Да, подумалось мне, Боря не забыл мою просьбу поспособствовать прогрессу англоязычной литературы. И не стал тащить из того мира готовое, потому как оно начало создаваться позже и все равно потребует серьезной правки, а взялся сам — в смысле, набрал негров и теперь явно знакомится с результатами их труда. Однако пора, пожалуй, и обозначить свое присутствие…
— Вот! — обрадовался Боря, — допрыгались? Ей-богу, доведете, что я вашу халтуру дам почитать господину канцлеру! Ладно, на сегодня все свободны.
— Видал? — пожаловался он мне. — Прямо хоть из нашего мира тащи мастеров описывать, как верхняя половина героя мочит врагов, а нижняя в это время трахает все остальное, что шевелится. Правда, тут и моя ошибка есть — я им дал аванс.
— Это ты зря, — покачал головой я, — они же творческие люди, по физиономиям сразу видно. Пока не пропьют, ничего приличного ты не получишь. Кстати, а про художников ты не забыл? К книжкам же обложки придется малевать и иллюстрации — тоже для здешних работа неординарная, наверняка так сразу не получится соответствующая дебильность, без которой оформление книг подобного жанра не обретет должной законченности.
Через день я улетел из Георгиевска под Смоленск, в ставку Верховного Главнокомандования. Как я уже говорил, главнокомандующим вообще-то был Гоша, но он в основном собирался пребывать в Питере. Его первым замом — я, и где я буду, точно еще неизвестно, но скорее всего там, где в данный момент окажусь нужнее. А вторым замом был Кондратенко, ему-то и предстояло осуществлять общее руководство боевыми действиями. Целью моего визита в основном было как следует проверить все виды связи в ставке. Ну, и хотелось своими глазами оценить, так сказать, моральный климат в коллективе — дело в том, что Кондратенко, хоть и получивший недавно генерал-адъютанта, по производству все же был младше своего пребывающего в том же чине начштаба Куропаткина.
В общем, картину я увидел вполне приемлемую. Куропаткин действительно взял на себя всю штабную работу, а Кондратенко мотался по войскам, прилетев в ставку только для встречи со мной. Причем и его, и начштаба, как выяснилось, очень интересовало — а что же происходит в Генштабе? Я успокоил генералов, сказав, что ничего интересного. Действительно, в свое время Генштаб был задуман как место, куда приткнуть Николая Николаевича, а то он одно время порывался командовать гвардией, но после его кончины надобность в этой конторе сильно уменьшилась. В основном мы использовали ее как приманку для заграничных разведслужб поплоше — потому как серьезные на это уже не клевали. То есть там имелась пара румынских шпионов, целых три австрийских, один итальянский, который уже достал Танечку регулярным предложением своих услуг, и один сербский. Начальник Генштаба Янушкевич подрабатывал на англичан, но не на Пакса, а на Форин Офис, и тоже неоднократно порывался покаяться — правда, не Танечке, а Алафузову. Ну, и особняком стоял предмет моей особой гордости — уругвайский агент. Вот, например, в Российской Федерации тоже есть Генштаб, и, думаю, чужих агентов там всяко побольше, чем у нас. Но уругвайского-то небось и нету! А у нас — вот он, и вся история с его вербовкой обошлась нам всего в три с половиной тысячи рублей.
Кроме шпионов, в Генштаб отправлялись офицеры и генералы, которых вроде и гнать-то из армии было не за что, не говоря о большем, но и в частях они были ни к чему. То есть пока сидят спокойно и никому не мешают — пусть сидят. Вздумают возмутиться — тут же разоблачим пару-тройку агентов помельче и инкриминируем возмутившимся связь с врагом вплоть до пособничества.
Вот это я и рассказал генералам, теперь уже можно было раскрывать действительное положение дел. Кондратенко посмеялся, а Куропаткин сообщил, что, по его мнению, в Генштабе все-таки есть несколько толковых офицеров, которых он хотел бы видеть в ставке, раз они в Питере не нужны. Я попросил список и пообещал, что пришлю их сюда сразу по возвращении в столицу.
После ставки я слетал в расположенный неподалеку первый истребительный полк РГК, к Полозову. Он так и не поднялся выше комполка, хоть и стал генерал-майором. В основном, конечно, потому, что командовать чем-то большим он и не стремился… Но тут он действительно был на своем месте. Истребительных полков РГК пока было всего два, и формировался третий. Вооружены они были «Стрижами» — машинами, по всем данным на голову превосходящими любой истребитель в мире, и укомплектованы лучшими асами России. Их назначение — обеспечить на любом выбранном командованием участке полное господство в воздухе. Нельзя быть сильным везде, но в ключевых точках — можно и нужно.
Проведя остаток дня у Полозова, утром я вылетел домой, в Гатчину.
Там мне предстояла еще одна важная встреча, и надо было выделить денек на изучение материалов перед ней. Пожалуй, не помешает небольшое уточнение…
При общении с техническими специалистами любого профиля трудностей у меня не возникало — все же базовое образование позволяло довольно быстро вникнуть почти в любую проблему. Но мне предстоял разговор с медиком, причем далеко не последним — а именно с товарищем министра здравоохранения Евгением Сергеевичем Боткиным. Нужно было познакомить его с недавно возникшим у меня подозрением. Дело в том, что я случайно узнал — первые случаи «испанки», пандемия которой разразилась в восемнадцатом году, были зафиксированы еще в девятисотом году! То есть вирус-мутант тогда уже был, а, значит, сейчас он тем более есть. И что, если определяющим фактором в его развитии является не время, а условия? Например, резкое увеличение количества раненых, просто ослабленных голодом и авитаминозом, плюс связанные с войной перемещения огромных масс людей — вдруг именно это подстегнуло лавинообразное распространение вируса? Тогда мы можем получить пандемию не в восемнадцатом году, а в ближайшее же время. Вот об этом я и хотел поговорить с доктором Боткиным.
— Евгений Сергеевич, — сказал я ему после обмена приветствиями, — в преддверии приближающейся войны я хотел поговорить с вами о гриппе — давайте использовать именно это слово, оно более конкретное, чем исторически сложившееся «инфлюэнца». Может, вы порадуете меня какими-нибудь новостями?
— Кое-какие новости есть, — кивнул Боткин, — в частности, вирусную природу гриппа можно считать доказанной. Но почему вас интересует именно это, далеко не самое опасное заболевание?
— Да потому, дорогой доктор, что в моем образовании хотя и имелся ускоренный медицинский курс, преподанный мне дедом, но он был, в общем, непрофильным. Поэтому многие сведения хранились где-то на задворках памяти, я их почти забыл из-за неиспользования в практической деятельности. Но вот недавно вспомнил одно, и оно меня сильно обеспокоило. Речь идет о способности вирусов мутировать. Дед говорил, что она циклична, и наиболее короткой постоянной времени обладает именно вирус гриппа. Она составляет всего чуть больше десяти лет.
