— Вот что, Михаил Симеонович, — после длительного раздумья заговорил Норманн, — покажи нашим гостям из Китая склады со стеклом и фарфором.
— Похвастаться желаешь? — понимающе улыбнулся постельничий.
— Да нет, перед разговором надо бы их припугнуть. Посольство должно понять: наша продукция намного лучше.
— Я бы так не сказал, — не согласился Михаил Симеонович, — фарфор лучше, а стеклу еще далеко до твоих китайских запасов.
— То особый уклад из монастыря Шаолинь, — без запинки соврал Норманн, — на равнине не умеют придавать стеклу блеск.
— Может, и тканями похвастаться? — предложил постельничий. — Крашенное в горошек полотно распродано на полгода вперед.
— Покажи, — согласился Норманн, — и цыганское золото как бы нечаянно выстави.
— Можно! — хохотнул постельничий. — Не каждый человек с первого взгляда отличит от настоящего!
— Чем сейчас наши бронники заняты?
— Ружья делают, — постельничий поморщился и добавил: — И новую броню для дружины, она как сажа черна, но крепкая, ничем не пробить.
Норманн вспомнил свой визит в арсенал и потому спросил:
— Я видел легкие блестящие панцири, для чего они сделаны?
— Городскую стражу одеваем! — гордо ответил Михаил Симеонович. — И вор, и купец должны видеть княжеского человека.
— В красном плаще с бердышом в руке? — хмыкнул князь.
— А как же! — не заметив иронии, воскликнул постельничий. — И красиво, и удобно! Людям приятно видеть богато одетого стражника!
Какие могут быть возражения против унифицированной одежды для городской стражи? Да никаких! При необходимости яркая одежда действительно поможет быстрее найти, кого звать на помощь. И для ворья предупреждение, чтобы не баловали и уходили подобру-поздорову. Норманн захотел узнать, кто автор идеи единой формы для стражи.
— Сам придумал или подсказал кто? — внешне нейтрально спросил он.
— Чего тут придумывать? — Постельничий удивился подобному вопросу. — В Царьграде стража ходит в плащах лимонного цвета.
— Ты чай с лимоном пил? — поинтересовался Норманн.
— Я люблю чай с мятой или мелиссой, а лимон хорош для мяса или ухи.
Михаил Симеонович стал вспоминать изыски греческой кухни и выдал при этом калейдоскоп традиционных блюд и их рецептов. Некоторое время Норманн слушал молча, но когда началось описание достоинств ксиномизирты — кислого плавленого сыра — с фавой — гороховым пюре, — не выдержал и вступил в спор. В его понимании подобную гадость нормальные люди есть просто не могут, а гречневый суп-пюре — это форменное издевательство над цивилизованными людьми.
Коль скоро лечебный процесс не требовал постельного режима, Норманн засел за макет навершия для Рунова кола Макоши. Казалось бы, вылепить голову медведя проще простого, для этого не надо особых усилий, как и запредельной фантазии. Увы, сначала он долго не мог подобрать правильный размер, чтобы голова не казалась чуждым довеском к палке. Затем начались мучения с приданием голове наклона, приоткрытая пасть и глаза в целом должны были создавать эффект прямого взгляда на зрителя. Наконец после многочисленных переделок получился образ настороженного, готового к схватке зверя. Желание изготовить навершие из цветного хрусталя породило проблему крепления, пришлось делать серебряный соединительный стержень. Идея понравилась, в результате появился еще один стержень в нижней части. Внешне как бы небольшой клинышек, но при ближайшем рассмотрении оказалось, что это стилизация козлиной головы с длинной бородой.
— Ты куда собрался? — Максим перехватил Норманна на выходе из замка. — Одной стрелы мало? Или решил, что все твои враги мертвы?
— Отстань, я к Тикшу, надо отдать макеты для родового Рунова кола.
— Сержант! — Максим кликнул стражника у ворот. — Пошли кого-нибудь к ювелиру, князь желает с ним говорить.
— Ну зачем так! — недовольно поморщился Норманн. — Прогулка пойдет мне на пользу.
— А теперь пошли в бронную, вместо прогулки будет тебе примерка нового доспеха.
Некоторое время оба шагали молча, пока князь не вспомнил о том, что так и не разузнал о возможном взаимодействии со степняками.
— Можешь подробнее рассказать о кочующих в степи племенах? — спросил он у Максима.
— В летописях их называют по-разному, но в целом это потомки половцев, они же кыпчаки, более известные как ногайцы.
— По степи бегают не только ногайцы, — не согласился Норманн, — сам говорил, что Тохтамыш объединил два рода, тохте и мишари.
— Я ответил на поставленный вопрос, — фыркнул Максим, — научись правильно формулировать вопросы.
Князь недовольно на него глянул, но решил не дерзить, поэтому вопрос прозвучал вполне нейтрально:
— Что связывает половцев и монголов? Почему прикаспийские племена приняли в свои стойбища монгольских ханов и подчинились их воле?
— Для диких кочевников определяющим фактором является грубая сила, — ответил Максим.
— Другими словами, в свое время Чингисхан поставил половцев перед выбором: или их уничтожают, или они принимают присланных повелителей? — уточнил Норманн.
— Абсолютно правильно, стоило Тамерлану разгромить Золотую Орду и отрубить голову бекляре-беку, как половцы моментально перебили монгольских ханов.
Норманн пытался вспомнить хоть что-то из истории походов Тамерлана. Вроде великий полководец дошел до Руси и повернул обратно или же поход завершился после карательной экспедиции в Крым? В конце концов, это не важно.
— А как изменился расклад сил после возвращения мусульман в Центральную Азию? — спросил он.
— Поход в Персию закончился провалом. Население не пожелало сменить зороастризм на ислам. После этого и возникли идеи Империи Великих Моголов и похода в Индию, — коротко ответил Максим.
— Ты хотел сказать в Пакистан? — поправил князь.
— Сейчас Индия — это все, что южнее Центральной Азии, — усмехнулся собеседник.
— История распространения ислама меня интересует меньше всего. Что произошло в междуречье Волги и Дона?
— Если в общих чертах, то половцы разделились на Большую орду с землями от Астрахани до Дербента и Кубанскую орду.
Несколько минут заинтересованный князь обдумывал возможный политический пасьянс. Ситуация сложилась такая. Потревоженные Тамерланом османы ушли на запад, а персы в ответ попытались прорваться к Азову, но застряли на Северном Кавказе. Благоразумные торговцы снова вспомнили про морские корабли и возобновили прямые перевозки из Бандар-Е Анзали в Астрахань. Генуя с Венецией оказались отрезанными от китайских и индийских товаров. Путь по Днепру был открыт исключительно для фантазеров, поскольку протяженность порогов составляет семьдесят пять километров с перепадом уровня воды в сорок метров. Это не караванный маршрут, а тест-драйв для кандидатов в камикадзе. Купечество Южной Европы спонсировало попытки захвата Александрии. Потом, потерпев фиаско, в отчаянии придумало эпоху Великих географических открытий. Таким образом, у них остался последний шанс найти дорогу в Индию — отправиться в плавание через неведомые океаны.
