– А может статься, я на это ваше предприятие больше не работаю! – прорычал мистер Рук, вставая, вытирая грязь с лица и отряхивая одежду. – Скажу больше: так оно и есть. Это ваше предприятие – сущее посмешище, весь Солтхед знает. Весь Солтхед знает, что заправляет им мошенник и невежда. Говорю вам: Джо Рук от таких, как вы, стакана воды не примет, вот оно как. Джо Рук выбывает из дела – и скатертью вам дорога!
– Как любезно с вашей стороны. Ну что ж, коли ты нас бросаешь, – предостерег Самсон, разом рассвирепевший – его протеже обратился против него же, именно так, как предсказывал Билли, – так я с тобой в последний раз имею дело, так и знай. А старина Хикс, пожалуй, единственный во всем Солтхеде, кто тебя еще терпит, так-то.
Мистер Рук подобрал шляпу и нахлобучил ее на свою юную голову, точно накрывая крышкой шкворчащую на медленном огне сковородку.
– Вы всегда были против меня, – ухмыльнулся он. – Всегда против меня были, это точно, вы, оба. Я никогда ни о чем не просил и ничего вам обоим не сделал. И не жаловался никогда. Просто выполнял свою работу, причем получше всякого другого небось. И теперь вы злитесь – конечно, Джо Рук любому сто очков вперед даст! Ну что ж, ежели вас это не устраивает, так, значит, и вы для Джо Рука недостаточно хороши.
И, огласив эту скромную характеристику самому себе, мистер Рук прошествовал к кобыле. Билли, мрачно сдвинув брови, вручил ему рапиру и плеть, продемонстрировав тем самым немалую отвагу, должен я заметить – учитывая состояние мыслей и тела мистера Рука на тот момент. Но Билли отлично знал сего мужа, или скорее мальчишку; так что рапира была вложена в ножны, плеть убрана, и юный воитель вскочил в седло.
– Джо Рук вас больше не потревожит, – проговорил он вместо прощания. – Он вас ненавидит. Всех вас ненавидит, так и знайте.
Эти слова, по всей очевидности, задумывались своего рода обвинительным актом и подразумевали ненависть к Самсону Хиксу, к Билли и, вероятно, к Лью Пилчеру (будь он рядом, а не в грузовом фургоне), и к вонючим, мерзким тварям, и к самой земле у них под ногами, и к далеким багряным холмам, и к небу над головой. Сей в высшей степени беспристрастный молодой джентльмен ненавидел всех и вся в равной степени.
Мистер Рук ускакал прочь, мысленно обливая презрением все, что видел, и обратив взгляд цепких крохотных глазок к северу, в сторону города Солтхед.
– Ого-го! Скромник наш Джо Рук, – заметил Билли. Губы его изогнулись в саркастической ухмылке. – Ну все, теперь он – не наша забота. Без него оно куда как полегче будет.
Только теперь, вполне осознав серьезность ситуации, мистер Хикс задумался о том, чем обернется нехватка одного человека в свете ухода за стадом и успеха предприятия в целом. Закаленные красные кирпичи его физиономии на мгновение поблекли: перед дымчатыми стеклами возникла картина еще одного провала. Как им теперь прикажете справляться? Животные нервничают, Бог их знает почему, и Хикс понятия не имел, что по этому поводу делать. Невзирая на все заверения Билли, с двумя помощниками вместо трех стадо гнать непросто. Самсон поделился сомнениями со своим мрачнолицым спутником, но тот лишь презрительно отмахнулся.
– Я поеду погонщиком, – объявил Билли, вскакивая на коня. Он подхватил вымпельный шест и отъехал чуть назад, занимая место мистера Рука рядом с вожаком. Громотоп признал его и поздоровался: наклонил голову и пару раз ударил в землю массивной передней ногой. – Видишь? Звери меня знают – теперь уж они упираться не станут. Держу пари, это они из-за Джо Рука паниковали.
Мистер Хикс особой уверенности в том не испытывал – равно как и Билли, – однако ж промолчал. Он направил коня вперед, и к его изумлению и радости вожак мастодонтов послушно стронулся с места. Лицо Хикса озарилось лучом надежды: может статься, все не так уж и скверно. Видение очередного провала возникло слегка преждевременно.
При таком многообещающем начале караван снова двинулся в путь – с того самого места, на котором остановился. Однако невзирая на все героические усилия Билли, мастодонты по-прежнему нервничали. Седоватый ветеран пытался рассеять их тревогу, ласково с ними разговаривая, похлопывая и поглаживая, и даже попытался спеть. Впрочем, этот последний номер скорее напугал мастодонтов, нежели успокоил, и Билли поспешно умолк.
Впереди замаячил поворот; за ним дорога расширялась и со временем ныряла в широкую, относительно округлую, обильно орошаемую котловину, поросшую кустарником и благоуханным диким луком. Слева ее ограждала зубчатая стена известняка, мерцающая в янтарном свете. Справа отвесно уходил вверх склон холма, а позади него на отдаленном хребте угнездилось солнце. В этой местности леса почти не встречались; здесь царило ощущение неизбывного одиночества, растекаясь над окрестностями и заполняя все уголки.
Мистер Хикс дал знак остановиться. Уединенная долинка показалась ему идеальным местом для ночлега, как с точки зрения безопасности, так и охраны стада. Идеальным, если не считать холода; здесь стужа словно бы многократно усилилась. Хикс собирался было спешиться, как вдруг вновь послышался смех: сперва тихий, еле слышный, он стремительно набирал силу, эхом отражаясь от стены известняка. Вожак запрокинул голову и издал странный, исполненный ужаса звук – никто и никогда не слышал от мастодонтов ничего подобного.
Мистер Лью Пилчер, правильно оценив ситуацию, перегнал грузовой фургон в начало каравана и слез с козел. Самсон Хикс и Билли спешились одновременно с ним.
– Экая бестолковщина! – воскликнул мистер Пилчер, вложив в одно-единственное лаконичное восклицание и свой запоздалый отклик на дезертирство мистера Рука и свое восприятие здешнего загадочного феномена.
– Откуда это? – дрожа, вопросил мистер Хикс, засунув руки глубоко в карманы и исследуя дали сквозь дымчатые стекла.
– Да вон же! – воскликнул Билли, тыкая пальцем.
Мистер Хикс вгляделся в указанном направлении: на самом верху отвесного склона на фоне заката маячило что-то черное. Некий монумент, установленный непонятно кем в пустынном месте, – в месте, где его никто не потревожит, поскольку старой тропой через вырубки теперь почти не пользовались. И верно, памятник, подумал Самсон, да только кому? И зачем его ставить?
– Да это ж статуя, – вынес вердикт мистер Пилчер, лениво кивая. – Статуя – здесь, в Богом забытой глуши, где поглядеть-то на нее некому!.. И кому занадобилось ставить здесь эту штуку? Мозгов, видать, у парня не хватало, вот оно как. Экая смехотворщина!
– А там, за статуей, прячется какой-то треклятый прохвост, – заявил Билли, сжимая кулаки. – Это он хохочет, точно рехнувшись.
– И что бы ему там делать? Объясни-ка. Небось совсем ополоумел.
– И с какой бы ему стати смеяться над нами? – вслух осведомился изрядно озадаченный мистер Хикс. Он не верил ни ушам своим, ни глазам, взирающим на мир сквозь дымчатые стекла. – Не вижу в том ни смысла, ни логики. Что за прохвост? Как негодяя зовут?
Мистер Пилчер потеребил седые усы и покачал головой.
– Пойдемте-ка глянем! – предложил Билли, обнажая саблю. – Лью, оставайся здесь и приглядывай за животиной.
– Ага, – кивнул мистер Хикс. – И смотри, не теряй головы.
Мистер Пилчер, благодушно улыбнувшись, застыл на месте, сложив руки на груди и задумчиво щурясь, а двое его сподвижников двинулись вверх по склону.
Карабкаясь к вершине вслед за Билли, мистер Хикс раздумывал над необычностью ситуации. Что-то подсказывало ему: здесь какой-то подвох. Уж больно мало во всем этом смысла. Им овладело неуютное предчувствие – дескать, их с Билли затея к добру не приведет, – однако в силу непонятной причины он предпочел не останавливаться. До сих пор все шло так замечательно, и вдруг – леденящий холод, надменный смех… и животные разнервничались, и мистер Рук взбунтовался. А теперь вот еще это! Какому прохвосту придет в голову поставить памятник в таком безрадостном месте? – гадал мистер Хикс. И с какой стати за ним прятаться?
На вершине стужа царила такая, что зуб на зуб не попадал. Складывалось впечатление – ерунда, конечно, – что леденящий холод исходит от самого загадочного монумента, и впрямь смахивавшего на статую всем, если не считать непривычно синего цвета. При ближайшем рассмотрении оказалось, что сделан он не из камня и не из металла, а из абсолютно незнакомого материала, слегка напоминающего кожу. Ни Билл, ни Самсон так и не смогли понять, что статуя изображает: что-то вроде безголовой птицы, полускрытой под сложенными гигантскими крыльями. Из-под крыльев торчали уродливые лапы стервятника; за неимением постамента или пьедестала хищные острые когти покоились прямо на земле.
– Проклятие, что за чудище? – осведомился Чугунный Билли, выставив вперед челюсть и меряя статую взглядом.
На этот вопрос ответа у мистера Хикса не нашлось, о чем он и дал понять покачиванием головы. И тут же с ходу решил, что лучше подойти к делу прямо, без околичностей.
