– Останови-ка мотор возле того обормота с барышней, братец, – приказал адмирал шоферу. – Извините, Елизавета Сергеевна, придется самолично сделать внушение разгильдяю…
Егор Мордвинов прекрасно знал, что за хождение с женщиной под руку он мог получить «месяц без берега» или двое суток карцера. Но на данной улочке шанс встретить офицера был минимальным, а очень хотелось продемонстрировать своей зазнобе, что ради нее он может и на устав поплевывать. Нормальное, в общем, явление для любого добивающегося внимания особы прекрасного пола.
Звук подъезжающего со спины автомобиля, хоть и не сразу, донес до извилин матроса информацию о надвигающейся опасности, но было уже поздно.
А когда из скрипнувшей тормозами машины поднялся аж целый адмирал… Да не просто адмирал, а командующий флотом…
Душа не просто ушла в пятки – провалилась до центра Земли.
– Кто таков?
– Гальванер крейсера «Память Меркурия» Мордвинов, ваше превосходительство.
– Какой год служишь?
– Третий, ваше превосходительство.
Андрей видел, что у нарушителя устава стали подрагивать коленки.
Черт! Ведь сам Киселев не видел ничего предосудительного в поступке матроса – ну «клеит телку» молодой парень, лишенный страной женского общества в самом что ни на есть соответствующем возрасте. Как тут отказаться от возможности лишний раз хоть прикоснуться к представительнице противоположного пола?
Но и просто проехать мимо было нельзя – тот же флаг-офицер бы не понял такого попустительства разгильдяйству со стороны адмирала.
А с другой стороны, не хотелось выглядеть этаким держимордой на глазах у женщины, которая… Понравилась, в общем.
– Ладно уж. Проводи девицу, а потом сразу на крейсер. И передай старшему офицеру – две недели без берега. От моего имени. А уж сколько он тебе, курицыну сыну, лично от себя добавит – его воля. Все понял?
– Так точно, ваше превосходительство! – Матрос даже не поверил, что так легко отделался. – Премного благодарен!
– Ступай уже.
– Поехали! – Это, разумеется, к шоферу.
– А вы суровы, – Фролова не смела вмешиваться в разборки моряков, но высказать свое мнение по их завершении не преминула. – За что так строго?
– Сударыня, устав есть устав. На самом деле, только ваше присутствие спасло этого раздолбая от значительно более серьезного взыскания.
– Ну, тогда я не зря согласилась на ваше предложение отвезти меня домой. Кстати, Андрей Августович, а почему вы позволили себе пригласить меня на эту поездку? Я произвожу соответствующее впечатление?
Андрей на задворках своего подсознания понял, что в очередной раз попалился. Но выкрутился мгновенно:
– Знаете, Елизавета Сергеевна, мне одного взгляда на вас хватило, чтобы понять, что вы человек передовых взглядов и не особенно скованы условностями светского общества.
– И что же создало у вас такую уверенность? – удивленно приподняла брови женщина.
– А никакой уверенности нет и не было. Была попытка…
Очень хотелось закончить фразу: «и она завершилась успехом…», но Эбергард себе такой наглости не позволил. Добился своего – радуйся. И не наглей – спугнешь…
– Объяснить логически я ничего не в состоянии, но… Может, я и ошибся…
– А мы уже приехали, – оборвала Эбергарда спутница. – Вот мой дом недалеко. Попросите своего шофера остановиться сейчас – мне еще в лавку заглянуть надо.
Машина адмирала подвезла женщину аккурат к самым дверям бакалейной лавки. Андрей вышел тоже и подал руку даме:
– Надеюсь, мы еще увидимся.
– Не обещаю, но ничего не имею против. Спасибо!
– Всего доброго, сударыня!
– До свидания!
Глядя вслед удаляющейся Фроловой, Андрей, несмотря на скрывавшее фигуру платье сестры милосердия, понял – точно длинноногая. Достаточно высоко затянутый пояс тут был ни при чем. Само движение безошибочно подсказывало, что фигура у женщины практически идеальная. По меркам конца двадцатого – начала двадцать первого века, конечно. Здесь иная мода пока – Кшесинская с короткими и толстыми ногами пользовалась бешеным успехом и, можно сказать, задавала тон на оценку красоты женской фигуры.
Хотя… Главное все-таки не только получить данное тело от матушки Природы и родителей, главное – «научиться им пользоваться». Зачастую и в начале того самого двадцать первого женщины, которым от рождения достались ножки покороче, двигаются с такой неповторимой грацией, так ладны и гармоничны, что от мужиков при первом же взгляде на таковую искры сыпаться начинают…
И наоборот: вся из себя модель, вроде придраться не к чему, а в душе или несколько ниже вообще ничего не шелохнется… Манекен – он и есть манекен, даже если вполне одушевленный…
Весь вечер у Андрея из головы не шел образ очаровательной сестры милосердия. И, как ни пытался адмирал сосредоточиться на планировании грядущих боевых действий, ни черта не получалось. Еще и в постели проворочался где-то до часу ночи…
И уснуть смог, только признавшись самому себе, что «приплыл». Что его конкретно переклинило на Лизе. С первого взгляда переклинило…
– Ох и лют сегодня адмирал, а, Тимоха? – Сигнальщик «Евстафия» Гузанов вопросительно посмотрел на своего товарища, поднимая очередной набор флагов с очередным «фитилем».
– И не говори, давно, видать, с женой не спал – все на эскадре да на эскадре…
– Неженатый он, хотя ты, наверное, прав – бабу бы ему, может, тогда звереть и перестанет.
– Это точно! Чуть ли не ежедневно броненосцы в море вытаскивает…
– Сигнальные! – донеслось с мостика. – Передать на «Кагул»: «Командующий выражает неудовольствие».
– Снова-здорово, – пробурчал Гузанов, подбирая соответствующие флаги…
Эбергард-Киселев действительно был сегодня не в духе. Это мягко говоря.
Мало того что состоявшееся общение в мире Гипноса ни разу не способствовало хорошему настроению, так еще и реальные корабли категорически не хотели вести себя на море так же послушно, как их модельки на экране монитора в компьютерных баталиях.
В виртуальных игрушках, конечно, тоже зачастую появлялись вводные о внезапных проблемах с машинами, например. Но там, если кораблю указано «повернуть на энное количество румбов», то это, как правило, происходило без проблем. А тут…
Тяжко. А что делать? Нужно перестраивать данный мир для максимально комфортного в нем пребывания. А уж грядущие через три года революция и развал Империи никак не способствуют оному.
Понятно, что все самое главное происходит и будет происходить на «сухопутье», но неужели кардинальное изменение ситуации на Черном море не повлияет на общий расклад?
