям, удалился.
– Неплохое вино, – отпив, почмокал губами Никон. – И, кажется, неразбавленное.
– Попробовал бы он нам разбавить! Ты нам про Филимона-то доскажи.
– Да нечего и рассказывать-то. Сами, что ли, не знаете, как недавно Филимон турецкого лазутчика упустил?
– А, ты про это… Так это Феодор, не Филимон. И не упустил – а прикончил во время побега.
– Ну… – Никон покачал головой. – Я вижу, вы лучше моего знаете.
– Вообще, я бы на месте Филимона немедленно арестовал старика вместе с его шайкой – сразу бы стало чего в отчетах писать!
– Думаю, Филимон завтра так и поступит – чтоб на строевой смотр не ходить.
– Тихо вы! – шикнул Никон. – Разболтались, как бабы в базарный день. А между прочим, мы тут не одни.
– Да ладно, кто тут чего поймет-то? – Иоанн расхохотался и снова наполнил бокалы. – Вот бы ты, Никон, с Филимоном сегодня поговорил. Может, мы к нему в напарники набьемся? А то что-то не хочется выпрашивать у знакомых стражников доспехи и шлем. Они-то дадут, так ведь сколько вина им потом придется выпоить! Да и не лежит у меня душа ко всяким маршировкам да славословиям.
– У меня, можно подумать, лежит. – Хмыкнув, Никон разлил по бокалам остатки вина. – А с Филимоном поговорю. И вы будьте готовы, ежели что…
– Да мы завсегда!
Допив вино, парни быстро покинули таверну. То же самое, чуть выждав, сделал и Лешка, возблагодарив «его величество случай» в лице выпитого утром кислого вина. Не выпил бы – не икал бы, не икал бы – не захотелось бы пива, не захотелось бы пива – не зашел бы в эту таверну, не подслушал бы случайно беседу… из которой много чего узнал. Значит, вот что задумал следователь Филимон! Взять старика… А старик, скорее всего, – Леонидас Щука. Скорее всего…
