шёл в сопровождении пешего ратника. Как ему уже успели сообщить, князь был на заводе и желал лично принять суздальского купца. Воротная стража и дружинники важно расхаживали по заводским территориям в необычных доспехах – вороненых кирасах с наплечниками, в тупых шеломах, имели латную защиту рук и ног, шею прикрывал закреплённый к кирасе нашейник. Доселе купцу подобная бронь нигде не встречалась. Поддоспешником служила обычная стёганка, но у некоторых воев, видать, командиров, поверху стёганки была надета ещё и кольчуга для дополнительной защиты тела. Странно, но и одновременно грозно смотрелся единообразный для всех наддоспешник. Он был сделан из плотной парусины с капюшоном, раскрашенный в жёлтый цвет с нашитыми поверху спереди и сзади чёрными крестами, с непонятными буквами и числами на пустых полях, по сторонам от крестовых линий. Встречавшиеся боевые кони тоже были защищены дай боже! Стальные наглавники и нагрудники дополнялись толстой воловьей кожей под жёлтой попоной с чёрными крестами.
Рядом с огромным фахверковым заводом, из черепичных крыш которого торчали дымящие трубы, были выстроены небольшие двухэтажные кирпичные хоромы, покрытые, как и все здешние крыши, черепицей.
«Видать, княж пожара опасается», – думал Данила, разглядывая черепичные крыши десятков строений. Дом этот кирпичный, прозванный отчего-то «заводоуправлением». Только в этих хоромах, в одной из комнат, называемой «конторой», велись дела с торговыми людьми. Все эти чудачества купца мало волновали, пусть как хошь свои хоромы прозывают, главное было то, что княж Владимир Изяславич почтение и уважение к торговым людям имеет, да и излишней скаредностью, этим смертным для торговцев грехом, не страдает. И, несмотря на свои малые года, через месяц только пятнадцать лет сполнится, всех удивляла оборотистость молодого князя – любого зрелого купца за пояс заткнёт! Такая предприимчивость вызывала уважение, особенно у торговых гостей и купцов.
В конторе, чуть в отдалении от входа, сидя за большим столом, его встретил уноша, лет шестнадцати, звавшийся Николкой. Князь его должность называл «секретером», наверное, из-за того, что тот хранил какие-то секреты, по-русски говоря – доверенный, переиначил Данила должность Николая. Доверенный подозвал неподалёку болтавшегося мальчишку с испачканными в чернилах руками для доклада князю о заявившемся торговом госте. Мальчишку пришлось прождать несколько минут, во время которых купца досмотрели ближние дружинники князя. Они проверяли, нет ли у него с собой припрятанного оружия, но, ничего запретного не найдя, купца отпустили.
Всё с тем же прибежавшим от князя мальчуганом Данила побрёл, путаясь в полах своей длинной шубы, при этом крепко держась за поручни лестницы, круто уходящей вверх. Поднимался он осторожно, чтоб, не дай бог, не оконфузиться падением.
* * *
Встретил я купца сидя за столом. Не стал утруждать себя, как здесь было принято, расспросами о семье, здоровье родственников, а сразу перешёл к делу.
– Ты, Данила Микифорович, знаешь, что я пустословья не люблю, вижу, что ты доехал хорошо, жив и богат, – услышав последнее слово, купец протестующе выпучил глаза, а я, словно не замечая, продолжил: – Так что мой секретарь Николай покажет, куда привезённый тобой товар надо завезти, там же с тобой и рассчитаются.
– Очень пользителен этот индийский снег от болей в животе, – расхваливал купец свой товар, пытаясь набить ему цену, – ещё его можно для лучшего горения добавлять в смолу – случись осада города, вернейшее средство! Ну а земляное масло вылечит от всех кожных болезней. Поэтому извиняй меня, Владимир Изяславич, я цену снизить не могу, иначе сам без порток останусь!
– Ладно, купец, уговорил, но в следующий раз вези и масла, и снега индийского побольше, а цену спрашивай пониже, иначе я разорюсь! Уговорись как-нибудь со своими булгарскими купцами, они должны понимать, что чем больше партия купленного товара, тем меньше должна быть цена, так как торговый оборот и так сильно возрастает.
– Истину глаголешь, княже! – согласился с моими словами суздальчанин. – Постараюсь цену у булгар ещё больше сбить! А как много тебе товара потребуется?
– Куплю всё, сколько ни привезёшь!
– Ух ты! – Данила схватился в восторге за свою бороду. – Так я летом на ладьях могу раз в десять больше, чем на санях сейчас привёз, к тебе доставить. Купишь ли?
– Если цену хотя бы вполовину сбавишь, то куплю! – твёрдо пообещал я.
– А ежели на треть? – прищурился купец.
– Договоримся как-нибудь! – Я неопределённо махнул рукой. – Главное побольше привези!
– За этот привоз дашь ли мне, княже, расчёт в чугунных горшках, котлах и в железной проволоке? Или через вашу братчину мне куплять?
– Дам! – Я махнул рукой, мне-то лучше, не придётся гривны тратить, а бояре и так на перепродаже моих товаров, дай бог, навариваются. – Давай теперь сочтёмся, кто, кому, что и за сколько продаёт.
– Дело говоришь, Владимир Изяславич, – кивнул головой Данила.
Я быстро перемножил вес на цену в столбик и объявил об итоговой сумме в гривнах и за селитру, и за нефть, затем полученные результаты соотнёс с ценой на товары собственного производства и выдал купцу готовые результаты. На всё про всё потратил минут пять, но Данила такому быстрому и непонятному ему способу подсчёта явно не доверял, тем более индийские цифры, которыми я оперировал, ему ни о чём не говорили.
– Надо на костях подсчитать! – заявил он, вставая со скамьи и покидая кабинет. Правда, очень скоро он вновь объявился, но не один, а со счётными причиндалами.
Счёт костьми осуществлялся при помощи плодовых косточек – сливовых и вишнёвых, они хранились в маленьком мешочке. Числа выражались в «буквенной» нумерации.
Купец стал бережно доставать свои счётные инструменты – мешочки с плодовыми косточками, дощечку для писания по воску (цера) и писало – деревянную палочку, имевшую на концах с одной стороны заточку, а с другой лопатку – используемую для стирания. Исходные данные он стал заносить писалом на восковую поверхность церы, предварительно разбив счётное поле на вертикальные колонки. В колонках он сперва разложил плодовые косточки в соответствии с числовой записью на цере, а затем по определённым правилам стал перемещать их. Получив искомый числовой результат, он переносил на церу полученное число.
Все эти телодвижения мне больше всего напоминали игру в нарды. Бывшие ученики моих дворян подобной счётной премудростью владели и обучали ей уже своих учеников. В том году один смоленский купец за весьма «скромную» плату их этой науки обучил. Я по причине острого дефицита времени и банальной лени во все эти таинства вникать не стал – таблицы умножения, столбики деления, дроби, а в качестве персональной вычислительной машины – счёты, те самые, из моего советского детства, с разноцветными деревянными костяшками на железных прутиках, меня более
