с наступлением вечера запираться в квартирах.
— Эх, молодой ты исчо. Нам в столице во как потребны подобные ему люди со связями! И сам подумай, кто у него в подписчиках.
— Кто?
— Молодежь. Такая же тупая, как ты. И кто и как её должон воспитывать? Вот то-то и оно! Хватит, сидеть в обороне, Сеня. Войны так не выигрывают. Пора браться за ум и тянуть всех за собой. Хотят они этого или нет.
— Ну, ты у нас умный, тебе и решать. А мне счас бабу с титьками четвертого размера и не мешать до утра.
Бирка усмехнулся, но промолчал. От хорошей бабы и он бы не отказался. Еще чай не старый пердун.
«Легко видеть, что в условиях жесткой дисциплины гражданской войны нация начинает новую жизнь».
— Абрахам Линкольн, 8 декабря 1863 года, послание Конгрессу.
Серое небо, казалось, висело над самой землей, добавляя тусклости остывшим краскам зимы. Даже еловая зелень как будто стала блеклой. А что говорить о потерявших листья ветках осинах и берез. Лиственный лес своими черно-серыми очертаниями выглядел необычайно графично, если бы не висевшая в воздухе водяная смесь, которая смазывала абрисы, путала взгляд и наводила тоску. В сырой стылости глухо раздавались звуки шагов. Вот по толстой ветке пробежала набухшая капля и стремительно упала вниз. Сила тяготения во все времена годы работала одинаково.
Один из идущих грязной тропе людей в военном камуфляже, на которого упала капля, еле слышно чертыхнулся. Текло сверху, промозгло в воздухе, противное ощущение ледяной влаги пролезало буквально всюду. Даже под одежду и что хуже всего в обувь. Человеческий организм в целом плохо переносит потерю комфорта. Чтобы люди ни говорили вслух, но в сердцах всегда клянут судьбу и обстоятельства, заставившие покинуть их теплое, уютное жилище.
— Едрить твою налево! Сплошные говна, а не дорога!
Здоровенный мужик, смахивающий на атлета боев без правил, закинул за спину оружие, прислонившись к дереву и начав соскабливать веткой с рыбацких сапог налипшие на них килограммы грязи. Делал он это, не торопясь, основательно, стараясь максимально очистить добротную обувку.
Вставший в трех шагах от него второй боец являлся полной противоположностью первого. Мелкий и худощавый он, казалось, еле-еле тащил на себе громоздкую амуницию, положенную каждому солдату в военное время. Бронежилет, разгрузка с многочисленными подсумками и увесистый автомат с не менее длинным глушителем на конце ствола выглядели для него неподъемной обузой. Худой меланхолично косился в сторону своего здоровенного напарника, не забывая при этом внимательно сканировать окружающую их местность.
Он оценивающе пригляделся к разросшемуся кустарнику, за которым темнел неглубокий лог, затем перекинул взгляд на ряд елок, в густых нижних лапах которых можно было неплохо спрятаться. Да и оружие боец держал так, чтобы в сию же секунду его применить. Опыт и хладнокровность потертого судьбой солдата сквозили в скупости и слаженности всех его движений. Можно было быть уверенным, что он в случае появления противника не даст тому ни единого шанса.
— Ты долго еще, Антей? Один хрен, по пути такая же грязюка. Снова же уляпаешься по самое не могу.
— Не мельтеши, Рыбарь! — здоровяк угрюмо покосился на камрада. — Я вот все с тебя удивляюсь. Как ты можешь ловить рыбу, будучи таким нетерпеливым?
— Я потому спиннинг и предпочитаю.
— Да что у вас тут ловиться-то на него может? Не речки, арыки какие-то!
Рыбарь зябко повел плечами и неспешно ответил:
— Не говори ерунды, беломорский. Вот будет лето, отвезу тебя на Голубельки.
— Это что за чудо эдакое? — Антей не отрывался о чистки, но название ему понравилось.
— Озера такие голубые. До них пёхом надо час от дороги добираться. Зато вода кристально чистая! Там на дне родники бьют и всегда прохладно. Эх, как вспомню — солнце жарит, мухи беснуются, березки над водой склонились. Нагреешься до каления и бултых в воду! А там холодок в глубине и прозрачность такая…
— Не береди душу, зараза! Кто же нас отпустит отсель, пока война не кончится. Да еп твою… — Антей откинул в сторону сломанную от натуги ветку. — Даже зимы нормальной у вас в Чернорусье нет! Ни мороза, ни снега.
Рыбарь и не подумал усмехаться. Видать, этот диспут проходил у них давно.
— Тебе так охота мерзнуть, Антей? Спать в сугробе?
— Да уж лучше, чем по такой мокряти ползать. Скоро с этими грязями совсем подвоз встанет. Все вишь, как кругом развезло.
— Надо — довезут.
— Вот все ты такой! Кому надо? Нам же в первую очередь!
— Это пусть у начальства голова болит. У меня свои задачи нарезаны. Вот их треба выполняти.
Антей огорчённо махнул рукой и поправил поудобней трофейный ручной пулемет. Хотя на его богатырской груди запросто поместился бы и единый ПТ.
Бойцы бодренько дотопали до конца извилистой лесной тропы, стараясь ступать как можно менее шумно. Как ни странно, но лучше это получалось у здоровяка. Он, вообще, двигался с грацией таежного медведя. Кто видел этого зверя в природе, тот никогда не назовет того неуклюжим созданием. Невероятно опасный и подвижный хищник, настоящий хозяин леса.
— Стопэ!
Рыбарь вынул из нагрудного кармана угловатую черную трубку и поместил её рядом с еле заметной зарубкой на дереве. С каски на глаза сполз похожий на «очки-консервы» прибор.
— Принято! Двигаем.
Бойцы ловко спрыгнули в глубоко прорытую траншею и уверенно двинулись по ней дальше. Опознание с помощью лазерных меток было принято недавно, но оказалось на редкость эффективным. Подделать их было невозможно, и неопознанных чужаков вскорости ждал неприятный сюрприз. И даже не один. Опытный взгляд Рыбаря несколько раз приметил на стенах траншеи не очень аккуратно спрятанные «закладки». Да и на стволах из-за постоянной сырости то и дело начали отчетливо проступать чужеродные кусочки выдолбленной породы. Опасно оказаться здесь непрошенному чужаку. Дойти до опорника точно не получится. А уж движение по самому лесу и вовсе лучше не затевать. Проще сразу застрелиться.
Рыбарь покачал головой. За всем этим оградительным хозяйством следить надо тщательней. Не ровён час, пожалуют сюда настоящие «спецы». Не чета им ополченцам профессиональные головорезы. Опыт жестокой войны подсказывал ему, что уделять внимание даже мелким деталям стоит постоянно. Иначе рассвет ты уже не встретишь и родных увидишь лишь после их смерти. Если там, за тропой Мары существует хоть что-то.
Чем ближе
