– Хотелось, наверное. – Я задумываюсь. – Только давно, я уж и не помню когда.
– Правда? Печально. – Ей, кажется, и правда жаль меня. – Надо нам в следующий раз сделать это вместе.
Я смеюсь:
– Ммм, не уверен.
Мы поднимаемся на вершину холма и входим в здание, где у нашей группы уже началась лекция. Я топчусь в коридоре – хочу сказать Ниель спасибо за то, что проводила, и тут слышу за спиной:
– Эй, красотка!
Ясное дело, это относится не ко мне.
К нам, улыбаясь, направляются какие-то парни. Когда они подходят поближе, Ниель, прищурившись, бросает тому, который окликнул ее:
– Отвали, придурок!
Это удивляет и их, и меня. Уж не знаю, за что она на парнишку в обиде, но теперь он ее наверняка красоткой больше никогда не назовет. Он цедит сквозь зубы:
– Стерва!
У меня такое чувство, что я должен заступиться за Ниель, но злобная усмешка на ее лице меня останавливает. Я не вмешиваюсь, и ребята уходят.
– Ты их знаешь? – спрашиваю я, пытаясь понять, что это было.
– Нет, – коротко отвечает она, все еще глядя на дверь.
– Тогда в чем дело?
– Просто… терпеть не могу наглецов, – поясняет Ниель, поморщившись.
– А-а-а, – говорю я, качая головой, удивленный столь внезапной переменой настроения. А здорово эти парни ее разозлили.
Но тут я вспоминаю, с кем имею дело, вспоминаю сцену, свидетелем которой стал в ночь на Хеллоуин, и невольно смеюсь.
– Что такое? – спрашивает она, снова поворачиваясь ко мне.
– Да вот я все думал: куда она подевалась? А теперь она вновь появилась.
– Кто? – уточняет Ниель, настороженно глядя на меня.
– Та девушка в маске.
– Что еще за девушка? – недоумевает она.
«А вот не скажу. Не все тебе, моя милая, загадками говорить. Поломай-ка на этот раз и ты голову».
Но тут я замечаю, что она собирается уйти.
– Пока, Кэл.
– Ниель! – окликаю я, пока она не отошла далеко.
Она поворачивает голову, но не останавливается.
– У тебя есть какие-то планы на выходные? Можно, я тебе позвоню? – Надеюсь, что в этой просьбе не очень слышна отчаянная нотка, но я просто не могу дать ей уйти, не зная, увижу ли ее снова.
– У меня нет телефона, – отвечает Ниель с легкой улыбкой. – Но мы еще обязательно увидимся. Обещаю.
В аудиторию я вхожу, широко улыбаясь, потому что вижу перед собой ее, облепленную травинками от шапки до края свитера.
– Ну что ж, спасибо, что нашли для нас время, мистер Логан! – ехидно приветствует меня профессор Тенор.
Все головы поворачиваются в мою сторону. Вот блин!
Я киваю в знак извинения, пробираюсь в задний ряд и плюхаюсь на первое свободное место.
Лекцию слушаю вполуха – мысли заняты этой девушкой, которая совсем не та, кем кажется. Но кто бы эта Ниель Престон ни была, мне она нравится. Она непредсказуемая и… ну да, может быть, немножко безбашенная. Так непохожа на перфекционистку, которая со мной в школе даже разговаривать не хотела. Хоть мне и по душе эта перемена, но обычно люди все-таки не меняются так резко. Во всяком случае, без причины.
Через неделю после переезда
– Николь, ну на кого ты похожа, – упрекает меня мама, когда я возвращаюсь домой. Еще бы: я ведь целый день пробегала по лесу, поднимая с земли камни и перекатывая бревна в поисках жуков. В руки я их брать боялась, как и Райчел. Мы с ней находили жуков, поднимали крик, и тогда уже Рей с Кэлом ловили их и сажали в ведра.
Я смотрю на свое голубое платье и вижу грязные разводы – я же столько раз разглаживала руками подол. И черные туфельки тоже все в грязи.
– Ты же девочка, – продолжает мама. – И должна быть аккуратной! Неужели нельзя было просто поиграть с Райчел в куклы? Куда вы ходили?
Я складываю руки на животе и опускаю голову:
– Прости, мама. Она… э-э-э… показывала мне, где растут эти красивые цветы, за домом Кэла.
До сих пор я никогда не врала родителям. Но я боюсь лишиться новых друзей, если мама решит, что они неряхи.
– Что еще за Кэл? Ты что, с мальчишкой играла? – Она говорит так, будто от игр с мальчиком я могу заболеть или что-нибудь в этом роде.
Я молчу, поскольку не хочу больше врать.
– Иди умойся и переоденься, пока папа не вернулся с работы, – велит мама. – Он очень огорчится, если увидит тебя в таком виде. Мы ведь должны радовать его, а не разочаровывать.
– Хорошо, мамочка, – отвечаю я и снимаю туфли, чтобы не запачкать паркет.
* * *
На следующее утро я накрываю на заднем дворе розовый столик для чаепития, когда прибегает Райчел. Ходить она, по-моему, вообще не умеет. Всегда только бегает.
– Что делаешь? – спрашивает она, наблюдая, как я ставлю чашку на блюдечко.
– Играю, – отвечаю я, подравнивая стулья, как всегда делает мама.
– А с нами играть пойдешь?
– Сегодня нет.
Мне не хочется говорить ей о том, что сказала мама – что мне нельзя пачкаться. Что я должна вести себя как леди. А значит, мне нельзя идти в лес.
– Ну а мне с тобой поиграть можно?
Я удивленно поднимаю глаза:
– Ты хочешь со мной пить чай?
– Конечно! – с восторгом отвечает она. – Погоди-ка. Пойду тоже платье надену.
И она убегает к себе, проскочив между маленькими елочками.
* * *
Всю неделю Райчел приходила каждое утро. А после обеда играла с Кэлом и Рей. Я старалась не расстраиваться из-за этого, но у меня не получалось. С нашего двора было слышно, как они весело смеялись и как Райчел с Рей, по своему обыкновению, постоянно о чем-то спорили. Я пыталась не обращать внимания и найти себе другое занятие. Помогала маме расставлять цветы из нашего сада в вазы, наводить порядок в доме или готовить ужин к папиному приходу.
Хуже всего было в выходные, потому что у Кэла устроили пикник. Нас тоже пригласили, но нам нужно было ехать к бабушке. Там, где живет бабушка, детей вообще нет. Одни старики.
Но вот наконец понедельник, и мне уже не терпится увидеть Райчел. Стою среди деревьев и жду. Очень хочется побежать к ней домой и позвать ее к себе, но мама говорит, что невежливо приходить без приглашения. Хотя я, наоборот, хочу пригласить ее к нам. Но мама все равно не позволяет.
Наконец Райчел соскакивает с крыльца, и я улыбаюсь, но она бежит в другую сторону, к дому Кэла. Едва не падает, наступив на шнурок, и останавливается, чтобы завязать его. Потом поднимает глаза и видит меня. Я молчу. Она машет рукой:
– Привет, Николь! Угадай, что я скажу? – Она несется ко мне, хвостик на голове мотается из стороны в сторону. – Домик на дереве наконец-то готов! К отцу Кэла в выходные приехало много родственников, и они помогли ему достроить. Хочешь посмотреть?
Я открываю рот, чтобы сказать «да»: мне и самой не терпится взглянуть на домик. Но потом я перевожу взгляд на свое розовое платьице, на белые туфельки и закрываю рот.
– Я… это… – Я собираюсь сказать, что мне не разрешают пачкаться, что настоящие леди по лесам не бегают. Но не хочу, чтобы Райчел подумала, будто я намекаю, что она не леди. Боюсь ее обидеть.
Райчел берет меня за руку:
– Идем. – Она прямо-таки тащит меня к своему дому.
– Мне надо маме сказать, что я пошла к тебе, – говорю я и оглядываюсь через плечо на наш дом.
Мы входим в дом Райчел, и ее мама выглядывает из кухни.
– Здравствуй, – говорит она. – Ты, должно быть, Николь? Очень приятно. А я миссис Нельсон, мама Райчел.
– Здравствуйте, – чинно говорю я. – Это Райчел меня привела, но мне сначала надо у мамы отпроситься.
– А я как раз к ней в гости иду. Я скажу ей, что вы вместе играете. Райчел, где вы будете?
– В домике на дереве, – отвечает Райчел.
– Э-э-э… – Сердце у меня колотится быстро-быстро. – Я не…
– Да ничего страшного, – успокаивает меня Райчел. – Мам, миссис Бентли не нравится, что Николь пачкается. Можно, я дам ей свои вещи поносить? Пусть Николь переоденется, чтобы ей потом не попало, ладно?
Мне даже не верится, что она такое говорит своей маме.
Миссис Нельсон улыбается:
– Я понимаю. Платье очень красивое. И для белых туфелек лес тоже не самое подходящее место. Действуйте!
Райчел бросается вверх по лестнице, а я в нерешительности оглядываюсь на миссис Нельсон – я все еще не уверена, что мне не влетит.
– Я ничего не скажу твоей маме, договорились? – Она заговорщицки подмигивает мне.
– Договорились, – улыбаюсь я в ответ.
И поднимаюсь по лестнице. А Райчел уже в нетерпении кричит сверху:
– Николь, ну где ты там застряла?
Я плетусь на кухню, надвинув бейсболку на глаза.
– Ну и видок у тебя. Ты что ночью делал? – спрашивает Эрик. Он сидит на кухонном столе и ест хлопья из миски.
– Никак не мог заснуть. А под утро задремал, так какая-то чушь приснилась, – говорю я, стараясь собрать воедино и удержать в голове осколки воспоминаний о том вечере, когда я слышал, как Николь кричала на родителей. Мало-помалу у меня в мозгу всплывают какие-то фрагменты, но я пока никак не могу соединить их в нечто связное.
