— Что у вас? Излагайте короче, у меня очень мало времени!
Я без предварительных ласк начал излагать командующему разработанный нами план. Вернее, ту его часть, которая, как нам думалось, не могла его не заинтересовать. Это сработало. Если вначале Алексей Алексеевич слушал небрежно, то и дело, поглядывая на часы, то потом недовольство на его лице уступило место сначала любопытству, а потом и заинтересованности. Мне было предложено присесть, а когда я закончил командующий смотрел на меня весьма даже доброжелательно.
— Простите, голубчик, что неласково вас встретил, — произнёс Брусилов. — Принял вас за очередного… — он покосился на звезду на фуражке в моих руках. — Впрочем, неважно. То, что вы предлагаете, разумеется, авантюра. И не возражайте! Авантюра чистейшей воды. Но если у вас получится, то это станет большой удачей, а нет, то… Какие у нас могут быть максимальные потери?
— До полусотни бойцов и два самолёта! — отрапортовал я.
— То есть незначительные, — подытожил генерал. — Что ж, голубчик, вот вам моё благословение, необходимую поддержку получите в штабе, я распоряжусь. Идите, голубчик, с Богом!
На этот раз Брусилов руку протянул. Генеральскую ладонь я пожал, но остался стоять на месте. Левая бровь на лице командующего слегка изогнулась.
— У вас ко мне что-то ещё?
— Да. Я бы попросил вас на время проведения операции нейтрализовать Сикорского. Он ведь захочет полететь сам, а мне не хотелось бы подвергать его жизнь опасности.
— Хорошо, — улыбнулся Брусилов. — Сикорского я беру на себя.
* * *
Называя предложенную мной акцию авантюрой, Брусилов был абсолютно прав. Но ничего иного мы так и не придумали, как ни старались. Всё случилось, когда мы дружно ломали головы над тем, как нам долететь с Западной Украины до Цюриха. Собственно, всё упёрлось в расстояние. Без посадки было никак не обойтись. Пустив циркуль по кругу, мы по очереди предлагали варианты один фантастичнее другого. Вскоре вся Чехия, Словакия и Венгрия были в отметинах, а стоящего решения так и не находилось. Мы уж хотели было остановиться на таком варианте: сесть где-нибудь подальше от жилья, выбрав поляну поровнее, заправиться захваченным с собой топливом и маслом и продолжить полёт. У этого варианта была такая куча минусов, что их даже перечислять не хочется. Потому и не спешили мы с приятием решения. Пока все набирались смелости, Алехнович поставил вторую ножку циркуля на территорию Венгрии и задумчиво на эту точку уставился.
— Что тут? — спросил я.
— Тыловой аэродром, — ответил лётчик. — При небольшом авиаремонтном заводе.
— Захватить аэродром? — присоединился к разговору Ёрш. — Мы ведь это уже обсуждали. При самом хорошем раскладе кому-то придётся прикрывать вылет с земли. Верная гибель!
— А как называется это место? — спросил Львов.
Алехнович ответил.
— Интересно… — протянул полковник.
— Что именно? — спросил я.
— Здесь неподалёку должен быть старинный замок.
— И что?
— А то, что в этом замке находится тюрьма для высокопоставленных офицеров российской армии, попавших в плен. Там даже содержится парочка генералов.
— Сколько всего офицеров содержится в тюрьме? — поинтересовался я.
— Не больше двух десятков, — ответил Львов. — Я же говорю: это привилегированная тюрьма.
И в этот момент мне пришла в голову идея, которая закрепилась потом в основе операции, так заинтересовавшей Брусилова.
* * *
Первый борт вылетел за четыре часа до рассвета. «Муромца» пилотировал лучший пилот Юго-Западного фронта. На этот раз бомбардировщик исполнял роль десантного судна. Я возглавил группу из двадцати пяти человек: двадцать моих спецназовцев и пять офицеров-добровольцев от Брусилова, все переодетые в форму австрийских жандармов. Время было выбрано не случайно. К объекту надо было подлететь незаметно и именно в предрассветном сумраке, чтобы видеть посадку, но и застать аэродромную охрану врасплох.
В темноте нас не могли видеть с земли, а мы летели, полностью полагаясь на пилота. На что полагался сам пилот, лично для меня осталось загадкой. Но он не подвёл. Доставил нас в лучшем виде: в нужное место, в нужное время.
Такой дерзости от нас никто не ожидал, потому аэродром, а за ним и завод захватили без единого выстрела. Правда, заводом это можно было назвать лишь с большой натяжкой – так, большие мастерские. Мы уже полностью контролировали объект, когда в небе послышался гул моторов – это Алехнович вёл на посадку «Невского». На нём прибыли остатки моего отряда и среди них Шляпников, техники и пилоты. Я отдал распоряжение готовить «Муромца», «Невского» и те вражеские самолёты, которые мы можем использовать, к вылету. Всё остальное, включая цеха, подготовить к уничтожению.
Я определённо рассчитывал найти если не на аэродроме, так на заводе грузовик, но то, что к нему прилагался ещё и легковой автомобиль, счёл большой удачей.
* * *
Замок показался за очередным поворотом, как принято говорить в подобных случаях, неожиданно. В жизни он выглядел намного эффектнее, чем на фотографии. Спросите, откуда взялось фото? Это всё Львов. В 1915 году после взятия русскими войсками Перемышля ему довелось сопровождать Николая II на фронт. Тогда в штабе наступающей армии созрел план одной очень дерзкой диверсионной акции: а не наведаться ли в гости к австриякам, прямо в штаб одного из корпусов, который в то время квартировал как раз в том самом замке? Был составлен план операции, к которому прилагалась подробная карта местности, схемы подходов, план самого замка и даже фотография. План был отправлен в Генеральный штаб, где его, чуть было, не утвердили. Но тут началось отступление, и план утратил актуальность. Штаб австрийского корпуса сменил место прописки, а замок вскоре превратили в место заточения попавших в плен высокопоставленных российских офицеров. Папка с планом неосуществлённой операции перекочевала в архив, откуда мы её и добыли. Везение продолжилось уже на Юго-Западном фронте. Когда по приказу Брусилова к подготовке операции подключился штаб, выяснилось, что в разведке фронта до сих пор служит тот самый капитан, которому два года назад пришла в голову шальная мысль. Теперь уже полковник Зверев был удивлён и обрадован, и тут же пожелал принять личное участие в операции. Мне это было только на руку. Так число участников операции увеличилось ещё на пять человек – Зверев оказался не единственным добровольцем.
Перед въездом на замковый мост путь колонне преградил опущенный шлагбаум. Часовой пугливо косился на жандармские петлицы, но поднимать шлагбаум не спешил. Я внимательно осмотрел доступную глазу часть донжона. Собственно он и являлся замком, поскольку внешних стен строителями предусмотрено не было. Пулемётные точки располагались там, где мы и предполагали. Сейчас оба ствола были нацелены на колонну. Это меня волновало слабо, поскольку сами пулемётчики наверняка взяты на прицел снайперами, которые покинули колонну чуть раньше и уже должны были занять позиции. Другое дело ворота. Если нам не удастся их открыть до начала стрельбы, то наш план спокойно можно вешать на гвоздь в отхожем месте. И тут многое зависело от Зверева, который вальяжно развалился теперь на заднем сидении кабриолета с откинутым верхом. Полковник должен был изображать венского аристократа, вынужденного носить военную форму, которому всё это надоело, и который жаждет одного: побыстрее избавиться от так некстати свалившегося на его голову поручения. Офицер, сидящий рядом с водителем, крикнул в сторону часового:
