«Мессершмитт» Bf-109. Его одним снарядом не собьешь. Хорошо, что у меня есть пушки. А вот сбивать такие бомберы при помощи пулеметов винтовочного калибра — это та еще морока. Двухмоторные бомбардировщики могут впитать в себя очень много пуль, прежде чем начнут падать. Но пушки — это пушки. Двадцать миллиметров рулят. Вот и этот нацистский бомбовоз не выдержал встречи с ними. И весело заполыхал в хмуром британском небе. Второй готов!
Быстренько увожу свой «Спитфайр» в сторону. Что за… ? Чувствую несколько ударов по корпусу моего истребителя. В меня стреляют. И попадают, заразы! На одних инстинктах выдаю головокружительный кульбит, сбивая противнику прицел. Слышу рокот авиапушек. Это не я стреляю. Это мой ведомый. В кого это он так шмаляет? Быстро оглядываюсь. Вот они, гады пупырчатые. Два «сто девятых» отваливают в сторону. Это по ним мой ведомый стрелял. Это они меня сейчас пытались убить. Откуда они взялись? Я же перед атакой на тот «Дорнье» внимательно осмотрелся по сторонам. И этих двоих «джерри» не заметил. Где же они прятались?
— Родриго, откуда эти немцы взялись? — интересуюсь у своего ведомого.
— Пятый, они выскочили из-под бомбардировщиков, — начинает быстро отвечать Родриго Бельтран. — Прятались там до нашего подлета. Ты там как в порядке? Они в тебя попали? Вижу дым под твоим левым крылом.
— Попали, Родриго, попали и что-то мне сломали здесь, — отвечаю я, осматриваясь по сторонам. — Дым, значит, видишь. Это плохо. Мне надо срочно возвращаться на базу.
— Я с тобой… — говорит мой ведомый.
— Нет, останься здесь! — резко перебиваю его я. — Мой самолет пока летит нормально. И рулей слушается. Сам до базы доберусь. Ты здесь нужнее. Поступаешь под командование Колина Грея. Он теперь главный в нашей группе. Как понял?
— Да, сэр! Вас понял, сэр! — отвечает Родриго обиженным голосом.
— Колин, ты слышал? — вызываю я Колина Грея.
— Отчетливо и ясно, шэф! — тут же отзывается Колин Грей.
— Теперь ты тут главный. Задайте жару этим «джерри». Это приказ! — говорю я, разворачивая свой дымящий «Спитфайр» в строну нашей авиабазы.
— Есть, сэр! — бодро отвечает Колин и тут же сбивается на озабоченный тон. — Алекс, ты там сильно не рискуй. Если что, то прыгай с парашютом.
— Разберусь как-нибудь! — ворчу я в ответ, удаляясь все дальше на север.
Вот и повоевали. До авиабазы Хорнчерч я добрался без каких-либо происшествий. Я все время переживал, что мой «Спитфайр» загорится в воздухе и мне придется прыгать. Очень не хотелось терять такой хороший истребитель. Но я прекрасно понимаю, что жизнь гораздо важнее техники. Сам же об этом много раз говорил. Но все прошло штатно. Даже двигатель на этот раз не подвел. Нормально работал. Вот так я спокойно долетел и приземлился. Вылез из истребителя и был встречен встревоженной Крэш. Которой тоже не понравился дым, струящийся из моего самолета. А потом мой многострадальный «Спитфайр» облепили со всех сторон техники и пожарные. Дым они ликвидировали. И уволокли побитую крылатую машину в полуразрушенный ангар, где у нас был ремонтный цех.
Моя эскадрилья возвратилась минут через тридцать. Одного «Спитфайра» в строю не хватало. В этом воздушном бою не повезло Владимиру Горскому. Его истребитель загорелся и пилоту пришлось прыгать с парашютом. Нет, ранений он не получил, но самолет свой потерял. А мне авиатехники сообщили не очень радостную весть. Ремонт моего «Спитфайра» займет не менее восьми часов. А так как сейчас у нас не было лишних самолетов в резерве эскадрильи, то летать сегодня мне не светит.
Вот так все потом улетели на перехват очередного вражеского авианалета. А я остался на авиабазе. Но мое ожидание особо не затянулось там. Меня срочно вызвали в Букингемский дворец на очередное награждение. Странно. Обычно, нам заранее доводили, что нас будут награждать. А тут все проходило как-то сумбурно и очень быстро. Хорошо, что хоть до королевского дворца долго ехать не пришлось. И еще за мной прислали оттуда шикарный лимузин. В таком сам английский король любит ездить. Георг Шестой эту машину за мной и прислал.
Церемония награждения меня особо не удивила. Я здесь уже видел такое. Король и члены правительства в парадных костюмах. Много репортеров британских газет. И даже один кинооператор. Которые все это действо снимали на свои фото и кинокамеры. Фиксировали факт награждения для истории. Кстати, уже по прибытии в Букингемский дворец, я узнал. Чем меня награждать будут? И за что?
Есть у англичан такая правительственная награда. «Крест Виктории» называется. Это высшая награда Великобритании, вручаемая за выдающийся подвиг на поле боя. Эдакий аналог «Звезды Героя Советского Союза». Только британский. И для Англии — это очень крутая и редкая награда. В отличие от СССР, где к 1940 году уже имелось несколько десятков Героев Советского Союза. В Великобритании кавалеров «Креста Виктории» было не так много. С начала этой войны с Германией «Крест Виктории» успели получить только восемь человек. Я оказался девятым в списке таких героев. Правда, кроме меня награждали и еще одного британца.
Кстати, тоже летчика-истребителя Джеймса Бриндли Николсона из 249-й эскадрильи. Который в воздушном бою возле Саутгемптона на своем «Харрикейне» был обстрелян «Мессершмиттом» Bf-110. Джеймс получил при этом ранение в левый глаз и левую ногу. Его истребитель загорелся. Но британец свой самолет не покинул, а продолжал вести бой, находясь в горящем «Харрикейне». И даже смог сбить один «Мессершмитт» при этом. После чего вынужден был прыгать с парашютом. Этот храбрый парень получил еще и серьезные ожоги рук, лица, шеи и ног. В общем, сильно его судьба потрепала. Но подвиг его действительно крутой. Такое не всякому под силу. Вот так вот хладнокровно, будучи уже раненным, продолжать бой в горящем самолете. Вот я, наверное, на его месте постарался бы побыстрее покинуть такой самолет, который в любой момент мог взорваться или превратиться в персональный крематорий. Смерть в огне — это очень страшно. И все пилоты ее побаиваются. И я боюсь. Вы тут можете меня подловить, указав, что я сам недавно не стал выпрыгивать из дымящегося истребителя. Да, не стал. Признаюсь. Но. Всегда есть «но». Тогда мой «Спитфайр» не горел, а лишь дымился. А это не так страшно. Вот если бы я увидел огонь, то раздумывать бы ни стал. И сразу же выпрыгнул из кабины, чтобы спастись на парашюте. Мне такой экстрим совсем не нужен. Поэтому здесь я отдаю дань уважения
