ваш браслет.
Я давно заметил, что браслет на руке Жоржа изменился. Прежде — золотой, сейчас он налился алым цветом раскаленного металла. Созданный самым сильным магом Империи, браслет плавился на глазах, но пока ещё держался. По запястью Жоржа тёк раскалённый металл — но Жорж этого, казалось, не замечал. Ни жара, ни боли.
— Ваш разум помутился настолько, что вы перестали отдавать себе отчёт, что натворили, — говорил Калиновский. — Вы лишили сил своих сокурсников. Своего преподавателя. Если я не отступлю — а я не отступлю, я буду сражаться бок о бок с господином Барятинским до конца, — та же участь постигнет и меня. И я прошу вас — одумайтесь! Пока не поздно.
В руке Калиновского появилась указка. Обыкновенная учительская указка, из тех, что использовали на уроках все преподаватели. Она стремительно налилась призрачным светом личного оружия. Калиновский коснулся указкой моей цепи.
— Моя сила — в вашем распоряжении, Константин Александрович, — услышал я. — Я — не воин, увы. Но…
— Замолчите, — приказал я, — не тратьте силы, — и направил энергию Калиновского в цепь.
Чёрные вихри снова по-девчачьи взвизгнули. Отпрянули назад.
— Не смейте мне мешать! — завопил Жорж. — Вы — глупец, господин Калиновский! Вы ничего не понимаете! Я — тот, кто остановит Тьму!
— Увы, мой мальчик. — Калиновский побледнел. Слова он выговаривал с трудом, но звучали они спокойно и твёрдо. — Вам её не остановить. Вас попросту обманули. Если бы не браслет, который оказался на вашей руке стараниями господина Барятинского, Тьма бы уже прорвалась.
— Молчать! Вы все твердите одно и то же! Вы просто завидуете мне!
Больше Калиновский ничего не сказал. Обессиленный, повалился на землю у моих ног.
— Молодец, — похвалил Юсупова я. — Однокурсники, преподаватель — а теперь и ректор.
— Они сами виноваты! — в глазницах Жоржа появилась Тьма.
— Ну, конечно. Все вокруг идиоты, один ты молодец.
— Это — во имя благой цели!
— На суде расскажешь, ага.
— Меня не будут судить!
— Ну да. За убийство восьми человек — медаль дадут. Ты понимаешь, что ты сделал? Девиз твоего рода гласит: «Служи семье, служи Отечеству».
Я вдруг вспомнил слова Звягина. Его отчаянный выкрик: «На самом деле, Жорж совсем не такой! Юсуповы всегда были верны государю!»
— В тот день, когда мы пришли в академию… В самый первый день, когда стояли на площади — зелёные первокурсники, — Калиновский сказал, что теперь наша семья — здесь. А ты одного за другим истребил восьмерых членов своей семьи. И сейчас убьёшь девятого.
Я не лгал ни единым звуком. После того, как упал Калиновский, лишился последней поддержки. Мои силы таяли на глазах. Едва ли продержусь дольше минуты — а помощи ждать больше неоткуда. Второго отряда Воинов Света не существует.
При упоминании девиза Юсуповых Жоржа перекосило.
— Не смей говорить о нашем девизе!
— Да успокойся. Скоро я замолчу навсегда. Ты ведь этого хочешь? Это почитаешь высшей доблестью? Убить своего товарища? Чтобы не осталось никого, кто знал бы, что ты продался Тьме?
— Я не продался!
— А как это называется? Ты отдал Тьме своих сокурсников, преподавателя, ректора. А она дала тебе силы. Товар в обмен на товар.
— Я одолею Тьму!
— Повтори ещё раз, плохо слышу. С первых десяти не разобрал. Или, лучше — покажи мне, как ты это сделаешь. Потом тебе уже ничто не помешает меня убить. Я почти обессилен, драться не смогу.
Жорж довольно усмехнулся.
— Убери цепь — и я это сделаю. Одолею Тьму у тебя на глазах.
Терять мне было нечего. Я убрал цепь.
Освободившийся Жорж повернулся лицом к Тьме. То есть, ко мне спиной. Бесстрашный поступок — был бы, если бы я не был так измочален. И Жорж это хорошо понимал. Знал, что ничем не рискует.
Он изобразил саблей замысловатый жест — угрожая тому, что клубилось перед ним.
Двух чёрных вихрей уже не существовало. Они слились в один. И, как только я убрал цепь, с этого гигантского сосуда будто сорвало крышку. Тьма увеличилась в размерах вдвое.
— Сгинь! — проорал Жорж.
В прошлый раз в сочетании с жестом это, наверное, сработало. И глупый честолюбивый мальчишка уверился в том, что получил универсальное оружие против Тьмы.
Сейчас Тьма расхохоталась ему в лицо. Это действительно так и было — она заколыхалась, как от хохота, издавая грохочущие звуки.
Обескураженный Жорж снова взмахнул саблей.
— Сгинь!
Хохот. А в следующую секунду сабля из руки Жоржа пропала. Она будто растворилась во Тьме.
— Хороший мальчик, — прошелестела Тьма. — Послушный, хороший мальчик.
Слов я не слышал. То есть, ушами — не слышал. Но откуда-то знал, что сказано было именно это. И судя по тому, с каким ужасом в глазах обернулся Жорж, он услышал то же самое.
— Убедился? — буркнул я.
— Нет… — Жорж сделал шаг назад. — Нет, не может быть! Я не верю! — Он в ужасе уставился на своё запястье.
Браслет уже не был похож на браслет. Руку Жоржа как будто окунули в краску раскаленно-алого цвета.
— Тьма сейчас сожрёт тебя, болван! Ты станешь тем же, кем был Юнг! Станешь тем, кто убил твоего отца!
— Нет!!!
— Пошёл вон, — я по-простому, без всякой магии, схватил Жоржа за плечо и отшвырнул в сторону.
— Государю императору — ура!
Магическая сеть была, видимо, частью оружия Жоржа, и сейчас исчезла вместе с саблей. А Джонатан снова сумел меня удивить. Он не плюхнулся на привычное место, мне на плечо, а завис в воздухе рядом со мной. Чувствовал, должно быть, насколько я истощен и догадывался, что может стать той самой соломинкой, которая переломит спину верблюда.
— Оклемался, пернатый? — улыбнулся я. — Ну, давай. Помирать — так с музыкой! Поджарим эту дрянь!
Цепь выстрелила во Тьму.
Свет пылал едва ли в половину того, что прежде… Пока Джонатан не коснулся цепи крылом. Вспышка.
Я понятия не имел, где берёт магическую силу фамильяр. И уж тем более не знал, насколько хватит этой силы. Догадывался, что ненадолго. Но смотреть на то, как корчится Тьма, и слушать то, как она воет, было истинным наслаждением.
— Ради такого и помереть не жалко! — крикнул я. — Верно, Джонатан?
Гортанный чаячий вопль.
