У бедолаг вытянулись лица от испуга.
– Или вы всё же по призванию нам пригодитесь? А ну, давайте, ублажайте нас, своим искусством, а там глядишь, может и решим, что вы нужны.
– Но у нас нет с собой никаких инструментов, – нерешительно промямлил один из музыкантов.
– Ничего страшного, вы пойте что-нибудь. Давайте – давайте, а то передумаю сейчас. Леонтий грозно нахмурился, при этом очень сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
Музыканты что-то затянули нестройно в три голоса, и девушки начали кружиться в каком-то танце. Но то ли оттого, что это все было из-под палки, то ли из-за солнца, стоявшего прямо над головами, то ли из-за полных желудков, – но зрелище было совершенно тягостное, и кроме скуки и зевоты ничего не вызывало.
Их мучения прервал Хильдебальд. – Прости меня, римлянин, но смотреть сейчас на движение этих сонных мух, без вина, – сил нет никаких, да и не вечер сейчас. Может в свете луны и костра это зрелище, будет чуть повеселее.
Леонтий недовольно махнул рукой, – Идите уже и займитесь лучше благоустройством ночлега.
Тем временем дети образовали уже свое маленькое сообщество, отсев отдельно от взрослых и что-то обсуждали, шумно смеясь. Теперь между ними, уже не было никаких языковых проблем, и отсутствие преград в коммуникациях, в буквальном смысле развязало им языки. Да и по правде сказать, трудно быть замкнутым в десять лет, особенно после всего, что с тобой столько всего произошло, и когда, так хочется поделиться этими переживаниями с кем-нибудь. Ну и кто, лучше сверстников, подходил бы для этого?
Тургэн, окончательно заскучав от отсутствия общения, решил еще раз рискнуть, и всё же попытаться наладить отношения с Цэрэн. Он постепенно сокращал дистанцию между собой и старухой, да и Октай, уже не так остро реагировал на его приближение, привыкая к его присутствию.
– Чего ты кружишь вокруг меня? Я что, не ясно тебе сказала, чтобы ты даже не думал ко мне приближаться? – буркнула Цэрэн.
– Цэрэн, я понимаю, почему ты так ко мне относишься, и я не осуждаю тебя. Ты имеешь право так поступать, но и ты тоже пойми меня. У меня тоже было свое племя, и я должен был его кормить. Это же моя обязанность.
– Воровать и убивать слабых, – вот оно, твое призвание, – старуха зло посмотрела на него. – Долгоон, хоть и не был великим вождем, но он был честным воином, и не опускался до таких низостей, как ты, оправдывая это благом для своего племени.
– Это ты про того, который довёл ваш род, до жалкого существования? – усмехнулся Тургэн. – Ну и чем он лучше меня, если он вёл своё племя только к полному его исчезновению?
– Что ты знаешь про него, и про историю нашего племени? – глаза Цэрэн полыхнули недобрым огнем. – Что ты знаешь о том времени, и о том, в каком состоянии было наше племя, когда он стал вождем? О том, что мы были вынуждены постоянно скитаться, и что только благодаря нему, мы и выжили. Что ты знаешь об этом?
– Вот именно, что выжили. А это разве жизнь? И чего, это ты так его защищаешь, Цэрэн? Он что, тебе родня какая-то, а? – издевательски бросил Тургэн.
Шаманка решила, что пора заканчивать это разговор. – А чего это я с тобой так разоткровенничалась? Ты ещё подумаешь, что я тебе всё простила. Сейчас вот поговорю с Октаем, он тебе ночью глаза-то, пока ты спишь и повыцарапает. И в этот раз он уже не промахнётся, будь уверен.
– Подожди, подожди, Цэрэн, я же мириться хочу. Тургэн не на шутку испугался. – Чем я должен доказать, что я тебе не враг? Ты посмотри на этих всех, – они же все нам чужие. Они не спрашивают твоего мнения, они даже не хотят знать твой язык. А я уважаю твои знания и умения, и готов слушаться тебя и помогать. Вдвоем нам будет гораздо легче. Кто его знает, что у этих чужаков на уме? А внучка твоя постоянно с ними трётся. Ты что не видишь, как она с чужими уже бойко общается? И я тебя уверяю, – они говорят, не на нашем с тобой языке.
Старуха посмотрела в сторону детей, и в этот момент черный мальчик что-то рассказывал Эрдэнэ, держа ее за руку, и внучка, во весь голос смеялась.
– Цэрэн, а ты не хочешь узнать, откуда она знает язык этого темного как ночь, ребенка чужих людей?
Шаманка фыркнула. – Я рада, что моя внучка, хоть среди чужих, сможет найти свой круг общения. Не век же ей, со старухой общаться. И вообще, какое тебе дело до неё и всех её дел?
– Нет, если ты считаешь это нормальным – значит, так буду считать и я. Я просто хочу показать тебе свою полезность. И ещё, – Тургэн осмотрелся по сторонам, – в знак моей тебе преданности, я хочу предложить тебе дар. Вот держи, – он вытащил из голенища нож и, взяв за лезвие, передал его шаманке.
– Откуда он у тебя? – Старуха подозрительно посмотрела на него.
– Неважно, – ответил Тургэн. – Главное теперь он твой, как и у этих. Я специально его украл. Оттуда сверху, для тебя.
Цэрэн потрогала рукой лезвие, а потом спрятала его в складках своей одежды. – Ладно, эту ночь можешь спать спокойно. Я ничего приказывать Октаю не буду. Но это не значит, что ты можешь сидеть рядом, – сказала старуха Тургэну, рискнувшего на радостях, подвинуться к ней поближе. – Я подумаю, как тебя использовать. Как ты говоришь, тебя зовут?
– Тургэн, – коренастый расплылся в улыбке.
– Хорошо. Я буду звать тебя – «Эй».
Улыбка медленно сползла с лица Тургэна. Старуха ухмыльнулась. – И это максимум, на что ты можешь рассчитывать от меня. Другие этого годами добиваются.
Ид постепенно осваивался в мире людей. Самую большую для себя угрозу, он чувствовал от отцов Тэсии и Промиуса. Остальные взрослые, хоть и не пылали к нему дружелюбием, но, тем не менее, угроз, которые обычно испускал отец Тэсии, он от них не слышал. А после того, как он принес им ножи и особенно «огонь из рук», то он получил некого рода индульгенцию, и теперь уровень агрессии относительно него, заметно понизился.
И только в общении со своими сверстниками, он чувствовал себя, по-настоящему комфортно. Он понимал, какое влияние имеет Тэсия на своего отца, и если, он будет с ней в хороших отношениях – то она сможет за него вступиться, и поэтому Ид старался быть как можно более учтивым, в общении с нею. Но больше всего, его тянуло к Неро, потому что темнокожий мальчик также был в некоем роде угнетённым, как и он. Им также помыкал отец Тэсии, и талан чувствовал некое родство душ между ними. Промиус со всей своей прямотой тоже вызывал у него симпатии, хоть молодой вандал и старался всячески подчеркнуть, что благодаря своей физической силе он обязательно должен претендовать на бесспорное лидерство в их компании. Но это очень хорошо уравновешивали такие хорошие качества, как справедливость и умение отвечать за свои поступки и слова. А Эрдэнэ была просто забавная.
