- Что вы, это было Венское, от пятьдесят седьмого. Типография Эгидиуса Адлера и Иоганна Коля. Более раннего, известного науке, давно не существует, армия корсиканца постаралась, поэтому и удивился, найдя его у Вас. Многие мои коллеги, к сожалению, предпочитают уже переведённые. - Петер гордо, явно хвастаясь, приподнял голову. - Только при Екатерине II книга издавалась три раза, но я предпочитаю читать с оригинала. Ошибки перевода могут стоить дорого для историка.
- Если не ошибаюсь, первый перевод на русский язык осуществил Кирияк Кондратович. Замечу, очень приличный перевод. - Констатировал я, уходя от щекотливой темы по поводу фотографий давно сгоревшей книги.
- Абсолютно верно. Но я хотел задать вот какой вопрос, учитывая подборку, Вы серьёзно увлекаетесь историей?
- Если так можно сказать, то да, именно увлекаюсь. Собираю предметы старины, выписываю журналы, как видите, - указав рукой на полку, - даже подобрал небольшую коллекцию народного творчества дохристианского периода.
- Весьма любопытно, - Дистергефт подошёл к процарапанной, с остатками краски гальке под стеклом, - я находил подобное на Ладоге. А не встречались ли Вам, какие-нибудь сведения о Гюнтере Штауфене? Это период середины тринадцатого столетия.
- Бастарде Фридриха? - Я поставил чашку на блюдце. - А в чём собственно интерес?
- Вам знакомо и это? - с удивлением.
- Как видите.
- Исследование древности моя работа, - продолжил Дистергефт, - я практически закончил диссертацию об этом человеке. Для учёного совета моих трудов будет вполне достаточно, но для меня самого осталось слишком много неясного. Совсем недавно, перед самой войной, я получил письмо, где есть упоминания о его деятельности в Моравии и Кракове. Знаете, сопоставив известные события, я пришёл к выводу, что история, которую мы знаем - не полная.
- Это Вы мягко сказали. История самая загадочная наука, так как скрывает за покровами и личинами вечно двойственный, если не больше; вечно противоречивый и навеки искажённый до безобразия истинный лик. Даже противоположные по своей сути сведения от источников могут быть истинными. Всё зависит от того, чью сторону представлял рассказчик.
- И всё же, Вам что-то известно?
- Вы точно хотите знать, каким был Гюнтер, князь Самолвы, вице-гроссмейстер Ордена Меркурия, серый кардинал Ливонии, колдун и меценат Православной церкви? Понимаете, что узнанное будет настолько не вписываться в прописные истины современной истории, что Вы никогда, подчёркиваю, никогда не сможете опубликовать свой труд? Замечу, даже рассказывать об этом станет не безопасно. Сочтут сумасшедшим.
- Я готов к этому. Шлиману тоже пророчили психиатрическую лечебницу.
- Тогда Вам придётся здесь задержаться. Информация обширна, а выносить фотокопии, тем более артефакты я не позволю. В Вашей же ситуации, каждый час на счету. Война, знаете ли. К тому же, у Вас наверно есть свои планы.
- У Вас есть связанные с Гюнтером артефакты? Какая удача! - Не обращая внимания на предостережение и намёки. - Я смог разыскать только одну затёртую серебряную монетку, отчеканенную при Штауфене, где с трудом просматривается изображение белки, зато есть дата. Она у меня с собой, хотите, я сейчас её принесу?
- Только одну? Я думал, что их должно было остаться гораздо больше, - и, видя недоумение на лицах, пояснил: - ах, да, слишком хорошее серебро - переплавляли. За блага надо платить, - посетовал я, - нумизматика знает примеры и похуже.
Услышав про деньги, Дайва отдёрнула руку от трубочки со сгущённым молоком, и отодвинула от себя недопитую чашку какао, изобразив на лице маску презрения, словно увидела на ней счёт, который придётся оплатить. Вновь настала тишина.
- Не поймите меня неправильно, - Петер немного смутился, - есть некоторые затруднения, материального свойства. Но как только появится возможность, я непременно оплачу все затраты связанные с нашим пребыванием.
- Это излишне. В моём доме действует закон гостеприимства. Речь пойдёт о вашей племяннице? Дом хоть и стоит в глухом лесу, но дорожка к нему есть и рано или поздно придётся столкнуться с неприятностями оккупации. Вы понимаете, какую ответственность на себя берёте? Я не смогу постоянно находиться в доме. К тому же здесь нет подсобного хозяйства, даже элементарной приусадебной грядки.
Историк задумался. В скором завершении войны он не сомневался, по крайней мере, хотел в это верить. Значит, требовалось немного потерпеть, а там уже всё станет на свои места. Сам бы он мог просуществовать пару недель на одной выловленной в реке рыбе, да и немецких солдат он не боялся. Был у него один запасной вариант. Коллега из Берлинского университета, столь охотно предоставлявший бесценные материалы для его диссертации, тоже просил кое-что сделать. То фотоальбом передать одному знакомому, то по определённому адресу зайти, поинтересоваться как здоровье у какой-то тётушки. Выполнял Петер Клаусович эти несложные поручения, а вспомнил об их странности только тогда, когда из бандерольки извлёк книжицу, а в ней на сорок первой странице текст, к автору произведения совершенно не относящийся. Писалось на той странице письмо: как высоко ценят его помощь университету, что не забывает свои германские корни, а также сообщался адрес и номер телефона с именем абонента в Берлине, куда можно позвонить, хоть днём хоть ночью, если возникнет необходимость. Помимо этого, коллега с той стороны был абсолютно уверен, что Гюнтер Штауфен обладал алтарём из янтаря, который следует искать и в случае обнаружения находку скрыть. Поделиться же этой информацией с другом из Берлина будет вообще хорошо, так как тому, кто найдёт - и премии и слава и должность в университете. В каком? В каком пожелаете. Скудоумием Петер Клаусович не страдал. Сразу сообразил, куда тёмная дорожка ведёт и даже поначалу испугался, но великая вещь преданность Родине. Кровью на роду было написано: "Отныне наша земля здесь"! И раз обманули его единожды, то на грабли предательства он более не наступит. А вот использовать это сомнительное знакомство, если жизни будет угрожать опасность можно. Только в прикупе оказалась Дайва, а раз обещал Дистергефт незнакомой бабушке присмотреть за девочкой, то обещание выполнит. Иначе грош цена ему будет и позор на весь род. Спустя минуту он дал ответ.
- Алексей Николаевич, я пришёл сюда вместе с Дайвой, с ней и уйду. Но если есть возможность нам остаться, то не прогоняйте. Я столько сил потратил на эти исследования, что они для меня цель и смысл жизни. И вот, я сталкиваюсь с человеком, который обладает столь нужными для меня знаниями, которые я нигде не смогу получить. Защитить племянницу у меня получится. Обещаю! А вот с остальным… подскажите, как нам быть?
