спасению Нюры Ивановой и её сыновей мы с Котовой в очередной раз проговорили сегодня утром, когда в нашей съемной квартире Лена наносила на лицо яркую косметику (тени для глаз и румяна для сегодняшнего маскарада я позаимствовал из коллекции Маргариты Лаврентьевны). Ещё вчера Лена мне доказывала, что я «перемудрил» с планом. Но сегодня она не спорила со мной, чётко повторяла вслух пункты сценария и придуманную мной «легенду». Будто заподозрила, что целью сегодняшнего мероприятия было не только спасение трёх человеческих жизней.
Согласно плану, мы с Леной утром дежурили около дома по улице Щорса двадцать три порознь. Я «ремонтировал» мотоцикл — место для ремонта присмотрел удобное: с него я видел и вход в подъезд (где сегодня случится пожар) и дыру в бетонном заборе (через которую местные жители проникали на территорию Колхозного рынка). Лена Котова же в это время «прогуливалась»: патрулировала тротуар на отрезке между поликлиникой и домом Ивановых. Куда Нюра утром поведёт детей, я не имел ни малейшего представления — поэтому и выбрал для себя наблюдательный пункт под самыми окнами дома.
Я проверил тормозную систему Братца Чижика, отрегулировал натяжение цепи. Изредка слышал со стороны поликлиники постукивание женских каблуков. Краем глаза следил за входом в подъезд, откуда поначалу то и дело выходили спешившие на праздничную демонстрацию жильцы дома. Нюра с детьми появилась из подъезда, когда я универсальным способом проверял давление в шинах (постукивал по ним ногой). Иванова вела своих мальчишек за руки. Прошла мимо меня — пацаны с любопытством поглазели на мотоцикл. Перевела детей через дорогу. Все трое шагнули через дыру в заборе.
Я взглянул на циферблат наручных часов — засёк время: сомневался, что утренняя прогулка Ивановых продлится больше часа. Стук каблуков стих. Я повернул голову и увидел, что Котова замерла в десятке шагов от поворота к дому. Она будто случайно задела меня взглядом, кивнула — но словно не мне. Я усмехнулся и подумал о том, что Лена вчера правильно заметила: мой план походил на сценарий к плохому шпионскому фильму. Я с ней не спорил. Но и от «шпионского сценария» не отказался. Хотя прекрасно понимал: выбрал излишне усложнённый способ спасения Ивановых. Вот только я выбрал его намеренно.
Знакомый мне по прошлой жизни «старичок» появился из подъезда через пятьдесят минут после Ивановых. Он огляделся: сощурил глаза, пробежался взглядом по двору. Подтянул вытянутые на коленях штаны. И торопливо зашагал в мою сторону. Я стрельнул взглядом в направлении окружавшего Колхозный рынок забора и убедился, что Котова заняла исходную позицию. Подал ей условный сигнал, на который Лена отреагировала наклоном головы. Вытер о тряпку руки, бросил её на дно бокового прицепа. Услышал доносившиеся со стороны Колхозного рынка звонкие детские голоса — заметил, как Котова поправила очки.
Ещё в воскресенье я объяснил Лене, для чего придумал ей столь яркий наряд. Сказал, что Нюра Иванова (да и остальные, кто увидит Котову около дома номер двадцать три по улице Щорса) запомнит в первую очередь оранжевый платок, длинный плащ, яркую губную помаду и солнцезащитные очки — всё то, от чего мы избавимся сегодня вечером (плащ я «на днях» верну Маргарите Лаврентьевне вместе с косметикой). Высказал сомнение, что Иванова узнает Лену при следующей встрече, если та когда-либо случится. К тому же, заверил я, подобный наряд вполне соответствовал сегодняшнему «рабочему» образу Котовой.
«Старичок» прошагал мимо меня, мазнул взглядом по мотоциклу и тут же устремил свой взор туда, где на тротуаре встретились Ивановы и отыгрывавшая свою роль Котова. Я примерно представлял, о чём сейчас говорили друг другу Лена и Нюра. Иванова работала нянечкой в детском саду. А её муж Пётр числился слесарем на тракторном заводе. Эти сведения я отыскал уже в этой, в новой жизни. Котова же сейчас изображала молодую работницу планового отдела тракторного завода (того самого, где трудились моя мама и Рита Баранова). По придуманной мною легенде, она была сейчас Юлей, любовницей Петра Иванова.
Лена прятала «бесстыжий» взгляд за тёмными стёклами очков. Она рассказывала Нюре, прижимавшей к себе двумя руками притихших трёхлетних мальчишек, о своей любви к её мужу. Я пояснил Котовой, что подобная тема наверняка заинтересует и задержит Иванову. Не ошибся: Нюра слушала Ленин рассказ и будто бы совсем не спешила домой. «Старичок» прошёл мимо беседовавшей с незнакомкой Ивановой и юркнул через дыру за грязно-серый бетонный забор. Застывшие на краю тротуара молодые женщины не обратили на него внимания. А вот мальчишки проводили «старичка» любопытными взглядами.
Я отметил, что Котова уверенно удерживала на себе внимание Ивановой. Щёки Нюры раскраснелись, будто на морозе или словно щедро намазанные румянами. Она прижимала к себе сыновей. Я видел, как изредка шевелились её губы. Но Котова говорила почти без остановки. Это я определил в том числе и по тому, как часто Лена жестикулировала. Шуршание листвы клёнов заглушали для меня звуки её голоса. Но Нюра её прекрасно слышала — это я понял по её менявшейся осанке: Иванова ссутулилась, точно ощутила на своих плечах тяжесть свалившихся вдруг на её семью проблем. Котова же стояла, горделиво приосанившись.
В моей прошлой жизни Иванова после встречи со «старичком» ненадолго задержалась во дворе дома. Я сверился с часами: «ненадолго задержалась» в моём представлении значило минут пять-семь. Затем Нюра вместе с детьми (а значит, неторопливо) взбиралась по ступеням — на это я выделил ещё пять минут. Всё это время Котова без видимого труда удерживала на себе внимание супруги Петра Иванова. Я снова взглянул на циферблат и надел мотошлем. С четвёртой попытки завёл Братца Чижика. Мотоцикл зарычал, задрожал. Я уселся на него — заметил, как Лена (будто невзначай) задела меня взглядом. Кивнул.
Хлопок в доме раздался, словно по моему сигналу. Краем глаза я приметил вспышку. Услышал звон. Он повторился через три-четыре секунды, но прозвучал уже в иной тональности: это сыпались на тротуар осколки оконных стёкол. Лена и Нюра замолчали. Повернули в мою сторону лица. Но посмотрели они не на меня, а на взметнувшееся над крышей пятиэтажки облако из огня и дыма. Нюра выпустила руку сына, прижала ладонь к губам (словно сдерживала крик), выпучила глаза. Котова поправила очки, потеряла к собеседнице интерес, резко развернулась. Лена торопливо зашагала по тротуару в направлении остановки.
Иванова о ней будто бы позабыла: не взглянула ей вслед, а поспешила к своему дому. Нюра и мальчишки пробежали мимо меня. Живые, пусть и испуганные. Я выждал почти минуту: смотрел на суетившихся во дворе людей, на выглядывавшие
