Он еле дождался, протянул руку, улыбнулся и поторопил:
– Ну давай, давай уже! Где ты ходишь?
– У моего дедушки Матвея Ивановича сегодня день рождения, – почтительно склонив голову, пояснил мальчишка. – Он просит вас выпить за его здоровье.
– Какой хороший у тебя дедушка! – Егор схватил стакан и, подняв, кивнул деду: – Дай Бог вам здоровья! – Затем он перехватил укоризненный взгляд Дениса, торопливо проглотил водку и пояснил: – Это для храбрости! Ты же меня на убой везешь, так дай хоть принять допинг.
Так внучок обошел весь салон, и Егор, рассчитывая на второй круг, нетерпеливо потирал руки.
Вдруг кто-то с заднего ряда поднял руку с зажигалкой и выкрикнул:
– Подарок Матвею Ивановичу!
Дед кивнул, налил очередной стакан и отправил внука к дарителю.
По салону разнесся хохот, затем в соседнем ряду кто-то сорвал с головы бейсболку:
– На память!
Теперь мальчишка побежал к нему.
Егор застонал, кусая пальцы. Он понял, что надежда на справедливую очередь рухнула. Угощать теперь будут только за подарки. Он похлопал себя по карманам, ничего не обнаружил и попытался вырвать у Дениса книгу:
– Ну дай чего-нибудь!
– Тебе хватит.
Денис треснул его по рукам и уткнулся в разговорник, но Егор так легко сдаваться не собирался.
Он увидел, как мальчишка пробежал мимо него со стаканом в руках к следующему счастливчику, встал и, пригладив пятерней волосы, жалобно запел:
– Хэпи бездэй ту ю! Хепи бездэй ту ю! Хэпи бездэй, хэпи бездэ-э-эй, Матвей Иваныч! Долгие вам ле-е-та!
Опешившие пассажиры затихли, затем салон взорвался диким хохотом. Не удержался даже восседавший, как надменный фараон, дед. Утерев слезы, набежавшие от смеха, он встал, подошел к Егору, взял его за уши и крепко поцеловал в обе щеки:
– Молодец! Давно меня никто так не веселил. Голосок у тебя, конечно, жиденький, таким только милостыню на паперти просить, но спел с душой. Заслужил, получай!
Он подал Егору налитый до краев стакан. Денис попытался взять Егора за пояс и усадить на место, но тот ловко увернулся и схватил деда за руку:
– А себе? За именинника без именинника не пьют!
– Резонно! – повел бровью дед и плеснул себе полстакана.
– До краев! – запротестовал Егор.
Дед спорить не стал и долил. Затем, сцепив руки на брудершафт, они выпили под аплодисменты пассажиров.
Глаза Матвея Ивановича заблестели, и, обхватив Егора за плечи, он хитро подмигнул:
– А ты не из наших, не из приветнинских? Небось из города к нашим девкам собрался? И то верно! Что у вас там за девки – одни пигалицы! Под лифчиками прыщики прячут. А у нас девки ядреные. Груди такие, что коровы от стыда доиться отказываются! – Для наглядности Матвей Иванович оттопырил вперед оба локтя. – Вот такие! А безотказные – как мосинские трехлинейки! – Дед мечтательно вздохнул и потащил Егора в начало салона, поближе к сумкам. – Эх! Когда-то и я был молодым и красивым. Сейчас я только красивый. А-то, может, на пару, да вечерком к нам в клуб на танцы?
Денис показал Егору кулак, но тот отвернулся и старался в сторону Дениса больше не смотреть, теперь лишь заглядывая то деду в рот, то в волшебную сумку.
От злости Денис чуть не задохнулся. Пьянка ставила под угрозу весь его план. Автобус только приближался к Сестрорецку, и впереди еще был длинный путь. А, судя по бездонной сумке Матвея Ивановича, там имелось достаточно «огненной воды», чтобы споить Егора несколько раз. Дед рухнул в раскачивающееся кресло и пустился вспоминать, как он еще подростком воевал с финнами, потом восстанавливал разрушенный Ленинград, затем дошла очередь до тяжелых будней на рыбацком сейнере. Жизнь Матвея Ивановича была полна событий, и за каждое из них он наполнял стаканчики, отмеряя в своей жизни веху за вехой.
Когда они наконец-то приехали в Смолячково, Егор с Матвеем Ивановичем расставались как самые близкие в мире люди.
– Деду-у-уля! – голосил пьяным голосом Егор, проникновенно сморкаясь дедуле в бороду.
– Его-орушка! – вторил ему дед и лез целоваться взасос.
Автобус остановился, Матвей Иванович подхватил Егора под мышки и потащил к выходу:
– Да тебя, касатик, никак укачало? Ничего, сейчас на свежем воздухе пройдет. А то поехали со мной. Есть у меня на примете одна молодушка! Ей только за пятьдесят перевалило. Так такая заводная! И самогоночкой своей угостит, и спать уложит.
Егор уныло вздохнул и, заметив разъяренный взгляд Дениса, еле выговорил заплетающимся языком:
– Первым делом самолеты, а молодухи подождут!
– Молодец! – Матвей Иванович пустил слезу. – Уважаю! Идти сам сможешь?
– Все пучком! Еще как смогу!
Егор оттолкнул заботливые руки дедушки и прицелился в раздвоившиеся в глазах двери автобуса. Чеканным строевым шагом он направился к выходу и уверенно шагнул в пустоту. Нога повисла в воздухе, затем, не почувствовав опоры, Егор взмахнул руками и растянулся рядом с дверью, упав лицом в песок. Через секунду он уже храпел.
Денис растерянным взглядом проводил автобус с Матвеем Ивановичем, высовывавшимся в окно, затем подергал Егора за ногу. Отсутствие каких-либо рефлексов говорило о том, что дарвиновское определение «человек прямоходящий» – сейчас это не про Егора. Тогда, взвалив его на плечо и намотав поводок Цезаря на руку, Денис медленно побрел в сторону моря, в обход базы. Побережье заросло соснами и кустарником до тонкой полоски песка у воды. Денис скрылся от посторонних глаз, бросил Егора в тени сосен, привязал к его ноге Цезаря и пошел на разведку.
Сердце защемило от вида знакомых до боли тротуаров с выбеленными бордюрами. Денис никогда не обращал внимания на красный щит, врытый у забора и утверждавший, что «спорт и ратный труд – рядом идут!». Теперь он ему показался таким родным и милым. А бараки, наоборот, из-за забора выглядели неказистыми, осевшими в землю. Людей на территории было мало. После расформирования их отряда базу стали использовать гораздо реже. Сюда приезжали потренироваться флотские водолазы, корабельные механики привозили на проверку подводное снаряжение. Раньше занятия здесь проходили в несколько смен и строго по расписанию. Теперь ничего не нарушало тишину ранее шумной и кипевшей работой военной базы.
Денис отогнал накатившую ностальгию, спрятался под кустом и наблюдал за действиями часовых. Караул нес службу точно так, как и прежде. Развод по постам каждые два часа. Заряжание-разряжание автоматов в уголке, огражденном пулеулавливателями. В окне помещения КПП он увидел фуражку дежурного. Все как обычно. Ни на одну вышку меньше не стало. Но главное в том, что, пока его здесь не было, никто не посягнул на речушку, не попытался в очередной раз ее перегородить.
