– А про дачу как узнал?
– Так от Глобачева. Он слышал, как о ней упоминал Львов во время захвата архива.
Ольга взяла меня за локоть и отвела в сторону.
– Миш, нам эту гниду оставлять в живых никак нельзя. Не сказал обо всех своих подозрениях тогда – сейчас скажет непременно, всем кому успеет.
Я кивнул.
– Будем убирать при попытке к бегству?
Ольга улыбнулась.
– Ага. Тем более что она не за горами. Посмотри осторожно правее объекта.
Я посмотрел через её плечо в указанном направлении. Метрах в трёх от Стрелкина в траве лежала коса, которая, видимо, принадлежала убитому финну. Сейчас Стрелкин осторожно переползал к ней. То, что доктор прописал!
Мы с Ольгой разошлись в стороны, с непринуждённым видом занимая нужные позиции. Стрелкин о наших маневрах не догадывался, поглощённый своей идеей, а Львов так и вовсе не замечал, продолжая переживать в сторонке. Когда Стрелкин закончил перерезать о лезвие косы верёвку, которой были связаны его руки, за кустами послышался звук автомобильного мотора. Я подал Ольге сигнал «пора!». Та подошла ближе к Стрелкину, и негромко, только для него одного, произнесла:
– Ну что, гадёныш, кончать тебя будем!
Стрелкин как сидел, так и махнул косой из-за спины. Вышло не очень ловко, но всё равно опасно. Только отменная реакция позволила Ольге избежать быть задетой острым лезвием. В это время в зоне видимости показался легковой автомобиль. Стрелкин его не видел, так как находился к автомобилю спиной. Он вскочил и вновь замахнулся на Ольгу косой.
Мой выстрел был точен. Стрелкин выронил косу и повалился в траву. Львов повернулся на выстрел, глядя на финал только что разыгранной драмы ничего не понимающими глазами – он пропустил самое основное. Зато выскочивший из автомобиля Александрович точно видел всё!
* * *
Июньский дождь вряд ли можно отнести к событиям необычайным. Особенно тот, что совсем недавно образовался над Западной Украиной и не спеша поливал теперь железнодорожную станцию Куричи, прошлым вечером занятую австро-германскими войсками. Завершив работу, дождь столь же неспешно удалился по-над уходящей в лес второстепенной веткой в направлении расположенного в пяти километрах от станции лесозаготовительного комплекса, пребывающего по случаю ближних к нему боёв во временном запустении. Будучи уже над комплексом, дождь неожиданно для себя расслышал в отдалении глухие, похожие на гром, раскаты. То не был вызов от другого дождя-соперника, то Юго-Западный фронт генерала Корнилова отчаянно пытался закрепиться на рубеже небольшой речушки и остановить, наконец, напирающего противника. Но дождю-то про то известно не было. Потому он огрызнулся для порядка раскатом взаправдашнего грома и бурно излился на крышу длинного производственного строения, не подозревая, что под ней спрятался от посторонних глаз бронепоезд «Товарищ»
ГлебТо, что и Брусилов, и Корнилов в один голос назвали авантюрой (однако не поставили под запрет), носило кодовое название операция «Денис Давыдов». Суть операции сводилась к проведению в ближнем тылу противника крупной диверсионной акции, с целью сорвать наступление на направлении главного удара и дать возможность войскам фронта контратаковать.
Местом проведения операции была определена железнодорожная станция Куричи. Время начала операции, согласованное со штабом фронта, назначили на 23–00 местного времени. Тому было две причины. Первая: дать противнику время накопить на станции значительное количество живой силы, техники и боеприпасов, но не дать времени на проведение полномасштабной разгрузки и отправки всего доставленного к линии фронта. Вторая: не дать самой линии фронта уйти на значительное расстояние, увеличив тем самым эффективность контрудара.
Была ещё одна причина, по которой не следовало тянуть с проведением акции: я и мой штаб опасались, что противник может обнаружить оставленные нами на станции «сюрпризы». Под «сюрпризами» я подразумеваю большое количество потешной пиротехники, подготовленной к использованию и спрятанной специалистами из моего отряда в различных зонах и помещениях станции. От каждого заряда были проложены хорошо замаскированные телефонные кабели, собранные в три узла. Стоило подсоединить к такому узлу полевой телефон и покрутить ручку, как цепи замыкались и пиротехника срабатывала.
Спросите, зачем всё это? Почему бы просто не заложить заранее несколько фугасов, а потом по единой команде их взорвать? Отвечаю. В этом случае неминуемо бы пострадало станционное оборудование: рельсы, стрелки и тому подобное. А мы хотели по максимуму оборудование уберечь – оно могло пригодиться наступающим частям Юго-Западного фронта. Да и пиротехника служила лишь для подачи сигнала к началу операции и приведение в недоумение солдат противника. Гораздо менее безобидные «игрушки» ждали своего часа на запасных путях в районе паровозного депо. Какие? Дождитесь 23–00 – узнаете!
* * *
Последние разведданные поступили в районе 20 часов. Просмотрев донесение, Зверев, который исполнял обязанности начштаба объединённого отряда, окатил меня радостным взглядом.
– Большая удача, командир! – вскликнул он. – В 23–10 на станцию ожидается прибытие состава со снарядами.
Я только покачал головой. В литературе это, кажется, называется «рояль в кустах», а в жизни просто большое везение. Теперь мы могли в полной мере рассчитывать даже на то, что прокатит и вспомогательный вариант.
– Будем корректировать время? – спросил Зверев.
– Разумеется, – кивнул я. – Началом операции будем считать прохождение прибывающим составом входной стрелки. Предупреди командиров подразделений, и пусть начинают выдвигаться на позиции.
Зверев вышел, а я склонился над картой, чтобы ещё раз проверить себя: не упустил ли чего? Теперь под моим началом было поболее полка. К имевшимся в моём распоряжении бронепоезду и двум батальонам, штаб фронта придал пулемётную роту и казачий эскадрон. Пулемётчиков я распределил между красногвардейскими батальонами, которые в этот момент должны были находиться в лесном массиве в километре от станции. Получив приказ, они продолжат движение, и к 23–00 будут готовы занять заранее обусловленные позиции. Второй посыльный поскачет к казакам и те начнут скрытый марш в обход станции со стороны фронта. И, наконец, моя сибирская шестёрка в составе отряда спецназовцев в 22–30 приступит к захвату паровозного депо. Всё вроде верно.
Я оторвал взгляд от карты и прикрыл усталые глаза. Вернулся Зверев и доложил об исполнении приказа.
В 22–00 бронепоезд «Товарищ», оставив «чёрный» паровоз на лесопилке, стараясь создавать как можно меньше шума, и без огней, начал осторожное движение в сторону станции. Пока мы так крались, спецназ без шума и пыли занял паровозное депо. Вскоре два паровоза покинули стойло, и, покрутившись на поворотном круге, подкатили к двум составчикам, припаркованным на путях возле депо и насчитывающих по четыре вагона. Каждый вагон был заполнен различным металлическим хламом и канистрами с горючей смесью, под которыми были установлены изготовленные ещё в Питере Ершом мощные устройства направленного взрыва. После взрыва весь металл и горючка должны были разлетаться во все стороны и вверх на большое расстояние, но не вниз. Так мы хотели сохранить рельсы.
В 22–50 бронепоезд был остановлен круговым движением фонаря. Это означало, что за ближним поворот начинается съезд на станцию, этакая пологая горка, идущая под углом 45 градусов к станционным путям на протяжении около километра. Вот по этой горке мы и намеревались маневрировать бронепоездом, поливая находящуюся ниже станцию огнём. В это же время оба составчика отъехали от депо и по стрелкам въехали на два свободных пути. В 23–10 спецназовцы перевели входную стрелку и направили прибывающий состав со снарядами в улавливающий тупик. Подобный тупик предназначен для предотвращения попадания на станцию неуправляемого состава. На станции Куричи улавливающий тупик кончался на краю глубокого оврага. По иронии судьбы вблизи этого места была оборудована площадка, где формировались обозы для отправки на фронт.
В то время, как обречённый состав, отчаянно гудя, мчался навстречу гибели, оба состава с взрывчаткой замерли на путях посреди станции между составами с людьми, техникой и боеприпасами. Как только паровозы отцепились от составов, была подорвана пиротехника. Вся станции разом оказалась в эпицентре феерического шоу. Но полюбоваться восхитительным зрелищем обескураженные немцы и австрияки вдоволь не успели. Серия мощных взрывов в районе площадки, где формировались воинские обозы, враз сделала шоу кровавым, внося в ряды противника разлад и смятение. А два паровоза уже вовсю улепётывали в сторону выходной стрелки. Причина их столь поспешного бегства стала понятна после того, как оба оставленных состава взлетели на воздух. В считанные минуты вся станция была объята совсем уже не потешным пламенем.
