тем, что подвал не пуст, недавно это была сапожная мастерская, её уже закрыли, как и всё частное, и тут кипы вонючих кож и ещё что-то для их обработки и покраски. В общем, сложно долго терпеть вонь. Пришлось замотать лица тряпицами, смоченными в воде, хоть не так резало. Да ещё колено жутко болело, ушиб сильный. Это когда снаряд в здание попал, меня на стенку кинуло. Лицо руками защитил, они свободны были, винтовка к стене прислонена, а я как раз снаряжал обоймы, а вот колену досталось. И есть сильно хотелось, на обед было по полбуханки ржаного на брата, да по рыбным консервам, чая не было, просто воду пили. А ужина вообще не имелось. Да и наши из города драпанули, и я их понимаю. Патроны к концу подходили, гранат нет, а давят по нам, миномёты бьют. У меня у самого всего восемь патронов осталось, те две гранаты я сохранил, в хранилище они, у остальных не сильно больше. Ждём темноты, она нам поможет.
Есть просто жутко хотелось, знаете, как будто чёрная дыра в желудке образовалось и вытягивала все силы из тела. Поглядывая наружу, я покосился на напарников, что попали в эту незавидную ситуацию, как и я. Те как раз кусок стены из кирпичей, напрягаясь, перетащили к куче. Я не участвовал, из-за колена по сути выбыл, даже бежать не могу, только шагать, сильно хромая. Вообще тут позиция для нашего пулемётчика была, у него ручной пулемёт Дегтярёва. Вон он с перевязанным плечом и без гимнастёрки, в казарме осталась, осколком на вылет зацепило, вроде не глубоко, а крови солидно натекло. А мы со Славиком, он тоже из моего отделения, одного года призыва, тоже майский, так, прикрытие. Так что подчищали всё что после нашего пулемётчика осталось, пока бой шёл. Не стоит думать о сотнях убитых нами, хорошо если десятка два завалили, но скорее всего меньше. Немцы укрываться вполне умели и подавляя огнём сокращать расстояние. У меня четверо на счету - это точно, но я только своих считал. Мы эту улицу минут сорок держали. Сам я не сказать, что прям исключительный стрелок, но с четырёхсот метров, на этой дальности, мазал редко. Правда, пока сложно по перемещающимся целям стрелять, не всегда попадал, но всё же поражал. Причём чем дальше, тем чаще, опыта набирался. Вот так покосившись на парней, я незаметно достал одну буханку, и банку тушёнки, отделил от буханки половину и разрезал на три части, вскрыл банку и щедро намазал тушёнки, после чего слегка свистнул. Когда парни, что вытащили очередной кусок обернулись, махнул рукой, подзывая.
- Вот, последние запасы.
Каждому по бутерброду и полная фляжка с водой на троих. Мигом провалился бутерброд, но стало легче. Парни довольные, направились дальше работать, а я выглянул и прижался к стене, там немец подходил к окну. Я тут же зашипел, привлекая внимание, и скрестил руки над головой, это у нас знак тревоги. Те мигом спрятались на лестничной площадке, что очищали. Немец в каком-то звании оказался, не рядовой точно, лет сорока, крепкий такой, явно ветеран, унтер или фельдфебель, я только начал их звания изучать по книжице, ещё свой устав учить, не дошёл до них. А так автоматы и пистолеты обычно у них, у этого как раз такое оружие и было. Тот присел, и опасливо заглянул. Потом стал светить фонариком, по шкурам, кипам кож, чанам, мешкам с краской, потом мазнул по куче кирпичей, по лестничному пролёту, дальше было двинул, как резко вернул обратно, осветив аккуратную кучку битых кирпичей. М-да, косяк, привыкли всё аккуратно делать и вот такую кучу могли только сознательно собрать и только после разрушения здания. Тот это понял, и я понял, что он понял, поэтому резко показавшись на виду, мощным ударом винтовки насадил того на штык. Даже дёрнутся не успел. Остриё в глаз попало, случайно, я в горло метил. Содрогнувшись, немец замер, а я, тронув его, убрал в хранилище. Вот ведь засада. Дальше тревожно ожидал, но видимо никто не отслеживал своего камрада. Тревогу так и не поднял, уф-ф-ф, повезло. Прождав минут пятнадцать, парни выглядывали, и махнул им рукой, мол, можно продолжать. Те вроде почти очистили выход, скоро протиснутся можно будет, а пока продолжаем.
Где-то через полчаса я снова их позвал. Немцы снаружи иногда мелькали, ещё грузовик остановился метрах в трёхстах, несколько солдат, те что из кузова, ушли в проулок, видать мост наладили, и вот повели колонну наших пленных. Я зашипел, парни было спрятались, но увидев, что подзываю, подхватили оружие, оно прислонено было к стене у лестничного пролёта, и подбежали. А увидев пленных, аж охнули.
- Это же наши, - прошептал Славка. - Вон парни из второго и из третьего взвода. О, вот и наш командир.
Среди пленных действительно мелькали командиры, те заметно отличались от простых бойцов по форме. Распознать легко можно было. Да и из нашей роты я приметил парней, полтора десятка точно было, наш взводный раненый брёл, рука наспех перевязана была.
- Суки! - зашипел Олег, наш пулемётчик, и вскинув пулемёт, я даже остановить его не успел, дал прицельную очередь.
Вообще у того полдиска и осталось, больше боезапаса не было, однако довольно точно тот срезал троих конвоиров. Олег вообще у нас тут за старшего, это мы зелёные салаги со Славой, а тот второй год уже служит. Из Куйбышева парень. Делать нечего, пришлось поддержать, вот так прицельно бил по конвоирам и левым немцам, что вообще были на улице. А наши, пользуясь заминкой, разбегались, некоторые через заборы перемахивали. Тот же взводный, вроде брёл шатаясь, а тут легко через двухметровый дощатый забор перемахнул. Человек десять из наших бежать не стали, просто сели на брусчатку, явно не желали сбегать. Ну это их решение и судьба. Славка частил, посылая пулю за пулей, он кстати лучше меня стрелял, промахи редкие. Ну и я бил. Так что, когда оба напарника замолкли, у меня два патрона осталось, вот одним подранил немца, тот сделал два неуверенных шага и упал, вторую и последнюю пулю, тоже ему. Целей особо нет, а я старался работать с гарантией. А то вылечат, снова против нас пойдёт воевать. Тело дёрнулось. Попал. Надеюсь наглухо.
- Укрываемся! - крикнул Олег, когда я последнюю пулю выпустил и мы разбежались.
Кстати, я успел обдумать что буду делать если вдруг немцы нас засекут и гранатами решат закидать. А тут кипы кожи, обрушить на
