Впрочем, машина оказалась на месте, и покатил Женька в Цитадель, где, наверняка, начальство заждалось. А улицы Львова вновь изменились: народ штатский на тротуарах проявился, стариканы аккуратные, барышни улыбчивые. Флагов на домах стало полно: где красные-советские, но чаще бело-красные, польские. Патрули наши армейские и аковские, где совместные, где отдельные. Странный все-таки город. Особенно если дважды по Вилеской проезжаешь, упорно тупя и время теряя...
-----------
Город Львов. Недалеко от площади Святого Юра.
Отставной старший сержант Мезина.
17:30
Сидели под навесом портика, шпиль-ориентир торчал на виду, погода, правда, подкачала - опять дождик капал. И безделье ожидания угнетало. Катрин нашинковала яблоко помельче, но ел больной парень медленно, оставляя на мякоти розовые следы. М-да, с деснами у него паршиво и зубов некомплект. Тяжковато человеку будет. Если будет. Леди-сержанту приходилось умирающих видеть. Примерно так и выглядят...
Катрин посоветовала:
- Ты осторожно. С голодухи вообще-то не рекомендуется, но ведь витамины. Как в целом-то?
- Хорошо, - прошептал Грабчак.
Держится человек. Это он молодец. Быстрей бы домой. Знали бы, что так будет поджимать, можно было время рандеву поближе сдвинуть.
Связь... Что-то нужно с ней делать. У Попутного формируется коммуникационный центр, но там сложно: сам полковник пока на полулегальном положении и афишировать активность преждевременно. Фельдъегеря Эльдорадо точны и бесстрашны, но они именно курьеры, принимать оперативные решения не могут. По объективным причинам, но тем не менее... По иным направлениям ситуация со связью еще сложнее, на местах консулы без опыта, без общего понимания складывающейся обстановки. Оттуда такие посыльные с пакетами заявляются, что вздрогнешь. Хаос и броуновское движение. Тьфу, сейчас спецслужбы и дипломатия слились в этаком экстазе, что...
Все меняется пугающе скоротечно. Прыгают-мечутся по временам люди и нелюди, артачась и брыкаясь, скачет само время. Колбы песочных замковых часов исправно пустеют и наполняются, но это блеф и иллюзия. Понять и осознать невозможно: непременно видишь еще этаж, еще слой или тысячу слоев... Торт-наполеон, липкий, крошащийся, бесконечный. И единственное что возможно: уцепиться за надежное: за друзей и родных, за свою землю, за надежные стены и оружие. По сути, смешные и хрупкие якоря, но иных не будет. Демоны его знают, может, и всегда так было? Если не суетиться, если смотреть строго из своего окна - мир вполне стабилен...
Старый Мир накрывает волна. Отдел сделает все что может, тупоголовая "Horfkucuck" сгинет. Ее раздавят в Пилау или Фишхаузене - вектор не ясен, пока равно вероятны оба варианта. Шаг за шагом, цепь операций, победа будет за нами. Потери... ну, куда же без них. Но воевать мы умеем и дело сделаем.
Сложнее с головами. С мозгами тех сапиенсов, кто твердо уверен, что мир ему что-то должен. Айфон - забавная вещица. Но отнюдь не заменяющая человеческой памяти и инстинкта самосохранения...
...Екатерина Георгиевна Мезина осознавала, что к некоторым вещам относится предвзято. И к некоторым людям, тоже. Ну, если кто сугубо безгрешен, пусть зашвырнет в товарища старшего сержанта гранату своей фугасной святости.
...Тихонько жевал человек-скелет, смотрела на шпиль собора неспокойная молодая дама. А ведь сгинет здесь все. Была страна, пусть инфантильная, вздорная и противоречивая, но единой страной себя считала, одним народом. Что несколько спорно, но они-то были уверены. О Психе думать категорически отказывались, повторяли что "все буде добре". Понятно, упертые эти наши родственники донельзя. Но вдруг задумаются? Нельзя же отказывать в шансе.
Катрин глянула на небо - еще с час и чуть больше. В сумерках проводник явится, так договаривались, да и ему удобнее. А до собора и резиденции гордых греко-католиков два шага. Шо мы теряем, кроме шматка истрепанных нервов?
- Петро, ты как относишься к попам и прочим служителям культа?
Мучитель яблок вынул нежующуюся шкурку и просипел:
- А що, попы? Забув я про них. Бога порой дюже просил, хоча то и не по-комсомольски.
- Есть мнение, что комсомольский актив свои принципы скорректировал в духе времени и с богом великодушно замирился, - пробурчала Катрин. - Посиди-ка ты с яблоком, а я прогуляюсь...
Через несколько минут оборванная старший сержант подошла к приоткрытым воротам. Каменная ограда была исклевана пулями - бандеровцы тут слегка повоевали. Впрочем, сам собор, весь такой барочный и пилонистый, не пострадал. Катрин окинула неодобрительным взглядом памятник архитектуры XVIII века, коробку немецкого противогаза, валяющуюся у степеней и свернула к двухэтажному зданию митрополичьих палат. Прошла под невысокую колоннаду, оправила пилотку, и аккуратно стукнула в створку двери винтовочным прикладом.
Дверь открылась, бледный священник опознал в воинственном посетителе даму и испугался еще больше:
- Никак не можно, пани.
- Не надейтесь, я не искушать приперлась, - заверила гостья. - Митрополит у себя? Пакет. С самого верха, срочно. Лично в руки гражданину Шептицкому.
Служитель неизвестного поповского звания пытался возразить, но грязноватая благородная длань уперлась ему в грудь, отодвинула от входа.
- Веди, гражданин архангел. Мне в обители задерживаться вовсе не уперлось.
Шла товарищ старший сержант за возмущенным проводником и размышляла, что бы такого свежего митрополиту сказануть. Чтобы сразу слушать начал. Обычно не складывалось у Мезиной общение с религиозными функционерами. Да и вообще монастыри стойкое отвращение вызывали.
У кабинета граждане-монахи пытались дорогу заступить, но гостья не в том настроении пребывала. Оставив за спиной охающих святых отцов, Катрин вошла и прикрыла тяжелую дверь. Ага, он, Шептицкий. На фото выглядел пободрее. Ну, оно и понятно - болеет.
- Здравия желаю, ваше святое сиятельство. Секретаря извольте отослать погулять. Допуска у него нет.
- Думаю, не заарештовувати мене пани солдатив зявилася? - старик-архимандрит сделал знак - секретарь исчез где-то в глубинах покоев.
- Я в звании старшего сержанта, - Катрин закинула облезлую винтовку за плечо. - Весточку вам велено передать. Личную.
- От кого, позвольте спросить? - перешел на русский язык Шептитский.
Катрин ткнула пальцем в пол, потом в темный потолок:
- Оттуда или оттуда, это уж вы сами решайте. Давайте непосредственно к существу вопроса перейдем. Умрете вы, Роман Иванович, первого ноября сего года. Человек вы нездоровый, но мужественный и прозорливый, и уточнение вас вряд ли напугает. Вот с другими новостями похуже. С другой стороны, время еще есть, сделать можно многое...
