Марсель, откуда доехал до Парижа – и там убедил Теслу встретиться с русскими эмиссарами. На этом его полномочия – как и степень осведомлённости – себя исчерпали.
Поскольку мы с отцом покинули Петербург гораздо позже, я имел возможность расспросить дядю Юлю касательно его планов. Если вкратце, то дело обстояло примерно так: в том единственном эксперименте, который Виктор успел произвести на глазах Бурхардта, лазерный луч подсвечивал чашу в руке статуи тетрадигитуса, преломлялся в ней – вернее, даже не преломлялся, а делился на тысячи тончайших световых иголочек, которые в свою очередь попадали на отверстия в планшете-«тентуре», где и формировалось удивительной чёткости голограмма. Примерно так действовал отец, когда в недрах африканского холма-могильника впервые вдохнул жизнь в статую «тетрадигитуса» - и те же самые действия Виктор повторил в роковой для себя день, когда он сумел-таки открыть портал… неизвестно куда. Виктор тогда погиб, а его убийца, авантюрист ван Стрейкер сумел бежать в портал, прихватив с собой заложницу Вареньку и расстреляв напоследок «тентуру», чтобы не позволить нам последовать за ним.. [5]
Казалось бы, чего проще – повторить условия эксперимента, отправив вслед за беглецом и его жертвой группу хорошо вооружённых спасателей? Статуя и чаша-линза у нас имелись, второй экземпляр «тентуры», тот, что отец привёз из Африки – тоже. Ан нет – сколько не бились дядя Юля с Евсеиным, им так и не удалось воспроизвести роковой портал. Голограммы, которые мы с лёгкой руки отца прозывали «звёздным атласом» - сколько угодно, но только не фиолетовую блямбу, через которую можно перемещаться между мирами.
Кое-какие указания они сумели получить из «металлических книг» - скажем, подтверждение догадки дяди Юли, что луч лазера не просто подсвечивает, но «накачивает» чашевидную линзу энергией, позволяя ей породить пучок световых игл. Выяснились и кое-какие любопытные подробности насчёт бузин-«брызг». Оказалось, они были рассеяны по всем мирам, которые посещали тетрадигитусы за невообразимо долгое время существования их цивилизации. Из «металлических книг» следовало, что брызги можно при некотором старании найти в любом мире, не исключая и нашего – всё дело в их концентрации. В изначальном, «материнском» мире тетрадигитусов эта концентрация была необычайно высока, так что «брызги» сыграли роль некоего «протоматериала» - подобно тому, как медь и железо в нашем мире играли (и до сих пор играют) роль базового материала человеческой цивилизации. Но если металлы открыли человечеству путь к овладению, материальным миром - то «брызги» в свою очередь, дали тетрадигитусам ключ к овладению миром чистой энергии. Подобно меди и железу, они стали сырьём, материалом для создания своего рода инструментов – сначала примитивных, аналогов топора и кирки, потом всё более и более сложных. Где-то на уровне наших первых паровых двигателей лежит устройство для открытия «червоточин».
Овладение возможностями, предоставляемыми «брызгами» означало для цивилизации тетрадигитусов создание своей математики и математической логики, не имеющей ничего общего с этими дисциплинами у нас. Подобно тому, как люди пустились на кораблях, сшитых железными гвоздями, в океаны – они с помощью примитивных поначалу комбинаций «брызг» осваивали параллельные миры…
Всё это было, конечно, невероятно увлекательно – но нас сейчас интересовали больше практические аспекты, и после очередной неудачи дядя Юля предположил, что дело, скорее всего, в источнике света. Отец в своё время воспользовался мощным светодиодным фонариком; Виктор подсвечивал чашу лучом лазерного пистолетного прицела. Возможно, предположил старый учёный, Виктор тогда получил результат чисто случайно, вытянул единственный шанс на миллион – а чтобы получать уверенные результат, источнику элементарно не хватает мощности. Сказано-сделано: исследователи попробовали и самый мощный прожектор, и самый сильный лазер, которые только имелись в их распоряжении. Это не помогло – устройства, доставленные из двадцать первого века, были ограничены по мощности, о местных технологиях говорить вообще не приходилось… за исключением того, чем, по слухам, занимался сербский изобретатель в своей лаборатории в Нью-Йорке. Вот дядя Юля и задумал воспользоваться для этой цели рукотворными молниями Николы Теслы. Вдобавок ко всему прочему, старик всерьёз воспринимал слухи о неких чуть ли не мистических результатах, которых сумел добиться серб. Лучи смерти, передача энергии на расстоянии, предпосылки таинственного Филадельфийского эксперимента – выглядит, как бред, но разве вся эта история с порталами и статуями не является с точки зрения традиционной науки полнейшим бредом?
Короче, дяде Юле понадобился Тесла с его поразительным умением (если, конечно, слухи и легенды об этом человеке содержат хоть малую толику истины) обращаться с миллионовольтными электрическими разрядами. И не просто обращаться – чувствовать в них нечто, ускользнувшее от внимания всех без исключения исследователей более поздних времён, с их компьютерами, лазерами и сложнейшим научным оборудованием. Старик сумел заразить своей уверенностью и Евсеина, и Бурхардта, и даже скептически настроенного обычно Корфа – и дело закрутилось. Сейчас Никола Тесла в сопровождении моего отца катился в вагоне первого класса по направлению к Санкт-Петербургу. Я же по просьбе Яши задержался - нам двоим предстояло ещё одно, довольно-таки авантюрное предприятие.
- Как ты знаешь, разумеется, англичане свою экспедицию на Балтику предпочли отложить. – сказал Яша. – Войну-то России они объявили, и даже выдвинули эскадру к Датским проливам, а вот дальше дело не заладилось…
- Да, для начала адмирал Хорнби упустил Дубасова. – кивнул я. – Мы обогнули Британские острова с севера и подошли к Скагерраку, следуя вдоль норвежского побережья. На траверзе маяка Линдеснес – это крайне южная точка континентальной Норвегии – корабли легли в дрейф и «Змей Горыныч» выпустил оба дирижабля. Мы знали, что датские проливы стерегут британские крейсера; ещё одного боя наш потрёпанный отряд не выдержал бы - корвет «Рында» погиб, у «Мономаха» был разворочен борт и подбита одна из четырёх восьмидюймовок, а «Адмирал Корнилов» в результате своего героического тарана получил подводную пробоину и в результате не мог развить полный ход – вода мигом выбила бы временные деревянные переборки. Так что единственная надежда была на разведку и скрытность – уже через три часа «Таврида» обнаружила английский винтовой корвет, идущий десятиузловым ходом на зюйд-вест. Момент был подходящий: Дубасов повернул вдоль побережья к осту – конечно, ради этого пришлось забраться в шведские территориальные воды, но у нас тогда были заботы поважнее, нежели соблюдение чьего-то там нейтралитета. «Блимпы» висели в воздухе, меняясь каждые три часа - один патрулировал мористее идущего на полных оборотах отряда, второй в это время пополнял запас топлива. К вечеру мы миновали траверз Скагена, уклонились ещё от одного британского крейсера – по-моему, это
